Я встаю под тёплую воду в душе выложенного стеклянной плиткой. По какой-то причине, увидев, что он пользуется австралийским шампунем, я хихикаю. Я тоже им пользуюсь. Взяв бутылку, я вдыхаю виноградный аромат, прежде чем выдавить небольшое количество себе на руку. Я мою волосы, пока пена стекает по моему лицу, все еще съёживаясь от всего произошедшего этим вечером. По крайней мере, я могу поздравить себя с тем, что протрезвела, прежде чем все снова зашло слишком далеко. Впрочем, думаю, упоминание о смазке и игре с задницей, за которыми последовали три раунда рвоты, отрезвят любого чертовски быстро.(Перевод группы https://vk.com/bambook_clubs)
Мэтью — это не та ошибка, которую я могу повторить. Конечно, в первый раз было весело. И, конечно, второй раз было бы так же весело. Но это не стоило бы всех тех сожалений и отвращения к себе, которые последовали бы. Я хочу отношений, а не секса на одну ночь. Я выхожу из душа, быстро вытираюсь полотенцем и расчёсываю свои спутанные мокрые волосы лежащей на раковине расчёской. Так почему же тогда я снова оказалась здесь?
Джейн была права. Мэтью — это мое утешение после расставания. Я хватаю футболку, которую он мне дал, надеваю ее и снова влезаю в трусики. Он просто парень, который поможет мне забыть Тайлера, чтобы я могла двигаться дальше. Тьфу, Тайлер. Мой желудок переворачивается, когда передо мной всплывает образ сверкающего бриллиантового кольца на пальце этой красивой сучки. И мое лицо горит от воспоминания, как я унижалась, признавая их помолвку.
Раздаётся стук в дверь ванной, спасающий меня от мучительных мыслей о прошлой ночи.
— Эй, Холли, я собираюсь приготовить макароны с сыром. Хочешь?
Больше всего на свете.
— Да! — Я открываю ему дверь, и хотя всего несколько мгновений назад я была голой в его объятиях, выкрикивая ругательства, он смотрит на мои обнажённые ноги и застенчиво отворачивается.
— Тебе дать спортивные штаны? — Он переоделся в синие спортивные штаны и серую футболку. На его очках пятно, а волосы… Ну, эти волосы, полагаю, никогда не будут лежать ровно.
— Нет. Я в порядке. — Только его огромной футболки и моих трусиков более чем достаточно, чтобы мне было комфортно. Я едва сдерживаю смех о того, что это, кажется, заставляет его чувствовать себя неудобно. Полчаса назад он не был таким застенчивым.
Он ведет меня на кухню, где кастрюля с водой уже стоит на плите и начинает закипать. На столешнице стоит мерная чашка с молоком, и он достаёт из холодильника пачку масла, отсчитывая линии, прежде чем сделать точный надрез на отметке в четверть чашки. Он сливает пасту и добавляет ингредиенты, заканчивая упаковкой сыра, который объединяет все это вместе. Мой пустой желудок мучительно ждет сырной вкусности. Он наполняет две тарелки и протягивает одну мне. Это маленькая кухня без стола, поэтому я решаю запрыгнуть на блестящую столешницу, скрестив ноги и положив тёплую миску на бедра.
— Ложка или вилка?
— Ложка.
— Любительница ложек, — усмехается он. — Я такой же. Ложка или вилка — вечный спор в моей семье, когда дело доходит до макарон с сыром.
— Всегда только ложка. — Я поднимаю свою ложку и чокаюсь с ним, затем кладу в рот первую восхитительную ложку. Я начинаю улыбаться, пока жую. Ладно, все не так уж плохо. Я нервничала по поводу того, как все это пройдёт, но, как ни странно, я чувствую себя более непринуждённо, чем думала, и зачерпываю вторую ложку.
— Так, эм… вскрою тебя, как бревно, я даже не знаю, откуда я это взял.
О нет. Я перестаю жевать. Нет, перестань говорить. Непринуждённый момент, вернись. Пожалуйста, пожалуйста, не начинай это.
— Может быть, я подцепил это из порно? — Боже. Он все еще говорит об этом. О нет, он не мог сейчас такое сказать. Его лицо вытягивается. — Нет, не порно. Я не смотрю порно. — Он пытается отшутиться, но вынужденное хихиканье, которое он издаёт, только усугубляет ситуацию. — Ну, может быть, иногда, — продолжает он, и я кашляю, когда часть макарон застревает в горле. Его рука яростно ерошит волосы; передняя часть теперь торчит прямо вверх.
Я должна что-то сказать. Мне нужно что-то сказать. Но я не могу. Ирокез из его волос и паническое выражение на его красивом лице — это уже слишком. Неужели этот сексуальный, очаровательный, любящий факты ботаник действительно только что признался, что смотрит порно? Смех поднимается внутри меня, и хотя я изо всех сил стараюсь сдержать его, я просто не выдерживаю. Не успеваю я опомниться, как из меня вырываются порывы хохота, от которого у меня сводит живот. Слезы собираются в уголках моих глаз, и я поднимаю руку, чтобы смахнуть несколько слезинок.
— Давай, смейся. У меня явно есть проблемы. — Он криво ухмыляется и потом начинает смеяться вместе со мной.
Я вдыхаю через нос и задерживаю дыхание, пытаясь сдержать смех. С ним трудно бороться, и раздаётся второй раунд хихиканья.
— Прости, я правда не хочу смеяться, — задыхаюсь я с лёгкой икотой. — Просто я самая младшая в семье, и иногда моя незрелость вырывается наружу. — Мой смех, наконец, стихает, когда я вспоминаю, что это была одна из многих причин, которые Тайлер назвал во время нашего расставания. Он назвал меня инфантильной. Даже моя улыбка исчезает. — И будучи ребёнком в семье, иногда я веду себя инфантильно, даже несмотря на то, что мне уже за двадцать, — извиняюсь я, используя то же слово, которым Тайлер назвал меня.
— Инфантильно? Ни в коем случае. Ты забавная. Весёлая. Мне это нравится. Тот факт, что мы можем сидеть здесь и смеяться после всех странностей, через которые мы прошли, говорит о многом. — Его искренность очаровательна. Утешительна. Как глоток свежего воздуха. — Я тоже ребёнок. У меня два брата, и они намного старше меня. — Он делает воздушные кавычки. — Моя мама называет меня своим «сюрпризом». Мои братья называют меня «ребёнок из порванного презерватива».
— Это ужасно, — говорю я, но улыбка возвращается на мое лицо. — С ними ты был в ту ночь, когда я встретила тебя? Я помню, что ты был с двумя парнями в баре.
— Да, это были они. Это они вроде как подтолкнули меня поговорить с тобой, — издаёт он смешок. — Вот тебе и братский совет.
— Они сказали тебе солгать о том, кто ты?
— Нет, — поправляет он себя. — Но они действительно сказали мне пойти за тобой, особенно после того, как мы мельком увидели твоего настоящего парня для свидания.
— Моего настоящего парня? — Я в замешательстве. — Хочешь сказать, Ник был там? Ты видел его? Если он был там, почему он не подошел?
— Скорее всего он был слишком занят, проводя бесплатные осмотры груди для возражающих пациентов у бара. — Мэтью возвращается к оставшимся макаронам на плите и подливает масла в огонь, как в прямом, так и в переносном смысле.
— Этот придурок, — не думала, что могу не любить Ника еще больше, но, похоже, я ошибалась. — Вот почему я с меня хватит свиданий.
— Правда? — Его ложка звякает о керамическую миску. — Почему?
— Потому что я начинаю думать, что для меня никого нет, — говорю я, а затем жалею об этом, когда слышу жалость в своем голосе. Я играю с макаронами, все еще лежащими в моей миске, прежде чем поставить их на столешницу. — Прости, я не хотела показаться такой жалкой. Просто сегодня вечером я встретила своего бывшего. — Мэтью ставит свою миску рядом с моей. Его руки скрещены на груди, и он откидывается назад, уделяя мне все свое внимание. — Он помолвлен, — больно произносить это вслух. — Он нашел кого-то, кто делает его счастливым, с кем он видит будущее. И это не я. Я не была подходящей девушкой для него, но она подходит. Может быть, я никому не подхожу.
— Это просто смешно. Ты определенно идеальна для кого-то. Ум, красота, остроумие и абсолютно умопомрачительный секс с тобой. — Слова вылетают у него изо рта. Он даже жестикулирует, чтобы показать, что в его голова взорвалась. Красный цвет, который мгновенно начинает окрашивать его лицо, распространяется на мои собственные горящие щеки. Мой желудок даже несколько раз вздрагивает. Почему я не могла встретиться с этим парнем при других обстоятельствах?
