— Вы познакомились с отцом Макса на… — я недоговорила, смутившись.
Но Инна была куда смелее меня:
— На вечеринке по случаю заключения какого-то офигеть какого выгодного контракта. Меня и еще пару девочек вызвали, чтобы мужчинам было не так скучно. А следующим вечером я уже ужинала с Вадимом наедине, — глянула на меня так, что и без подробностей было понятно, чем они занимались.
Винить Инну я не могла. Человек сам вершит свою судьбу, принимает те решения, которые считает правильными. Как я могла винить подругу, если и сама, вполне возможно, приняла неправильное решение, согласившись работать у Громова?
— Я так понимаю, для тебя он больше, чем просто клиент?
— С чего ты это взяла?
— Иначе тебя бы радовали эти сережки, — кивнула на футляр.
Инна шумно выдохнула, накрыла лицо ладонями и сдавленно заговорила:
— Поначалу я воспринимала его, лишь как возможность хорошо устроиться, — убрала руки, страдальчески посмотрела на меня: — А потом…
— Потом что-то пошло не так. — Коснулась её плеча. Как я её понимала.
— Потом все пошло не так! Одна встреча, потом другая, третья… а потом он предложил снять для меня квартиру.
— И ты отказалась.
— Отказалась. В этот момент до меня и дошло, что я вляпалась. Смотрела на Вадима и понимала — соглашусь, и назад дороги не будет. Я навсегда на себе клеймо поставлю: «содержанка». А я не хочу быть содержанкой, Лина. Не хочу быть его содержанкой! И понимаю, что рано или поздно наши отношения сойдут на нет. Потому что большего он мне предложить не сможет. У него карьера, он собирается идти в политику, хочет добиться влияния. Может быть, даже стать министром. И тут я — черное пятно на его репутации. Естественно, рано или поздно он избавится от меня.
Я слушала монолог Инны, больше походящий на исповедь, и жалела её. Да, жалела, но ей не нужна была моя жалость. И советы мои ей были не нужны. Ей было нужно лишь, чтобы кто-то выслушал её. Молча. Не осуждая. Всегда яркая, легкая, жизнерадостная, она снова предстала передо мной с совсем другой стороны. С той стороны, которая была всегда так искусно скрыта от чужих глаз. В памяти сами собой всплыли строки старой и вечной песни: «Не замечают, как плачет ночами… Та, что идёт по жизни смеясь». Я ведь тоже ничего не замечала. Не замечала до недавнего времени. Лучшая подруга, называется. Дрянь, а не подруга!
— Я просто хочу быть с ним рядом, — глухо договорила Инна. — Я его люблю. Люблю, понимаешь? — неожиданно глаза её наполнились слезами. Второй раз за такой короткий срок я видела ее слезы.
Она всхлипнула, я же, потянувшись к ней, обняла, погладила по темным волосам и успокаивающе проговорила:
— Всё наладится.
— Да ничего уже не наладится, — обняла меня Инна в ответ. — Если бы я просто была молоденькой студенткой — одна проблема, но решаемая. А тут… студентка, работающая в эскорте…
— Но если бы не твоя работа, ты бы с ним никогда и не встретилась. А если бы встретилась, он бы, может быть, даже не взглянул в твою сторону. Сейчас у тебя, по крайней мере, есть возможность быть с тем, кого ты любишь. Используй её.
— Предлагаешь всё же стать его содержанкой? — всхлипнув, Инна отстранилась и, хмуря лоб, глянула на меня. Она даже сейчас была красивой. Женщина, умеющая красиво плакать.
У меня так никогда не выходило: сопли, красный нос, пятна на щеках.
— Нет, конечно! Стать для него той, которую он не сможет отпустить, — улыбнулась я.
— Той, которую он не сможет отпустить… — повторила Инна, глядя куда-то мимо. — А знаешь, — снова на меня. — Ты права.
Минутную слабость сменила решимость. Наверное, в давние времена именно такие, как она, становились отважными амазонками. И именно такие, как она, потом с позором покидали свое племя, ведомые голосом не разума — сердца. Сердце… Моё собственное тоже предало меня.
— Конечно, права, — хмыкнула и хотела добавить, что всегда права, но, увы, это было бы откровенной ложью.
— Алин, ты прости меня, — вздохнула Инна. — Прости, что я все рассказала Вадиму. Я правда хотела, как лучше. Макс — редкостный мерзавец. Его отец не такой, и он искренне желает тебе помочь.
— Тоже предложит мне снять квартиру? — попыталась отшутиться я, не настроенная снова обсуждать это.
— Возможно, и предложит, — совершенно серьезно сказала Инна. — Только вот у тебя, в отличие от меня, есть шанс стать частью его семьи. А за свою семью Вадим Козельский будет сражаться до конца.
— Мне не нужно это, — мотнула головой.
— Но ты мать его внука. Он переживает за тебя.
— Пусть за сына своего переживает, — поджав губы, я кинула раздраженный взгляд на Инну.
— Макс пройдет лечение в частной клинике. Вадим поставил ему ультиматум — либо так, либо он лишает его наследства.
— И Максим, конечно же, согласился. — Как же он без папочкиных денег! И дня ведь не проживет.
Скрыть своего презрения я не смогла. Да и не хотела скрывать его. После произошедшего в доме Егора я потеряла последние крупицы хоть каких-то добрых чувств к нему. Нет, кое-что было — благодарность за горошину. Пусть даже горошина эта перевернула мою жизнь вверх тормашками и совсем не облегчила её. Она стала смыслом, путеводной звездой, позволившей мне поставить перед собой цели. Смогла бы я собрать себя после смерти матери, если бы не она? Смогла бы держаться и не расклеиться окончательно? Уверенности у меня в этом не было.
— Согласился. — Инна встала, вытерла мокрые щеки. — Знаешь, я бы хотела родить Вадиму ребёнка, — выдала она внезапно.
— Тогда бы он стал частью его семьи, — возразила я. — Но не ты.
— Не я, — согласилась подруга и натянула улыбку. — Но это лирика. Конечно, я не собираюсь рожать!
Я тоже не собиралась и не планировала раньше двадцати семи. Но вышло, как вышло.
Поднявшись, допила порядком подостывший кофе и достала из сумки телефон. Перед тем, как уехать из универа вместо дома Олега к Инке, я поставила его на беззвучный. А теперь удивлённо смотрела на уведомления о пропущенных от Громова звонках. И смс… «Ты где?» — гласила последняя, пришедшая получасом ранее. Не знала, стоит ли ему отвечать.
— Громов потерял? — четко считала меня Инна.
— Угу, — я всё же решила ответить. Отошла от стола к окошку и написала сообщение:
«Я у Инны»
«Заберу тебя через пятнадцать минут»
«Не надо. Я доеду на такси»
«Заберу тебя через пятнадцать минут»
Раздраженно кинула телефон на подоконник и, обернувшись к Инне, воскликнула:
— Он заберет меня через пятнадцать минут!
— А чего злая такая? — засмеялась она.
Я только и нашлась, что махнуть рукой и, снова отвернувшись, уставилась в окно. Раз уж он сам объявился, может быть, готов, наконец, ответить хоть на некоторые мои вопросы? Вряд ли он стал бы искать меня, если бы соскучился. Вряд ли…
Глава 17
Алина
— И куда мы едем? — понимая, что свернули мы совсем не в ту сторону, осведомилась я у Олега.
Громов не ответил. Я зло скрипнула зубами и с силой сжала ремешок сумочки, что лежала на коленях.
— Олег! — позвала снова.
На этот раз он удостоил меня взглядом.
— За документами, — сказал коротко, вновь сосредоточившись на дороге.
— За какими документами?
— За твоими. На квартиру. Мы едем к тебе домой, Алина.
— А к чему вся эта напускная таинственность? — возмущенно выдохнула я.
Все это время я сидела, как на иголках. Успела передумать чёрт знает что, а мы… За документами. За документами, чтоб его! Стиснула ремешок ещё сильнее и, почувствовав, как пряжка впивается в ладонь, разжала пальцы. В последнее время вывести из себя меня стало куда проще, чем раньше. Должно быть, беременность всё-таки давала знать о себе. Лучше бы мне просто хотелось картошки с шоколадом или селёдки с персиками! Что угодно, только не эти перепады настроения, пусть даже происходящие совсем не на пустом месте.
— Что-то мне подсказывает, в противном случае ты бы в очередной раз встала в позу, — отозвался Олег, снова посмотрел на меня. — Откладывала бы до последнего, а потом взяла бы свою подружку и попыталась войти в квартиру, но твоя мачеха тебя бы даже на порог не пустила. И у тебя была бы куча проблем, которые бы ты нажила себе сама, — улыбнулся удовлетворенно.
