хозяевами следили.
– Это не мое дело, вы правы, Василиса Дмитриевна. Прошу прощения, что влезла, – выдала домработница. Ее глаза наполнились слезами, а губы и подбородок задрожали, отчего у меня тут же проснулась совесть. – Может быть, кофе? Или пожелаете отобедать?
Я старалась никогда не грубить работникам, а с Ниной Валерьевной у нас вообще сложились дружеские, почти семейные отношения. По возрасту она была как моя мать, да и характером тоже похожа, поэтому я неосознанно тянулась к женщине. Она тоже отвечала мне взаимностью.
– Простите меня, – дотронулась до плеча домработницы я. – Мы повздорили с мужем, а злость я согнала на вас. Глупо вышло.
– Милые бранятся – только тешатся, дорогая, – улыбнулась Нина Валерьевна. – Я не обиделась.
О том, что все гораздо серьезнее, чем банальная ссора, упоминать я не стала. Роль жилетки досталась Марго, а больше никому плакаться я не собиралась. Прекрасно знала, что многие не пожалеют – позлорадствуют, а некоторые еще и против тебя информацию смогут использовать. Наша домработница, конечно, была не из таких, но и толочь воду в ступе мне тоже не хотелось.
Мысль, что до сих пор неосознанно продолжаю оберегать репутацию Дубравина даже дома, я сразу отбросила.
– Так что насчет кофе?
– Чай – по вашему семейному рецепту, если можно, – улыбнулась я женщине.
– Сейчас-сейчас, Василисонька Дмитриевна, – засуетилась домработница. – Пару минуточек, и все будет.
Я последовала за Ниной Васильевной на кухню и присела на диванчик, пока женщина готовила мне травяной чай. Для успокоения нервов, если они у меня еще остались после откровений о собственном муже, лишним точно не будет.
– И я к вам присоединюсь, если вы не против, – сказала женщина.
– Буду только рада. Одной скучно, – кивнула я. – Так что здесь, говорите, ночью произошло?
– Ну как что… Бессонницей я страдала, даже таблетку пришлось выпить, чтобы не слышать, как Иннокентий Петрович шастает туда-сюда, – вздохнула она. – Вечером вернулся мрачнее грозовой тучи, нарычал на персонал, мне девочек сердечными каплями отпаивать пришлось, а потом от ужина отказался.
«Так притомился, что сил жевать не хватило», – подумала я, но вслух сказала совершенно иное:
– Видимо, сыт был.
– И по дому всю ночь слонялся, словно призрак, а потом, – понизила голос женщина, – даже выпил. А ведь не жалует.
– Ужас какой, – сделала страшные глаза я, совершенно не переживая насчет Дубравина. Он был взрослым мальчиком, мог о себе позаботиться самостоятельно или же найти ту, кто сделает это за него.
Напоминание о неверности мужа вновь испортило мое настроение.
– Я так и подумала, что проблемы какие приключились, – нахмурилась Нина Васильевна. – Но теперь-то вы его в порядок приведете, голубушка.
– Обязательно. Этим и займусь без отлагательств.
Я собрала документы, драгоценности, вещи на первое время и некоторые свои сбережения в наличке. Управилась за полчаса, а потом еще столько же ходила по дому. То ли прощалась с местом, где мне было очень хорошо, то ли ждала, что Дубравин заявится и остановит.
Последнего не случилось.
К счастью, к горю ли…
– А вы… – удивилась домработница, заметив меня с дорожным чемоданом.
– По делам, Нина Васильевна. Славу не видели? Где он шастает?
Женщина нахмурилась, явно не поверила такой отговорке, но расспрашивать не стала, и за это я была ей очень благодарна. Бередить душу лишний раз не хотелось.
– Случилось у него что? Мне опять такси придется вызывать? – нахмурилась я, когда пауза затянулась. – Все утро не могу до него дозвониться.
– Так уволили Вячеслава, – развела руками женщина.
– Как уволили? – опешила я.
– Я думала, вы знаете…
«А ведь мужчина предупреждал и все равно помог мне. Вот Кеша жук! Подсуетился, значит? – пронеслось у меня в голове. – Ну, Дубравин. Ну, погоди!»
– Теперь знаю, – поджала губы я и поспешила на улицу с таким рвением, будто мне перцем пятки натерли. А там столкнулась с еще одним препятствием. Двухметровым, амбалоподобного вида и непрошибаемым.
– Не положено, Василиса Дмитриевна, – в третий раз повторил один из охранников, когда я попыталась выйти за ворота.
Зря радовалась, когда спокойно попала на территорию особняка: выпускать меня, похоже, никто не собирался…
– Что значит не положено? – набычилась я.
– Не положено, – как запрограммированный на одну лишь фразу, протянул он.
– Так, да? Как тебя зовут?
Мужчина нахмурился: похоже, мне удалось его удивить.
– Владимир, – после небольшой паузы ответил он.
– Ну, тогда попробуй меня остановить, Володя, – хмыкнула я и ринулась вперед – почти что грудью на амбразуру.
Штурмом ворота взять не удалось, а вот охраннику пришлось меня придержать за плечи.
– Не смей меня трогать! – тут же взвилась я, словно какая-то тупая истеричка. Но нервы были на пределе, я никогда и подумать не могла, что Кеша опустится до такого, чтобы удерживать меня в особняке. Как зверушку какую… Фу!
– Василиса Дмитриевна, – демонстративно поднял ладони мужчина. – Не вынуждайте меня применять силу.
В пупок я ему не дышала, в прыжке и слепой ярости смогла бы и за подбородок укусить – уже даже примеряться начала, но физически он точно меня превосходил.
– Силу, говоришь? Смотри, чтобы я тебе эту применялку потом не отгрызла. Отойди с дороги.
Мой грозный тон и воинственный вид на него совершенно не подействовали. А другие охранники уже стали посмеиваться, маскируя веселье под кашель.
– Иннокентий Петрович приказал не выпускать вас с территории особняка. Успокойтесь, Василиса Дмитриевна.
– Идиот ваш Иннокентий Петрович, – в сердцах выпалила я. – Дубина стоеросовая, сатрап, тиран, деспот и самодур. Так и передайте ему, Владимир. Все запомнили или повторить?
– Я думаю, у
