пальцы девушки со своей ладони.
— Лана, — поправила Света. — Рина говорила, вы добрый и хороший.
— Ярина, — тут же поправил Герман. — В нашем кругу не бывает Рин, Ир, Нюр, только полные имена, Лана.
Через несколько минут в гостиную влетела Ярина, уставилась на сидящую нога на ногу подругу, перевела хмурый взгляд на Германа, мгновенно взяла себя в руки, поднесла телефон к уху.
— Елисей? Подъехал? Мы с девочками идём, — с излишним энтузиазмом пропела она в трубку. — Я тоже соскучилась, — мурлыкнула она. — Лана, ты идёшь?
— Конечно! — с готовностью подскочила та, одёргивая платье. — Пойдёшь? — пухляш уставилась на Германа, невинно взирая сверху вниз, пока тот думал, насколько уместно будет послать её прямо здесь и сейчас.
— В другой раз. — Герман резко встал, направился к выходу из гостиной. — Другие планы. — Он повёл плечами, ощущая между лопатками прожигающий синий взгляд. — Ангелине позвоню, развеюсь, — зачем-то небрежно бросил в повисшую между «братом» и «сестрой» тишину. Густую, вязкую, как кисель.
К часу ночи Ярины не появилось, к трём часам тоже. Герман мерил шагами несчётные метры пентхауса, напоминая обеспокоенного папашу, впервые отпустившего дочь на студенческую вечеринку. Воображение подкидывало одну картинку сочнее другой. Редакторы криминальных хроник могли позавидовать креативу Маркова. В голове крутилось название клуба, куда отправились подружки праздновать аж целый месяц учёбы, однако интернет ничего похожего не находил. То ли Герман забыл название, то ли у будущих гуру ветеринарии была альтернативная транскрипция англоязычного названия.
Он прокрутил в руках айфон. Женщины в туалет не сходят, не бросив селфи в инстаграм. Ярина ведь тоже женщина, эдакий пробник роковой соблазнительницы. Не могло веяние моды пройти мимо первокурсницы. У неё и инстаграм был, когда-то, года четыре назад, он добавил из вежливости вновь заведённую страницу «сестрички», с тех пор позабыв о ней.
Социальными сетями Герман пользовался не больше, чем любой занятой человек. Удобное средство коммуникации, не более. Личную информацию о себе добавлял дозированно, контакты ограничивал. Следил за изменениями в жизни институтских друзей-приятелей, поверхностных, но нужных знакомств. Оставлял на обозрение лишь то, что считал возможным. Никаких философских постов, мудрых изречений, фотографий закатов. Две-три кадра с отдыха, ничего из деловых поездок.
Аккаунта Ярины не нашёл. Удалила? Отписалась? Зато дружбу предложила Лана-Светлана, широко улыбающаяся на аватарке. Герман был готов расцеловать Винни Пуха в образе жизнерадостного лягушонка, когда увидел щедрые сторис с геоданными из заведения, где она с подружками проводила ночь. Прекрасно!
Вернее, ничего прекрасного в полутёмном помещении, сверкающей подсветке, смехе пьяненьких девчонок Герман не видел, особенно в фотографии Ярины, склонившейся к тощей груди розововолосого кавалера. На следующих кадрах Царевич пьяно водил глазами, а Ярина пила нечто кислотного цвета из высокого бокала.
Германа передёрнуло от воображаемого запаха алкоголя, когда он представил, чем обернется употребление для Ярины. Он ещё отлично помнил, как они с приятелями накачивали девчонок алкогольными коктейлями, приговаривая про слабый градус, и тащили в номер, нисколько не волнуясь о последствиях. О здоровье вспоминали, а на морально-этические проблемы использованных телочек плевали с высокой колокольни. Большая часть из тех глупышек была не умнее сегодняшней Ярины или гетеры в зелёном.
Прохладный ветер ударил в лицо, когда Герман вышел из автомобиля. Оглянулся. Район бюджетных многоэтажек. Относительно обжитой сектор эконом-сегмента. Здесь тебе и забитые недорогими легковушками парковки, и садики во дворах домов, и школы со спортивной площадкой рядом, и поликлиника одна на квартал. Пивнушки с якобы крафтовым пивом, круглосуточная бойкая торговля шаурмой, для эстетов — фалафелем. Киоски с полуувядшими цветами, сувенирной продукцией. Суши-бары с азиатами из бывших братских республик в качестве официантов.
Ночной клуб расположился в цокольном этаже торгового центра. На крыльце крутилась молодёжь. Парни и девчонки одинаково пьяные смолили наравне, гоготали на всю округу. Охранник флегматично поглядывал на толпу студентов, любого из которых можно вырубить щелбаном. Нежелательного околокриминального контингента не было видно, надпись у двери гласила: «Вам может быть отказано в обслуживании без объяснения причин».
На входе Германа остановили два молодчика, придирчиво осмотрели, прикидывая, стоит ли пускать пришлого. Маловероятно, что местные фейсеры могли знать стоимость часов на запястье Германа, но даже при беглом взгляде на кроссовки лимитированной серии и бейсболку с кричащим брендом сразу становилось понятно: ему не место в этом заведении. Ясно даже бездомному псу, который крутился поодаль, в надежде на угощение от пьяных посетителей.
Тем не менее ребятки расступились, впуская Германа в полутёмное, просторное помещение. С трудом он разобрал знакомый по многочисленным фотографиям интерьер, прошёл мимо теснящихся друг к другу столиков, не вслушиваясь в музыку, что давила на уши и нервную систему. Тот же гнусавый рэп, который звучал и на дне рождения Ярины, только на этот раз в записи.
По краям огромного зала разместилась «VIP-зона», об этом гласила светящаяся надпись над столиками. За одним из столов, заставленных от края до края полупустой посудой, расположились подружки, несколько часов ранее рассматривающие жилище Германа. Не в полном составе. Не было видно Ланы-Светланы, Ярины, зато сидела, обхватив голову ладонями, Аня.
— Привет. — Герман сел рядом. — Голова болит?
В ответ ему лишь кивнули, обдав запахам дешёвого алкоголя.
— Ярина где?
Аня махнула в сторону центра зала, где двигались редкие, плохо освещённые фигуры. В это время рядом с Германом, почти ему на колени, плюхнулся парень, окинув незваного гостя высокомерным взглядом.
О, вот и знакомый контингент подъехал. Типчик точно не студент-бюджетник, гуляющий на последние пять тысяч рублей, присланных мамой из провинции. Либо бывший однокашник Ярины и Елисея, либо его сокурсник, мальчики с периферии в таких учебных заведениях не встречаются.
— Проблемы? — начал с наезда тип. — Девочка со мной!
Девочка в это время невнятно качнула головой, выражая несогласие.
— Ань, пошли. — Парень дёрнул несчастную, та покачнулась, растянулась на полукруглом диване, начала копошиться с целью встать и свалить подальше от происходящего. — Пойдём! Платить надо!
— Чего? — Герман подтянул на себя сопящее, полусознательное тело, не готовое не то что «платить», шевелиться.
— Платить, — повторил парень.
— Выйди, подыши, — прошипел сквозь зубы Герман.
— Чего?
— Выйди, продышись, — ещё раз повторил он. — Аня, вставай, пойдём на улицу, — нагнулся он к уху девушки. — Я вызову тебе такси домой. — В ответ несколько согласно раз кивнули.
— Дядь? — парень решил переть буром, отстаивая свои права на плату от девчонки за несколько алкогольных коктейлей на голодный желудок.
Твою мать, почему в восемнадцать такое поведение кажется нормальным? Отчего пустую, как барабан, голову не посещает мысль, что трахать бесчувственное тело, основная заслуга которого — не обблеваться в процессе, дерьмовая идея? Откуда берётся это гадкое «платить», и куда оно испаряется, даже когда действительно
