Борису Юрьевичу?
Как будто я сама не знаю, что эта тройка портит мне аттестат. Правда, пусть меня осудят святоши, я надеялась что моя успеваемость и олимпиады помогут мне договориться с Михайловой. У меня никогда не было с ней проблем.
— Елизавета Владимировна, к сожалению, с прошлой недели больше не работает в нашей школе, поэтому со следующего занятия и до конца года у вас будет преподавать Борис Юрьевич.
Проклятье! У меня скорее получится договориться с самим дьяволом, чем с Быковым! Этот мужик, без преувеличений, наводит на меня страх. И его уж точно не волнуют мои заслуги перед школой.
— Конечно, — неохотно соглашаюсь, подавляя желание удариться головой об стол.
Следующим делом Светлана Леонтьевна произносит речь, в которой призывает нас ответственнее относиться к нашему будущему, что завуалировано звучит как: «Вытащите свои головы из задницы!», после чего предполагается, она должна нас отпустить… На задних партах даже чувствуется оживление, но вместо этого классная хватает стеклянную круглую банку и говорит:
— А теперь, девочки, пожалуйста, напишите свои имена на листочках и бросьте в банку. Сегодня вы должны определиться с парами на вальс. Со следующей недели у вас начнутся репетиции. Родители вам нашли преподавателя.
Девчонки с радостными визгами принимаются вырывать листы из тетрадей, попутно обсуждая кого бы хотели себе в пару, а вот парни выглядят так будто им вынесли приговор. Бедняги! Надо же, вальс их заставляют танцевать!
Хмыкнув, тоже вырываю из тетради лист, затем рву ещё напополам и пишу своё имя и фамилию. Складываю, после чего кидаю в банку, которая стоит прямо передо мной.
Когда последний лист падает в банку, Светлана Леонтьевна ее хватает и с энтузиазмом, которого я, к слову, не чувствую спрашивает:
— Готовы?
Не дожидаясь ответа, она хорошенько трясёт банку, перемешивая листочки. Ставит на парту и, указывая на банку рукой, отрезает:
— Первый пошёл! Щербаков!
Ребята по очереди вытаскивают листы, и я, признаться, с замиранием сердца жду, когда прозвучит моя фамилия. Вот только уже восьмой одноклассник подходит к банке, а я по-прежнему остаюсь «не выбранной». Со скорбной миной обвожу оставшихся «претендентов» на вальс, и к своему ужасу обнаруживаю «святую» троицу, придурка Смирнова и двоих нормальных парней — Миронова и Резникова. Они хоть и состоят в баскетбольной команде, но вполне приятные парни. Знаю, что у Резникова есть девушка. И не просто какая-то там девушка. Мы говорим о серьезных отношениях, в которых ребята состоят полтора года.
Господи, прошу, пусть мне выпадет Резников! Я на грани того, чтобы сложить руки в умоляющем жесте и начать читать молитву.
— Долматов! — громко произносит Светлана Леонтьевна.
Айдар медленно встает и вразвалочку подходит к столу, точно делая одолжение всем присутствующим. Просовывает руку в банку и нарочно долго копается, пока девчонки на задних партах, кажется, перестают дышать. Среди них, кстати, Королева.
Схватив листок, Долматов его достает, разворачивает и читает:
— Королева!
Мне кажется, я слышу победный писк, но не могу быть уверена. Каролина быстро берет себя в руки и улыбается, как будто все было так и задумано.
— Это точно судьба, — мечтательно вздыхает Воронина, на что я фыркаю.
Ладно, минус один недоумок. По крайне мере, с Долматовым мне танцевать точно не придётся. Спасибо тебе, господи! Видимо, мои молитвы услышаны!
— Герасимов! — вызывает следующего Светлана Леонтьевна, отчего я напрягаюсь, превращаясь в один сплошной комок нервов.
Арсен лениво подходит к столу и просовывает руку в банку. Я цепко слежу за каждым его движением, молясь только об одном: «Только бы не я!».
Он, как и его друг, любит из всего устраивать шоу. Хватает то одну бумажку, а затем отпускает, то другую. Так он играет минуту, пока терпение классной не заканчивается и она не рявкает:
— Герасимов, ты тут не один! Там осталось пять бумажек. Хватит выбирать!
— Может, я делаю выбор всей своей жизни, Светлана Леонтьевна, а вы меня торопите, — дерзко бросает он.
Наконец-то, Арсен достает бумажку, медленно ее разворачивает и довольно лыбится. Я слышу, как громко стучит мое сердце, когда он поворачивает надпись к классу и произносит:
— Уткина!
Да вы, блин, издеваетесь надо мной!
Герасимов устремляет коварные глаза на меня и на его лице медленно расплывается зловещая ухмылка.
Что б меня! Гаденыш наверняка это все подстроил, чтобы мне досадить! Вот только моя фамилия, написанная моей собственной рукой, явное свидетельство того, что он не врет.
Все остальное время, пока оставшиеся ребята выбирают себе пару, я сижу вцепившись побелевшими пальцами в стол.
Как нам, черт побери, станцевать этот гребанный вальс и не убить друг друга? Потому что, клянусь Богом, если Герасимов ещё раз посмеет меня обидеть, я специально подставлю ему подножку, чтобы он сломал себе ногу и не смог танцевать. В целом, звучит как готовый план!
Когда Светлана Леонтьевна нас, наконец-то, отпускает, я подскакиваю со стула, точно ужаленная в зад. Хватаю свою сумку и несусь к выходу. Я уже спускаюсь по лестнице, когда слышу позади себя топот шагов, отчего ускоряюсь.
— Утка, стой же ты! — кричит мне вдогонку Герасимов.
Я практически добегаю до первого этажа, когда Арсен хватает меня за руку. И почему у него такая хорошая физическая подготовка?
— Чего тебе? — буркаю, не поворачиваясь.
Не хочу, чтобы он видел мою затаившуюся обиду и злость на него.
— Ты обиделась, что ли? — даже как-то удивленно спрашивает,
Надо же, а его это волнует?
— А для тебя это так просто, Герасимов? — вскинув голову, испепеляю его глазами. — Сперва нахамить, а потом сделать вид, что ничего не произошло?
Он открывает рот и закрывает, точно выброшенная на берег рыба. Арсен просто не находит что ответить.
Вырываю свою руку из его стальной хватки и, чеканя каждое слово, выплёвываю:
— Ты мне неприятен, так и знай. И я бы хотела поменяться парой. Ты и твоя самодовольная рожа меня не устраивают!
— Вот как? — сужает он щелки, угрожающее на меня надвигаясь. — Боюсь, Утка, тебе придётся терпеть мою самодовольную рожу до конца года. Черта с два я поменяюсь!
Развернувшись, он поднимается по лестнице, оставляя последнее слово за собой.
Что ж, полагаю, это один один, но кто считает?
Послав всевозможные проклятья ему в спину, я тоже разворачиваюсь и спускаюсь с лестницы.
Если Герасимов думает, что из-за чудовищного недоразумения фортуны я буду с ним танцевать, то сильно ошибается. Я сделаю так, что он
