Жаль, что только сердце и мозги ему природа недодала…
Хотя насчёт мозгов спорно, пожалуй.
Матвей вовсе не тупой, просто он вникает точечно лишь в то, что ему самому интересно. А вот в сердцем беда полная: у него его просто нет. Там, где у обычных людей сердце, у Матвея черный кусок камня…
— Ну чё ты хотела? — спросил он. — Долго тупить стоять будешь?
Неприятно. Но я должна остаться и поговорить с ним.
Просто просить не хотелось, только выбора не было.
Иначе эту ситуацию мне не разрешить — Матвей явно ждёт, чтобы я просила и ползала у него в ногах, грубо говоря…
— Матвей, я… Хотела сказать по поводу видео, — снова подняла я глаза на него. Долго смотреть не могла ему в глаза. Такой взгляд у него тяжелый, взрослый, словно насквозь меня видел, мне было неуютно и я отводила глаза снова и снова… Матвей же всё время смотрит в упор, будто хищник наблюдает за каждым моим действием и даже вздохом…
— И что с ним?
— Я…хотела тебя попросить.
— Ну, попроси, — усмехнулся он.
Эта ситуация его забавляла, в отличе от меня.
Я нервно теребила замок молнии своей домашней плюшевой ветровки…
Власть надо мной доставляла ему наслаждение.
Меня — заставляла нервничать и злиться…
Но высказать обидчику всё, что думаю о нём на самом деле, было чревато…
— Матвей, не публикуй это видео… — попросила я, сгорая от стыда и унижения. Щёки аж пекло от прилившей к лицу крови.
— Да? А почему?
— Потому что меня возненавидит весь класс. Но я не виновата ни в чём, ты же знаешь.
— Я — да, — кивнул Матвей, делая шаг ко мне и сокращая расстояние. — Но они — не знают. Они поверят тому, что увидят, и тому, что скажу им о тебе я.
— Я понимаю… Поэтому… Пожалуйста… — Я хотела бы сделать от него шаг назад, потому что от близости ко мне Матвея мне стало трудно дышать, словно он крал весь воздух вокруг и мне ничего не оставалось. Но я не могла. Словно к полу прилипли мои ступни… — Удали видео.
— Одного “пожалуйста” мало, — снова усмехнулся он. — Что предложишь ещё?
— А что тебя интересует? — осторожно спросила я.
Ответ я знала заранее, но всё ещё надеялась, что Матвей передумает надо мной издеваться. Да, вот такая я глупая, всё ещё верю в Деда Мороза и совесть Матвея…
А вдруг она существует?
Но парень разбил мои чаяния словно морские волны заплутавший корабль о рифы…
— Тоже, что я и называл уже, — сказал он негромко. В его голосе отчего-то появилась хрипотца, а меня стало знобить, словно бы в комнате было минус тридцать… — Поцелуй меня.
Я опустила глаза.
Понимала, что он снова это попросит, но понятия не имела, как я это сдпелаю?
Я не умею.
Я никогда не целовалась, тем более, не целовала кого-то сама.
Как же я смогу?
Что же мне делать?
— Лина, моё терпение на исходе, — изогнул он бровь, пальцами поднимая мой подбородок, чтобы заглянуть в мои глаза. — Целуй или уходи. И тогда не плачь. Я тебе давал шанс откупиться.
29
А может, гори оно всё синим пламенем?
Взять и поцеловать его.
Ну да, это мой первый поцелуй, и очень жаль, что он будет с Матвеем, но что поделать?
Может, не так уж и противно это будет. Ведь я считала его самого красивым внешне.
В животе даже словно бабочки щекотали крыльями меня, когда я представила, что сейчас возьму да поцелую его…
Что это за странная реакция?
Никогда подобного не испытывала.
Но я никогда и не пыталась поцеловать парня — это впервые.
Как-то не выходило такой ситуации, что с каким-то мальчиком у меня мог бы произойти поцелуй. Я никого к себе не подпускала.
Только Матвей подобрался — обманом и шантажом.
И зачем ему эта игра я не понимала.
Посмеяться надо мной?
Над тем, что я не умею целоваться?
Или снова хочет снять это на камеру и потом потешаться вместе с одноклассниками надо мной?
В его комнате легко могла быть установлена скрытая камера.
Хотя он же не знал, что я решусь к нему зайти, соответственно не ждал меня и подготовиться не мог — это уже я перегибаю в своих подозрениях, пожалуй…
Значит, камера вряд ли есть.
Тогда вариант с видео отметается.
Впрочем, я всё равно не могла получить гарантии, что буду защищена от шантажа в дальнейшем, даже если пойду сейчас у него на поводу и сделаю то, что он просит.
Шантажистам нельзя верить и нельзя исполнять их требования — всё это начинает работать против жертвы.
Шантажист начинает сходить с ума от безнаказанности и чувством власти над жертвой, что уже не может остановиться, и начинает требовать всё больше и больше, пока случившееся не приводит к трагедии, которая должна разрубить этот гордиев узел.
Трагедий мне не хотелось, как и потакать своему “палачу”, но иного выхода я не видела.
Может быть, в следующий раз я смогу защититься?
Мне нужно просто чуть больше времени, я бы смогла это разрешить.
Например, если бы поговорила с Романом Петровичем.
Или просто придумала бы выход из ситуации сама.
Но времени у меня как раз нет!
Завтра все в классе будут знать, что я — воровка, и от этого позора мне никогда будет не отмыться.
Матвей и его мама правы: новые одноклассники, которым я совершенно чужая, не станут разбираться в том, что видео, которое снял Матвей, на самом деле фальсификат, сфабрикованный им же.
Нет, они легко поверят своему однокласснику, такому же мажору, как он сам, и будут смеяться надо мной и травить жить весь год до самого выпуска.
Может, вообще сведут с ума своей травлей…
А у меня и без того самочувствие после смерти мамы ужасное.
Мне бы доучиться как-то этот год и суметь поступить в университет, чтобы у меня был шанс на нормальную жизнь, чтобы я человеком стать могла, а не работать просто поломойкой…
Я их просто не смогу найти, если Матвей и весь его класс будет трепать мне нервы изо дня в день!
Какой же сложный выбор.
Новое видео он снимать не планировал — уже кое-что.
Но… Значит, он хочет поцелуя.
Только зачем он ему нужен я так и не могла понять.
Разве мальчики хотят целовать девочек, которые им не нравятся?
Зачем такие жертвы ради игры?
Это какая-то глупость.
Или…
Не так уж я ему и не нравлюсь?
— Ну так что? — снова проявил нетерпеливость Матвей и сильнее сжал пальцы на моём подбородке. Он злился, что я не кидалась подчиняться ему беспрекословно. Ему вовсе не нравилось, что я показываю характер… — Даю тебе ещё три секунды или просто выставлю за дверь.
— А дальше что? — спросила я. Решила сразу на берегу понять его дальнейшие планы.
— В смысле? — нахмурился парень. — Удалю видео и не покажу одноклассникам. Я же сказал уже. Или тебе мало?
— Нет, я не о том… Вообще — дальше. Больше ты ничего от меня не потребуешь?
В глазах парня мелькнула тень.
Он меня обманывает.
Ничего он не удалит.
Он планировал этим видео и дальше меня шантажировать и дразнить им как ослика морковкой…
Плохи мои дела.
И поцелуй сейчас меня не спасёт надолго.
Только отсрочит неприятности из-за него…
Хотя я выиграю хотя бы время.
Он не покажет видео, в классе не начнут относиться ко мне плохо с самого порога.
Я переговорю с Романом Петровичем, мы вместе что-нибудь решим.
А сейчас мне, видимо, предстоит собраться и всё-таки подчиниться Матвею.
Только… Блин, я не знаю, как это вообще делать надо.
А нос мешать не будет?
— Что дальше… — хмыкнул Матвей, который не сводил глаз с моих губ. — Это ты узнаешь потом. Сейчас тебе надо уговорить меня не показывать это видео одноклассникам, иначе они отравят твою жизнь. Так давай, уговаривай.
— Разве тебе будет приятно, если я начну тебя целовать? — спросила я.
— А почему нет? Это приятно. Ты просто не знаешь, но… Тебе понравится, поверь.
Я смутилась.
Да, Матвей явно опытнее меня, хоть мы и одного возраста.
