— Он может приехать в ближайшие полчаса? Требуется срочное переливание крови.
— Муж сейчас в другом городе, — растерянно проговорила она, мня нижний уголок рубашки, где застёгивается последняя пуговица.
— У меня такая же кровь, как у Аиды, я могу дать свою, — бодро вызвался я.
— Желтухой в детстве не болели?
— Нет.
— Если Вам нет восемнадцати лет, то необходимо разрешение родителей или опекуна.
— Разрешение будет, давайте не будем терять время.
— Мы сейчас возьмём у вас кровь, чтобы проверить подойдёт ли она для переливания, в это же время звоните родителям, пусть подпишут разрешение на изъятие биоматериала.
Я согласился и мысленно уже проецировал разговор со своим отцом. Он будет недоволен, что его почти в ночь отвлекли от новой семьи, молодой жены. Мне было плевать, что он может быть против этой процедуры, но я готов биться до конца, соглашаясь на любые условия.
Кровь взяли быстро, поинтересовались самочувствием. Всё было хорошо, за одним лишь исключением. Я очень волновался за Аиду. Именно сейчас я понял, что по-настоящему люблю ее. Говорят, что первая любовь самая сильная, но я хочу что она осталась единственной.
Мой отец находился ещё на работе и был не очень доволен тем, что я "опять" куда-то влез. Не став слушать, что случилось, сказал, что сейчас подъедет и во всём разберётся. Сбросил звонок. Это всегда в его манере.
Было очень напряжённо. Я боялся, что моя кровь могла не подойти. Да, группа крови и резус одинаковые, но они ведь смотрят ещё на различные заболевания и делается проба на совместимость. Я хоть и не болел ничем таким, но мало ли? Осложнения из-за простуды у всех бывали. Я не находил себе места, то метался по коридору, то сидел. Жалел и мысленно убивал себя за то, что оставил ее там одну. А если бы Мария Александровна не позвонила бы? Не стала бы спрашивать про ужин, думая, что мы где-то загулялись? Лучше не думать об этом.
Когда мой отец приехал в больницу, он был взбешён. Подлетел ко мне и схватив за рубашку, дёрнул на себя.
— Что ты опять натворил?! Когда ты уже поумнеешь и перестанешь позорить нашу семью?! — рычал он на меня, мне же было фиолетово.
— Отпустите его! Он вообще-то мою дочь спас! — вступилась за меня мама Аиды.
Отец отпустил и сделал шаг назад. На его лице появилось изумление. Весь его вид говорил о том, что он ожидал чего угодно, только не хороших поступков от меня.
— Что значит спас?
Мария Александровна рассказала ему о ситуации, о том, что я нашёл ее, что сопроводил в больницу, что желаю стать для неё донором.
— Подпиши разрешение, — тут же заявил я, как только мама Аиды закончила монолог.
— Отойдем на пару минут? — сказал он и стал отходить в другую сторону коридора.
Я бросил взгляд на Марию Александровну, он нервничала, но тепло улыбнулась и кивнула, словно поддерживая меня. Приятно.
Отец был задумчив, во глазах сомнения. Стоило только подойти к нему, как он тут же начал:
— Ты, конечно, молодец, что хочешь помочь девочке. Честно говоря, от тебя я такого не ожидал, но я думаю, что не стоит этого делать. Уверен, они найдут донорскую кровь в своём банке, а тебе не стоит подвергать риску своё здоровье, ты пока у меня единственный наследник.
"Пока" резануло слух. Неужели собирается с новой женой завести совместного ребенка? Плевать. Это уже не важно. Обидно. Я не какой-то отморозок или дегенерат, чтобы думать обо мне так плохо. Сколько себя помню, я всегда старался угодить родителям, не подвести их, не разочаровывать, а по итогу всё это сделали они по отношению ко мне. Отец хотел вылепить из меня бесчувственного человека, который когда-то займет его место. Только я хочу жить не компанией по рекламе, а семьёй.
— Нет времени ждать. Подпиши. Я сделаю что угодно, только подпиши.
— А что ты так о ней печешься? — прищурился он.
— Люблю ее, — глядя ему в глаза, ответил я.
Отец усмехнулся и потер щетину на подбородке и выдал следующее:
— Подпишу, но ты после окончания школы едешь в Лондон и поступаешь в тот университет и на тот факультет, на который я укажу. Идёт?
На данный момент я готов был душу дьяволу продать, лишь бы хоть как-то помочь Аиде. Папа давно мне говорил об учебе за границей, но я сопротивлялся, не хотел туда ехать. Сейчас же я сделаю всё, что угодно. Только… Мысль о том, что нам придется расстаться с ней после школы причиняло боль. Помню, как она говорила, что хочет уехать в Питер или Москву. В груди ныло, но не это сейчас было важно. Эгоизм тут не к месту. Самое главное, чтобы она пришла в себя и восстановилась. А еще надо выяснить, кто с ней это сотворил.
Мы направились к стойке, где сидела медсестра. Она быстро заполнила бланк, в который были внесены все данные Аиды и мои. Отец внимательно вчитывался в документ. Не удивительно, ведь он за день целую стопку бумаг подписывает.
— Тимофеева Аида Валерьевна… — задумчиво прочитал ее имя вслух, — Тимофеев Валерий… Знакомая фамилия…
А после размашистым почерком поставил свою подпись. Не успел я уточнить, что значит "знакомая фамилия", как меня быстро увели на подготовку. Всё происходило в каком-то хаосе, врачи торопились, медсестры суетились. В итоге, когда меня закатили в кабинет, где лежала Аида, мне стало немного легче.
Кровь с её лица и головы смыли, но бледность оставалась. Она была без сознания и это дико пугало. Хотелось подойти к ней и умолять, чтобы очнулась. Медсестра выполнила какие-то махинации, а потом что-то заработало. Бросив взгляд на катетер с трубкой, увидел как из моей вены потекла кровь к ней. Улыбнулся. Всё будет хорошо, моя вредина. Со мной или без меня, но ты будешь счастливо жить. Единственное, что мне сейчас хотелось, так это взять ее за руку.
Глава 20
Лео.
После переливания я чувствовал себя паршиво. Меня тошнило, кружилась голова и была сильная слабость. Отец забронировал мне отдельную палату, где оставили до утра под наблюдение. Аида всё ещё не приходила в себя, но врач сказал, что самочувствие ее стало лучше.
Ночью спал как убитый, так как медсестра что-то мне вколола. Наверняка, успокоительное, хотя я отказывался от всего этого. Наверняка боялись, что сбегу ночью сидеть под дверью реанимации, что я и сделал бы. Утром же пришел врач, поинтересовался моим самочувствием и предупредил, что ко мне скоро зайдут сотрудники из полиции для опроса, ждут моего отца.
Я успел перекусить и привести себя в порядок, как ко мне зашла целая делегация. В небольшой палате было тесновато. Здесь были: мой отец, родители Аиды, двое полицейских. Мария Александровна улыбнулась и села в ноги на кровать. Правоохранительные органы уселись на стулья возле меня, наши отцы стояли как коршуны, внимательно наблюдая за ситуацией.
— Итак, расскажите, пожалуйста, о вчерашнем дне.
Я начал с самого начала. Рассказал о том, как вместе шли в школу, как проходили уроки, с кем общались на перемене, о тренировке, после которой мы разошлтсь, я ходил с парнями в пиццерию, а Аида собиралась домой. Также сообщил о звонке Марии Александровны, как вернулся в школу и где с охранником ее нашли.
— Скажите, у нее возникал с кем-то конфликт в школе?
Я задумался. Не считая нашего препирательства, то был только один случай.
— Да, в первый день пребывания в школе, она поссорилась с нашей одноклассницей Синициной Евой в столовой. Аида шла к выходу, когда Ева толкнула ее в спину, благо я успел ее поймать.
Полицейские постоянно писали, записывая каждое мое слово. У мамы Аиды увлажнились глаза.
— Вам известна причина ссоры?
Полицейский смотрел пронзительно, пытаясь найти хоть каплю лжи, но врать я точно не собирался. Не в моих интересах. Хочу, чтобы поскорее нашли того, кто посмел это сделать с моей врединой.
— Да. Я проявлял интерес к Аиде, а Ева требовала, чтобы она оставила меня в покое.
Отцы переглянулись.
— В последнее время происходило что-то странное? Может, были какие-то предпосылки? Издевательства?
