— Я и не прошу вас целовать мои сапоги, Анжелика. Мне хотелось бы только, чтобы вы чувствовали себя… ну, счастливой в ожидании свадьбы.
— Я не чувствую этого и не хочу лгать вам, месье, — гордо ответила Анжелика. — А что вы сами? Вы счастливы, ожидая этого брака по договору? Позвольте вам напомнить, что это происходит и не по вашему выбору.
Он бесцеремонно оглядел ее всю, с ног до головы.
— О, думаю, мне это понравится, дорогая.
От такой грубости у Анжелики закипела кровь. Держа себя с достоинством, она высоко подняла голову и двинулась вперед, сказав:
— Отлично, месье.
В следующий миг ее нога попала в норку суслика, и она чуть не упала.
Ее подхватили крепкие мужские руки. Ролан помог ей удержаться и прижал к своей мускулистой груди. Она уловила непривычный запах — смесь ароматов кожи, табака и бритвенного мыла. Вдыхая его запах, она была покорена его притягательностью. Внутри у нее вдруг все задрожало, будто она падала с высокого дерева или с сеновала.
Через мгновение он тихо сказал ей:
— А вы немного несдержанны, моя дорогая.
Она безуспешно пыталась высвободиться из его объятий.
— Пустите же меня!
Он насмешливо улыбнулся:
— Это невозможно, мадемуазель, ведь мы собираемся пожениться.
И вместо того чтобы отпустить ее, Ролан прижался губами к ее рту. Теперь уже Анжелика серьезно сопротивлялась. Выпустив из рук зонтик, она пыталась оттолкнуть Ролана. Но он сжал ее в своих мощных объятиях. Еще никогда ни один мужчина не целовал ее в губы. Поцелуй Ролана обжег ее, он был таким чувственным, сладострастным и ненасытным. Его губы смяли ее нежный рот, он заставил ее раскрыть губы и просунул между ними язык. Она хотела закричать от обиды, но не смогла. Ее чувства восстали против такого наглого нападения. У нее затрепетали груди, прижатые к его мускулистому телу. И вдруг Анжелика поняла, что с ней ничего страшного не случилось. Наоборот, она ощутила легкое головокружение и какое-то странное возбуждение. Она прекратила сопротивляться и прильнула к нему, чтобы не упасть. Его поцелуй сразу стал нежным, он больше не причинял ей боли, но его язык стал делать медленные, ритмичные, соблазнительные движения — движения, которые казались ей порочными и тем не менее сводили ее с ума.
Поцелуй оборвался так же внезапно, как и начался. Ролан отпустил ее. Она с трудом держалась на ногах, стараясь отдышаться. Она посмотрела на него, и он ответил ей циничным взглядом. Она было отвела руку назад, чтобы ударить его.
— Не надо, дорогая, — предупредил он ее совершенно спокойным голосом. — Теперь я ваш жених, и у меня есть все права целовать вас. Я буду бороться с каждым, кто посмеет это отрицать, даже с вами, моя любовь. — При этих словах на его лице появилась слабая улыбка. — Кроме того, должен заметить, что мой поцелуй вы не нашли таким уж неприятным.
Щеки Анжелики зарделись от этой безжалостной насмешки. Безвольно опустив руку, она продолжала, дрожа, смотреть на него. Ролан в самом деле имел право целовать ее. И когда он делал это, она, к своему стыду, была словно воск в его руках. Он сломал ее сопротивление так безжалостно и быстро, что у нее закружилась голова. И она с ужасом поняла, что он будет так же напорист, когда захочет предъявить и другие права на нее, как только они поженятся. Ясно, что этот мужчина стремился получить только партнершу в постели. И она станет ею. Женой в глазах людей, но любовницей по сути дела.
Вдруг они услышали голос Филипа:
— Дядя! Мадемуазель Анжелика! Пойдите сюда и посмотрите!
Ролан поднял с земли зонтик, с преувеличенной учтивостью вернул его Анжелике и предложил ей руку.
— Непременно нужно посмотреть, дорогая.
Отказавшись принять его руку, Анжелика гордо направилась прочь. Но оказалось, что она заметно прихрамывает. Болела нога, угодившая в норку суслика. С каждым шагом Анжелика ощущала все большее неудобство. Она с гордо поднятой головой, ковыляя, двинулась вперед, но Ролан удержал ее, снова обхватил сильными руками и поднял вместе с зонтиком.
— Отпустите меня, месье! — потребовала Анжелика.
— Об этом не может быть и речи, дорогая, — с улыбкой возразил Ролан. — Я не желаю, чтобы вы хромали в церкви, на нашей свадьбе.
— А что, вас так смущает, что у вас будет хромая невеста, месье?
— Ах, моя крошка, вы не понимаете меня, — посетовал Ролан. — Я скорее отложу нашу свадьбу, чем причиню вам хоть малейшую боль. Но отсрочка нашей свадьбы — это совсем не то, чего я хотел бы.
— Вы только что это очень наглядно показали, — остроумно заметила Анжелика.
К ее огорчению, Ролан расхохотался.
Вечером Ролан и Жан-Пьер обедали в одном из ресторанов Старого квартала. Сидя в удобных французских креслах за красивым столом, они ели блюдо из морского окуня под пикантным креольским соусом.
— Так ты видел девушку сегодня, кузен? — спросил Жан-Пьер, отпив немного вина.
— Видел, — ответил Ролан и нахмурился.
— Что, дела идут не так уж хорошо? Ролан вздохнул и отложил вилку.
— Девушка не возражает против нашего брака, — раздраженно ответил он. — Но она совершенно ясно дала понять, что идет на это только потому, что думает, будто такова была воля ее родителей.
Жан-Пьер хмыкнул.
— Значит, эта юная леди не упала к твоим ногам, как падали в разное время все красавицы Сен-Шарля? Ролан скривился:
— Как прикажешь понимать тебя?
— А так, мой друг, что тебе никогда не приходилось слишком сильно стараться, чтобы завоевать расположение лучшей половины человечества. В конце концов, семья Делакруа всегда считалась одной из самых богатых и уважаемых в этом сахарном краю, и сыновья неизменно пользовались успехом у женщин.
Ролан усмехнулся.
— На эту юную леди мое положение не производит никакого впечатления. Ею руководит что-то совсем другое.
— В самом деле? И что же это может быть?
Ролан задумался.
— Не могу с уверенностью сказать.
— А… похоже, твоя девочка-невеста представляет для тебя тайну, которую ты не в силах раскрыть, не так ли?
Ролан не ответил, а только продолжал хмуриться. Тогда Жан-Пьер спросил:
— Ты ничего не сказал ей о Луизе?
Ролан бросил вилку на тарелку.
— Нет, и не собираюсь говорить с ней об этом в ближайшее время. Девочка расстроена, ко всему относится с недоверием. Я не хочу, чтобы она задавала лишние вопросы относительно нашей женитьбы.
— Но после того как вы поженитесь, кузен, она наверняка узнает все о твоей первой жене, — не соглашался Жан-Пьер. — А Бланш не скажет ей?
Ролан только вздохнул. Он и не подумал о своей сводной сестре, которая уже много лет жила на плантации Делакруа.
