— Ты, наверное, знаешь, что Роман вернулся в город?
Эрик кивнул.
— А теперь расскажи мне, почему все твои сыновья ходят вокруг тебя на цыпочках, как будто ты в любой момент можешь рассыпаться. Почему Роман взял на работе отпуск и почему, когда ты не где-то в городе, а дома, ты отдыхаешь, как предписал врач. Потому что, насколько мне известно, Лесли ни слова не говорила о том, что тебе нужно больше отдыхать. Принимать чуть больше маалокса — да, возможно.
Райна быстро огляделась, проверяя, не спасет ли ее кто-нибудь от предстоящей лекции, но нет, рыцаря в сияющих доспехах поблизости не обнаружилось, не было даже Самсона, он отошел от них и сейчас пропалывал клумбу.
— Эрик, сколько лет моим мальчикам? — Не дожидаясь ответа Эрика, она продолжила: — Уже достаточно, чтобы жениться. И чтобы иметь детей.
— Так вот, значит, что тебя беспокоит. Ты мечтаешь о внуках?
Райна кивнула. Она вдруг поняла, что ей трудно говорить, рассказать правду так, чтобы не признаться, что она чувствует нарастающую пустоту в своей жизни и в своем сердце.
— Райна, мальчики женятся тогда, когда они будут к этому готовы.
— Что плохого в том, чтобы установить какие-то временные рамки? Видит Бог, Рику пора понять, что если одна женщина причинила ему боль, то это не означает, что все остальные тоже причинят. А что касается Романа…
Эрик перебил ее:
— Извини, но я не понимаю. Как твое желание видеть сыновей женатыми и с детьми связано с тем, что ты притворяешься больной?
Райна подняла взгляд вверх, надеясь, что небеса помогут ей справиться с бестолковыми мужчинами — у нее было впечатление, что ее только такие и окружают.
— Мои сыновья ни за что не откажут мне в моем заветном желании, исполнение которого пойдет на пользу и им самим. А если они будут думать, что…
Райна замолчала, съежившись и сморщив нос.
— Если они будут думать, что у тебя больное сердце? — Райна едва заметно кивнула. Эрик вскочил с места. — Боже праведный, женщина, как ты можешь поступать так со своими сыновьями?!
— Я делаю это ради моих сыновей. Сядь, не устраивай сцену, ты привлекаешь внимание.
Райна дернула Эрика за рукав, и он подчинился.
— Это нечестно.
Райна почувствовала легкий укол совести. Точнее, это был нелегкий укол, а очень ощутимый, но она его проигнорировала. В конце концов, если ее план сработает, от этого никто не пострадает, всем станет только лучше.
— Ты не можешь им рассказать.
— Парни тебя любят! Назови хотя бы одну причину, по которой я не могу рассказать им правду.
— Клятва Гиппократа, которую ты дал. — Райна скрестила руки на груди. — Хочешь, чтобы я ее тебе процитировала? Я ведь могу это сделать, ты знаешь. Строчку за строчкой, — добавила она для большей убедительности.
— Я в этом не сомневаюсь, — пробурчал Эрик сквозь чубы.
— Пятый век до Рождества Христова. «Клянусь Аполлоном, врачом…»
— Райна, твоя взяла, но мне это не нравится.
— Я знаю, что не нравится.
Обычно Райна получала удовольствие от пикировок с Эриком, и сейчас, пытаясь вспомнить клятву Гиппократа, она хотела произвести на него впечатление, но победа была ей не в радость.
— Мальчики сами не понимают, что они упускают в жизни. Что плохого в том, что я хочу им это показать? У тебя у самого две прекрасные внучки, обе живут в Саратога-Спрингс, буквально в двадцати минутах езды отсюда. Уверена, ты не мыслишь себе жизни без них. Если бы твои дочери до сих пор не вышли замуж, ты бы наверняка расстраивался.
— Не могу сказать, потому что они обе замужем и имеют детей. Но не думаю, что я стал бы ими манипулировать. Я понимаю твои чувства, но не одобряю твои методы. И еще одно.
Он стал медленно поглаживать большим пальцем по тыльной стороне ее ладони, и Райна только тогда поняла, что он до сих пор крепко держит ее руку в своей.
— Что такое?
— Ты слишком долго была одна. Исследования показывают, что вдовы, жены мужчин-трудоголиков и женщины, у которых нет собственных интересов, больше других склонны вмешиваться в жизнь своих детей.
На свете существовало много такого, что Райна терпеть не могла. В том числе она терпеть не могла, когда к ней относились покровительственно.
— У меня есть интересы за пределами дома. Я каждое утро выхожу на пробежку на улицу или бегаю на беговой дорожке в подвале.
Эрик вскинул брови.
— Как, ты бегаешь даже со «слабым сердцем»?
Райна пожала плечами.
— Бегаю — когда могу быть уверена, что меня никто не застанет за этим занятием. Поверь мне, это нелегко. Мои сыновья очень наблюдательны, а когда они здесь все трое, то такое впечатление, будто они находятся одновременно повсюду. Подвал — мое единственное убежище, но дело не в этом. Кроме того, я занимаюсь волонтерской работой в больнице. — Райна пыталась убедить Эрика, что у нее действительно есть интересы вне дома.
Он нахмурился.
— Ты работаешь в детском отделении. Конечно, для детей это большое счастье, но что касается тебя, то это лишь еще одно проявление все той же одержимости. Вмешиваться в жизнь своих детей — это неправильно.
Райна напряженно расправила плечи, но сердце ее сжалось в груди, к горлу подступил ком.
— Я не одержимая, и я не вмешиваюсь. Я всего лишь слегка сгустила краски, чтобы помочь моим детям расширить горизонты, вот и все.
— Скажем так, по этому вопросу мы договорились о том, что мы не можем договориться. Но что касается тебя лично, то я бы хотел поговорить с тобой не как врач.
Сама не зная почему, Райна вдруг заволновалась так, как давно уже не волновалась. У нее засосало под ложечкой.
— Есть и другие исследования, я могу их процитировать, но тебе известно, что эмоциональная и физическая связь с другим человеком составляет существенную часть жизни?
— У меня есть связь, — сказала Райна. — С сыновьями, с друзьями, с тобой… да со всеми в этом городе.
— Райна, я говорю не о дружбе.
Она посмотрела ему в глаза и словно впервые увидела его по-настоящему. Увидела в нем не только друга, но и мужчину. Привлекательного, внимательного, подходящего мужчину. Эрик старел красиво, волосы с проседью не старили его, а придавали его облику благородство. Загорелое лицо было по-прежнему красиво суровой мужской красотой, несмотря на возраст и морщины. А тело хорошо сохранилось — может быть, он не был таким же крепким, как в юности, но производил впечатление зрелого мужчины.
Райна попыталась представить, что он видит, когда смотрит на нее, и с удивлением поняла, что ей это небезразлично. Их разговор принял очень личный характер с чувственным подтекстом, и это было для нее в новинку. Она даже засомневалась, не показалось ли ей. Она слишком стара, чтобы думать, что мужчина смотрит на нее с интересом. После Джона такого с ней не случалось.
