— Я пыталась!
Я останавливаюсь и оборачиваюсь.
— Неужели?
— Да.
Она стоит, уперев руки в бока, и я знаю, что она врет.
— Я и не сомневаюсь.
Смотреть в его удаляющуюся спину стало моей второй натурой. Далеко не в первый раз он уходит от меня и, вероятно, не последний. Если мне повезет, то его не будет следующие десять лет, и мне больше не придется иметь с ним дела.
Он невероятно меня разочаровывает своей самоуверенной задницей и поведением «мне на все наплевать». Разве он не понимает, что пудрит мозги моему ребенку? Он же знает, что не собирается оставаться и играть роль отца, так почему он это делает теперь? Почему бы ему просто не убраться туда, откуда он приехал, и не оставить нас в покое, черт возьми?
— Если еще сильнее сожмешь кулаки, то сломаешь ногти, — проходя мимо, усмехается Кейтлин.
Пейтон оборачивается и бросает на меня злобный взгляд. Чудесно, значит, она слышала, как я сказала Лиаму убираться из города. Я знаю, что она попросила его посмотреть с ней футбол, но все-таки Кейтлин должна хотеть, чтобы Лиам держался от ее дочери как можно дальше.
— Хватит уже принимать его сторону, — говорю я, следуя за Кейтлин. Я трусиха, поэтому говорю все это ей в спину, так как мне не хочется видеть ее разочарованный взгляд. Ноа уже сидит на заднем сиденье, когда я залезаю в машину. Он смотрит в окно, отказываясь встречаться со мной глазами. Его руки скрещены на груди, а сам он часто вздыхает. Я не передумаю. Мне все равно, как долго он собирается меня игнорировать.
Нужно дождаться, пока Ник закончит разговаривать с родителями. Но стоит мне увидеть, как Кэнди Эпплтон дотрагивается до его руки, как я закипаю. Она всегда хотела то, что принадлежало мне: сначала Лиам, теперь Ник. Я жму на гудок, извещая его о своем ожидании. Я не в настроении сидеть на этой парковке, пока они строят друг другу глазки.
— Что у тебя за проблема? — спрашивает Ник, наконец, садясь в машину.
Надо было идти домой пешком. Я думала об этом. За это время я бы успокоилась и привела свои мысли в порядок.
— Она бесится, потому что я разговаривал с Лиамом, — выпаливает Ноа, вынуждая Ника посмотреть на меня.
— Ноа, помолчи, — сквозь стиснутые зубы говорю я. Из-за всей этой фигни с Лиамом и Ноа я пытаюсь не расплакаться, правда. Я пытаюсь быть сильной и стоять на своем. Он отсутствовал десять лет, поэтому не может просто так сюда заявиться и вести себя, как ни в чем не бывало.
— Что происходит? — своим тихим успокаивающим тоном врача спрашивает Ник. Он сводит меня с ума. Мне хочется, чтобы он сказал Ноа, что ему нельзя разговаривать с Лиамом. Мне нужно, чтобы он поддержал меня, но этого не происходит. Он просто заводит машину и задом выезжает с парковки.
— Ты будешь со мной разговаривать? — спрашивает он. Глядя в окно на проплывающие мимо витрины магазинов, я качаю головой. Продавцы снаружи украшают их к осени, и тут я понимаю, что сама этого не сделала. А должна бы. Мне нельзя отставать, поскольку мой магазин находится на Главной улице.
— Высади меня, пожалуйста, у магазина, — даже не глядя на Ника, прошу я. Он тянется к моей руке, и я позволяю ему взять ладонь, но не отвечаю ему тем же. Я слишком зла, и мне меньше всего хочется, чтобы со мной сейчас нянчились.
— Джози...
— Что Джози? Мне нужно на работу. Мне вообще не стоило брать выходной.
Ник не отвечает, просто кивает головой и едет к моему магазину. Когда он подъезжает к бордюру, я, даже не попрощавшись, выскакиваю из машины. Знаю, что позже пожалею о своем поведении, но прямо сейчас я злюсь из-за того, что на моей стороне никого.
Я открываю дверь, и меня окутывает аромат цветов. Уходя в тот вечер, я забыла включить вентилятор и теперь гадаю, сколько же в результате погибло цветов. Погибло из-за Лиама, поскольку он появился здесь, в моем магазине — единственном месте, которое не имеет никакого к нему отношения, и теперь оно испорчено.
Я включаю свет только в задней части, надеясь, что так люди не станут заходить. Несмотря на табличку «Закрыто», местные жители все равно зайдут. Они любят поговорить, выпить чашечку кофе и рассказать мне свои истории из жизни, пока я обрезаю и составляю букеты.
Хруст стекла снова напоминает мне о Лиаме. Похоже, куда бы я ни повернула, он тут как тут: вмешивается в мою жизнь, создавая хаос на своем пути. Кто же знал, что его возвращение устроит такой беспорядок?
Даже Кейтлин раскрыла ему свои объятья, как будто последних десяти лет не бывало. Ник хочет, чтобы тот только подписал бумаги, а Ноа... Ноа хочет, чтобы Лиам стал его лучшим другом. А я хочу... Не знаю, чего я хочу, кроме того, чтобы все вернулось на круги своя, как две недели назад, когда Мейсон в понедельник утром заходил сюда за цветами для своей жены.
Как только стекло убрано, я включаю айпод и начинаю колдовать над своими витринами, создавать идеальный осенний образ, украшая окно хризантемами и стеблями кукурузы. Надо не забыть спросить у Ноа, если он, конечно, со мной разговаривает, может ли он сделать мне пугало. Я добавляю пучки засушенной лаванды, чтобы придать окну немного красочности. Не все должно быть красным и золотым.
Приоткрыв дверь, чтобы впустить свежий воздух, я решаю, что на ступенях тоже нужны хризантемы и початки. Мне нужно себя чем-то занять, иначе я так и буду думать о Лиаме, Ноа и Нике. Я замираю как вкопанная. Как мог Лиам прийти мне в голову раньше Ника, который все время был рядом с тех пор, как Ноа исполнилось три? Как он мог в моих мыслях оказаться на третьем месте?
Все просто, он не должен. В нем больше человеческого, чем в Лиаме. Он умный и образованный, экстерном закончил колледж, чтобы начать свою небольшую практику и платить обществу. Он из тех людей, о которых вспоминаешь в первую очередь, а не в последнюю.
— Нужна помощь?
Я не оборачиваюсь, потому что узнаю этот голос. Никогда его не забуду, будет ли он кричать или шептать мне на ухо. Тот же голос, что преследует мои сны, позже превращая их в кошмары.
— Мне ничего от тебя не нужно, Лиам. — Я привязываю к металлическим крючкам на фасаде здания последние стебли. Они провисят здесь, если только не поднимется дурацкий ураганный ветер.
Хотя Лиама принесло в город без предупреждения.
— Я просто хочу поговорить, Джози. Мы можем вести себя как взрослые?
Стоит мне обернуться, как я тут жалею об этом. Впервые я вижу его таким, какой он есть на самом деле. Его руки обнажены, и мне, наконец, видны все его татуировки — конечно, до этого я и не пыталась их рассмотреть, просто мне было любопытно. Я сосредотачиваюсь на них, прежде чем позволить своему взгляду скользнуть дальше. У него все такие же, как и в школе, рельефные руки, но сейчас, наверно, даже больше. Джинсы, поношенные и, похоже, дорогие, не те Левис, которые он носил, когда мы встречались, свободно сидят на талии. Даже с ремнем кажется, будто они вот-вот сползут, если он не будет осторожен.
