Натка стояла в какой-то нелепой майке и широких штанах. Против воли парень отметил, что даже в этом наряде она по-прежнему остается красивой и сексуальной. О чем я думаю? Мой окрик вывел ее из состояния задумчивости. Подойдя ближе, я понял, насколько она продрогла. Порыв ветра заставлял кожу девушки покрываться мурашками, но она, казалось, не замечала этого.
— Ты не замерзла? — с заботой в голосе спросил парень. Только сейчас девушка обратила внимание, что так и стоит в домашних штанах и майке с детским рисунком. На улице же было прохладно, и шел дождь.
— Я не пойду переодеваться. Поехали! — попросила решительно сказала Натка, делая шаг по направлению к машине.
— Ладно, — согласился Мэтт. Накинув на плечи девушке свой пиджак, он усадил ее в машину и резко сорвался с места. Нарушив много правил, они прибыли на место буквально через двадцать минут. Все это время в машине Натку бил озноб, и она не переставала повторять слова молитвы, сжимая в руке нательный крест. Лишь бы все обошлось…
— Где Александра Романова? — спросила я, едва мы влетели в здание больницы.
— Она в реанимации. Кабинет 564 на пятом этаже. — Сказала медсестра, просмотрев записи. Едва услышав номер кабинета, я решительным шагом направилась к лифту. — Девушка! Только туда нельзя! — кричала мне вдогонку та же медсестра, но я от нее отмахнулась. Мэтт оказался быстрее и уже вызвал его. Пока мы стояли в тесной кабинке, я вся извелась.
— Черт! Сколько можно! — крикнула я, пока мы ехали. Подъем казался бесконечным.
— Нат, успокойся, — попросил меня Мэтт, ободряюще сжав мою руку, но я вырвала ее.
Едва дверки лифта открылись, я с удивлением уставилась на Алекса. Что он тут делает??
— Привет! Что с Лекси? — спросил Мэтт, пока я замерла в оцепенении — слишком много мыслей роилось в моей голове.
— Это я во всем виноват, — тихо сказал Алекс, взлохматив волосы. Даже с первого взгляда можно было определить, что парень немного не в себе — взлохмаченные волосы, красные воспаленные глаза. Что произошло??
— Алекс! Что с ней!? — громче крикнул Мэтт, чтоб привести друга в сознание. Казалось, что тот сошел с ума, раскачиваясь, словно китайский болванчик. Внезапно он поднял на нас взгляд и почти осмысленно тихо проговорил:
— Я приходил, а она сказала, чтоб я ушел. Я послушался, а она…
— Что она?! — истерично выкрикнула я, схватив парня за плечи и попытавшись встряхнуть.
— Она, скорее всего, решила побежать следом и упала с лестницы, — горько сказал Алекс, прислонившись лбом к стене.
— Что с ней?! — выкрикнула я. В коридоре кроме нас не было людей. Куда бежать? У кого спросить?! Чувство неизвестности и страха захлестнуло меня. Почему? Почему она?
— Не знаю… — тихо сказал Алекс, помотав головой. Если бы я не была так зла на него, то должна была посочувствовать. Именно так выглядит человек, потерявший все. Казалось, в случае неблагоприятного исхода, он просто выйдет на балкон и перелезет через перила.
— А ребенок? — прошептала я. Именно дитя было для подруги сейчас центром вселенной. Она просто не могла его потерять…
— Они ничего не говорят! Я пытался пройти туда, но меня не пустили! — крик Алекса был, словно гром среди неба.
— Есть родственники Александры Романовой? — из реанимации вышел доктор.
— Что с ней? — воскликнула я, буквально подбежав к врачу.
— Состояние крайне тяжелое. Она просила сохранить ребенка ценой собственной жизни, — устало сказал врач.
— Неееет! — выкрикнул Алекс, рывком подойдя ближе, но тот не обратил на парня никакого внимания. Тому впору самому вызывать врача — столь бледным и больным он был.
— Я не могу ослушаться больную, но хочу заручиться поддержкой ее близких, — продолжил врач.
— Делайте, как она говорит. — Тихо сказал Мэтт, нарушая тишину. Мы с Алексом в немом ужасе уставились на него. Он вот так просто практически убил Лекси?! Врач кивнул и ушел.
— Мэтт, какого черта! Я люблю ее! Я не могу ее потерять! — схватил за футболку друга Алекс.
— Алекс, ты думаешь, она смогла бы жить, если бы знала, что из-за ее падения умер ее сын? Как бы ты ей в глаза смотрел, убив последнее, что у нее есть? Она бы нам не простила этого. И не смогла бы жить… — тихо сказал Мэтт. Его слова медленно прожигали мою душу. Он единственный смог сохранить здравый рассудок и не позволить сделать самую большую ошибку. Если бы мы разрешили убить ребенка, она бы возненавидела нас.
— Это моя вина… — сказал Алекс, опираясь головой о стену.
— Алекс, перестань. Молись, чтоб с ней было все хорошо, иначе я за себя не ручаюсь! — сжав плечо парня, сказал Мэтт.
— Я позволю тебе сделать все, что захочешь. Если ее не будет, я не хочу жить, — тихо сказал Алекс, прикрыв глаза.
— Сколько пафоса! Где ж ты раньше был?! — выкрикнула я, не выдержав.
— Я не знал!
— Не знал?! А ты дал ей шанс оправдаться? — меня прорвало, и я не могла остановиться. Гораздо проще винить кого-то, гораздо проще оправдаться незнанием, чем принять ответственность.
— Натти! — окрикнул меня Мэтт.
— Что Натти!? Какого черта он тут из себя страдалица корчит? Это он ее едва не угробил!! А она его еще и простила!
— Нат, успокойся. Ты в больнице — не надо так. Нам остается только верить, — тихо сказал Мэтт, а его руки обняли меня, прижав к себе. Позволив себе прильнуть к его телу, я разрыдалась.
* * *
Время тянулось медленно. Из-за двери то не доносилось ни звука, то был слышен крик Лекси. Этот звук взрывал мозг, выворачивая все внутренности на изнанку. Но мы ничем не могли помочь. Когда крик прекратился, это было еще хуже. Никто не знал, что с ней. На Алекса было страшно смотреть. И, хоть я сейчас винила его, понимала, что ему сейчас хуже. Все его мысли вместе с ней…
Не выдержав всего этого напряжения, я вновь разрыдалась. Слезы текли все с новой силой, но я ни чем не могла помочь
— Тшшш. Все будет хорошо. Верь в нее. Она сильная. — Тихо сказал Мэтт, прижав меня к своей груди.
— У кого-то есть четвертая отрицательная группа крови? — спросила медсестра, выйдя из реанимации. Люди, что периодически появлялись и пропадали в коридоре, продолжили свой путь, не обратив на нее никакого внимания.
