– Во всяком случае, это не повредит, – ответила она, как отвечала уже не раз. – А вот и доктор Бауэр, – произнесла она с улыбкой.
– Пойду прогуляюсь с Хоуп, – сказала Кэтрин.
Но, прежде чем она покинула палату, кто-то окликнул ее по имени. Она расплылась в улыбке и поспешила навстречу молодому красавцу с роскошными усами.
Проводив ее глазами, Джек подумал, что жизнь в маленьком городке имеет свои преимущества. Люди часто видятся друг с другом. Всюду знакомые лица. Это ободряет, когда жизнь дает трещину.
Джек позвонил Джилл и рассказал про смерть Гиневры, про поздний выезд из Биг-Сура и про дезертирство Майкла Флинна. Стараясь быть как можно ласковее, он сказал:
– Я не смогу приехать на ленч, Джилл. Здесь Хоуп, я не могу с тобой долго говорить. Прости. Уверен, ты приготовила что-нибудь бесподобное.
– Не успела. Я собиралась приготовить к твоему приходу «ризотто примавера». Но продукты могут и полежать. А завтра приедешь?
– Я буду в городе не раньше конца недели. Помолчав, Джилл тихо спросила:
– Почему?
Джек чувствовал, что близится развязка. Что скоро им придется выяснить отношения. Сейчас он этого делать не хотел и поэтому ответил:
– Потому что мое присутствие здесь может оказаться полезным. Я хочу, чтобы Рейчел поправилась.
– Я знаю, – смягчившись, сказала Джилл.
– Давай увидимся в четверг, – предложил он. – До четверга овощи не испортятся?
– Дело не в овощах.
– Я понимаю. В четверг. Обещаю.
Перед тем как отправиться в контору, Джек заехал к себе домой. Запихивая одежду в большой рюкзак, он попросил Хоуп сложить в сумку почту. Когда он грузил вещи в машину, его вдруг осенило. Он вернулся в спальню, открыл платяной шкаф и вытащил с верхней полки из-под свитеров две обрамленные фотографии. На одной была Рейчел с девочками, на другой – только Рейчел. Сунув их в пакет, он вернулся к Хоуп. Потом они заехали к нему на работу, где он провел битых три часа, споря с подрядчиками, извиняясь перед клиентами, раздавая задания персоналу.
Джек с Хоуп вернулись в больницу только во второй половине дня. Кэтрин тем временем заехала в школу за Самантой и привезла из дома проигрыватель и компакт-диски. Он теперь стоял на тумбочке рядом с кроватью Рейчел, и из него лилась негромкая музыка.
– Это Гарт, – сообщила Саманта Джеку.
– Мама тоже любит Гарта?
– Очень, – ответила Саманта.
Хоуп кивком подтвердила слова сестры. Джек выставил на тумбочку принесенные с собой фотографии.
– Где ты их взял? – сразу спросила Саманта.
– Это мои собственные. Мне хотелось, чтобы врачи и сестры, заходя сюда, видели, что ваша мама – живой человек, который дышит и чувствует.
Дома девочки разошлись по своим комнатам, оставив Джека наедине с его проблемами. Он собирался работать, но вместо этого отправился в мастерскую Рейчел. Картины, которые он вчера расставил вдоль стены, казалось, ждали его. Сев на пол, он принялся внимательно их рассматривать.
Через некоторое время Джек встал и решил проверить, как обстоят дела с художественными принадлежностями. Масляные и акриловые краски в тюбиках аккуратно лежали на рабочем столе. На куске холста расположились разной толщины кисти и несколько мастихинов.
Продолжая осматривать мастерскую, он обнаружил тонкий альбом, спрятанный между шкафом, где хранилась картотека, и стеной. Джек присел на корточки и положил альбом на пол.
Первая страница оказалась пустой. Он перевернул ее и увидел нечто напоминавшее ребенка на самой начальной стадии развития. Эмбрион. Джек перевернул следующую страницу, потом еще одну, наблюдая, как эмбрион превращается в плод, все больше похожий на человека. Страница за страницей плод превращался в ребенка. В маленького мальчика.
На последней странице мальчик широко раскрытыми глазами смотрел прямо на Джека. По спине у него пробежали мурашки. Мальчик был таким живым, таким знакомым. В голове у Джека промелькнула странная мысль. Захлопнув альбом, он положил его на место.
Этот последний рисунок преследовал Джека всю ночь и разбудил на рассвете.
В машине, глядя на девочек, он размышлял, знают ли они о ребенке, но спросить не отважился. Заговорить о нем значило разворошить осиное гнездо.
Рейчел знала. Но она не могла говорить. Оставалась Кэтрин.
Когда Джек приехал в больницу, Кэтрин там не оказалось, но это было даже к лучшему. Джек нашел ее телефоны – рабочий и домашний – в записной книжке Рейчел. Выйдя из палаты, он по мобильному позвонил ей на работу.
– Парикмахерская, – раздался в трубке бодрый молодой голос.
– Кэтрин Эванс, пожалуйста.
– Простите, но она занята с клиентом. Может быть, оставите ваш телефон?
Джек назвал номер своего сотового и вернулся к Рейчел.
– Рейчел! Как ты? Ты меня слышишь? Прошла неделя, целая неделя. Гиневра умерла, и Хоуп нужна твоя помощь. Утром она исчезла, не вышла к завтраку, и я нигде не мог ее найти. Я побежал к могиле Гиневры. Хоуп там не было. Я начал не на шутку волноваться, но тут она вернулась от Дункана. Это начинает меня тревожить. Понимаешь, он взрослый мужчина, живет один. А вдруг он какой-нибудь извращенец. Она говорит, что его вера поддерживает ее. Здесь я ничем не могу ей помочь. Мы с тобой никогда не говорили о религии. Возможно, зря. Возможно, в такое трудное время, как сейчас, детям действительно могла бы помочь вера.
Он осторожно сгибал и разгибал пальцы Рейчел, когда в кармане джинсов глухо зазвонил телефон. Джек опустил руку Рейчел на одеяло и вышел в коридор.
– Да?
– Это Кэтрин. Что случилось?
– Мне нужно с вами поговорить, – сказал Джек. – В мастерской у Рейчел я нашел рисунки. На них изображен ребенок. Кэтрин, мне нужно знать, что означают эти рисунки. У ребенка мои глаза.
– Я буду через сорок пять минут, – ответила она.
В ожидании Кэтрин Джек успел задать себе множество вопросов о ребенке, существования которого не отрицала лучшая подруга Рейчел.
Когда Кэтрин вошла в палату, вид у нее был настороженный. Она поцеловала Рейчел в щеку.
Джек нетерпеливо спросил ее:
– Итак, Рейчел действительно была беременна? Кэтрин молчала в нерешительности.
– Ну же, Кэтрин, ответьте мне, – проговорил он. – Раз вы этого не отрицаете, это правда. Если я верно истолковал те рисунки, она потеряла ребенка.
– Да, она была беременна.
У Джека перехватило дыхание. Он смотрел на Рейчел, пытаясь представить себе, как это было.
– Как же она могла уйти от меня, если ждала ребенка?
– Когда она ушла, она уже не была беременной. Она потеряла его еще раньше.
– Раньше? Не может быть. Я бы знал.
– Насколько мне известно, отношения между вами не ладились. Она была в растерянности.
