— В нашей стране нет легальной проституции. Но за доверие спасибо, конечно.
Так-так, облик моего нового знакомого обрастает историей. До недавнего времени абсолютно ничего о нём не знала, кроме того, что у него есть славный брат-стрелец. Я возблагодарила небо за отсутствие у себя судимостей и с огромным удовольствием доела салат, запивая солоноватым соком.
Погода за окном разгуливалась. Небо, совсем недавно пасмурное, в нескольких местах порвалось и выпустило на волю солнышко.
— Сегодня тепло на улице? — спросила я Марка, который тоже смотрел в окно.
— Тепло. Похоже, лето к нам вернулось.
— Давно пора…
Он взял мои руки в свои и заглянул в глаза:
— Когда не о чем говорить, говорят о погоде?
Я отрицательно мотнула головой:
— Скорей, когда не можешь говорить о том, что заполняет мысли, начинаешь говорить на общие темы.
— Что заполняет твои мысли, Аня?
Сказать? Нам помешала сиамка, до сих пор мирно спавшая в моей велюровой тапке у стены. Она пискнула, удивилась своему голосу и широко зевнула, уставившись на нас молочно-голубыми глазками.
— Ты уже придумала ей имя?
— Нет. Давай вместе, ведь это наша общая кошка. От чего будем отталкиваться? Наша малышка сиамской породы, — мне было приятно говорить "наша".
— Не совсем. Мордочки у настоящих сиамских кошек больше похожи на абиссинцев или девонов, вроде того, что у вас живёт. Наша — европеизированный метис, если можно так выразиться.
— Ну и что? Предки её всё равно выходцы из Сиама. А это нынешний Таиланд. Я ничего о нём не знаю, кроме названия столицы — Бангкок. Не называть же её Бангкокой!
Марк поднял котёнка с пола и поднёс к лицу:
— К сожалению я тоже мало знаю об этом государстве. Религия там буддизм, но дать ей имя будды — святотатство. Я помню как называется главная река Таиланда: Менам-Чао-Прая.
Я забрала из его рук урчащий предмет обсуждения:
— Ты был отличник по географии?
— Нет. Мой друг работал в Австралии какое-то время. А летел туда через Бангкок. С остановкой. Прислал открытку с видом реки. На ней я и прочел название. Может так и наречем киску? Красиво.
— Прикольно. Но неудобно: пока запомнишь, пока привыкнешь… Да и длинно как-то.
Несостоявшаяся Менам-Чао-Прая от растройства чихнула и стала извиваться в моих руках. Пришлось отпустить восвояси.
— А потом она не рыба, чтобы именоваться в честь реки. Лучшие имена — вписанные в историю. Например, Нефертити. Переводится — "красавица грядёт," — решила я блеснуть эрудицией.
Не тут-то было:
— Достойное имя, но оно связано с царицей Египта, а не Сиама…
Моя эрудиция оказалась, что называется, не в кассу! Ну и не надо.
— Не хочешь, как хочешь. Может кто голого сфинкса подарит. Приберегу для него.
— Породу голых сфинксов вывели в Канаде! В середине прошлого века…
Его просвященность начинала меня, мягко говоря, раздражать. Слегка вспылила:
— Дело не в породе, а в принципе! У меня, как у большинства простых, — это слово я подчеркнула особо, — людей, сфинкс ассоциируется с Египтом: огромными скульптурами с телом льва и головой человека. А не с Канадой! И откуда вообще такие энциклопедические познания?
Я налила себе соку, Марку минералки, залпом выпила и стала собирать грязные тарелки. Он лишь пригубил бокал:
— Брату в детстве подарили на день рождения большую иллюстрированную энциклопедию о семействе кошачих. Я её всю прочел от корки до корки. Минимум информации и запоминается легко.
— Твой брат любит кошек?
— Он любит всех животных без исключения.
Мы вовремя сменили тему. Марк тоже поднялся, потянулся, сомкнув лопатки на спине и взял с крючка полотенце, чтобы протирать за мною чистую посуду.
— Значит дома у вас должен быть зоопарк?
— Нет, к сожалению. Кроме самовольно залетевших комаров и моли, других представителей фауны не наблюдается. Да и нелегалы больше пяти минут после обнаружения не задерживаются, — он грустно улыбнулся. — У моего братишки болезнь крови, и чтобы избежать инфекции, животных мы не держим.
— Прости, я не знала…
— Рано или поздно узнала бы. Да, ты спрашивала, где я пропадал почти месяц — у Ромки ухудшились анализы и мы ездили в Санкт-Петербург на консультацию к специалистам. Пришлось задержаться.
Я протянула ему последнюю тарелку:
— Ты не обязан передо мной отчитываться. Но если можно — предупреждай, пожалуйста…
— Хорошо, я постараюсь. Давай всё-таки закончим с именем.
— Есть идея?
— Да. Мы назовём её как тебя.
— Анной? Нет, Нюшкой! Издеваешься?
— Мне нравится твоё имя в английском варианте.
— Как это?
— Энни…
Я повторила про себя — Энни, Эни, Энн… Звучит просто и со вкусом. Малышка Энни — ей подходит!
— Я согласна.
На том и порешили. Закончив с посудой, мы ощутили некоторую неловкость: заняться больше было нечем. То есть у меня накопилась куча дел, отложенных со времен сессии. Надо было постирать, пыль протереть и вытрясти ковровые дорожки. Но не просить же Марка включаться в этот процесс! Он проницательно собрался уходить, наверное тоже были свои дела и обязанности. Как он говорил раньше? "Не стоит торопить события…" Мы должны узнать друг друга постепенно.
— Хочешь, я зайду вечером? Немножко погуляем. Тебе не мешает подышать воздухом.
— Я буду тебя ждать! — а мысленно добавила: "Всегда".
…Мы шли по ночному городу и молчали. Но не каждый по отдельности, мы молчали об одном и том же. Мне было хорошо идти с ним рядом. Он иногда касался меня плечом или ладонью ладони, словно просил — будь рядом, не исчезай… В парке на мостике через неглубокую речку мы остановились. Кругом царила тишина, на небе звёзды и два человека над бегущей водой. Я запрокинула голову, пытаясь найти ковш большой медведицы… А нашла его губы, мягкие и тёплые. Звёзды завертелись перед глазами серебряной канителью и пропали. Не осталось ничего, лишь парение в невесомости и бесконечная нежность поцелуя…
Эмма Эрнестовна проснулась в плохом расположении духа. Всю ночь ей снились вороны, черные и орущие не своим голосом. Раньше она не придала бы этому значения, а если и заглянула бы в сонник, то больше из любопытства. Но не сейчас, когда любая мелочь воспринималась остро и болезненно, как знамение.
— Варя! Доченька! — позвала слабым голосом. Ответа не последовало. — Милая, где ж ты? Варюша!
Часы показывали пол-шестого утра. Её дочурка, наверное, спит. Однако за дверью раздались шаги и в щель просунулась кучерявая головка:
