Из золотого облака счастья ее неожиданно вырвал резкий смех. Он эхом прокатился по поляне. Дурное предчувствие охватило ее, когда она повернулась и увидела в центре поляны Тео. Тот смотрел на них. Рот его был искажен в гримасе смеха и резко контрастировал с выражением ярости во взгляде. Тина мгновенно напряглась. Тео, очевидно, готовит какую-то пакость, и у нее было ужасное подозрение, какое именно оружие он использует, чтобы отомстить Району.
Словно с далекого расстояния слышала она его грубый смех и затем ядовитые слова, отобранные специально для Вегаса.
— Отлично сыграно, Тина, девочка! Вам удалось сделать то, что вы собирались, и еще с первой же попытки! Отличная мысль — свести счеты с Инес, отобрав у нее приятеля!
Она почувствовала, как рядом с ней напрягся Рамон. Он отступил на шаг и в зловещем молчании ждал ее ответа. В наступившей тишине сердце Тины билось глухо и тяжело, но ей его удары казались оглушительными. Ей хотелось крикнуть, хотелось все отрицать, но она понимала, что тщетно будет пытаться объяснить присутствие Тео. Она ухватилась за слабую надежду: может быть, ей все удастся объяснить позже, когда они будут наедине...
Но такой возможности у нее не было. Снова руки Вегаса сжали ее плечи, он повернул ее лицом к себе. Вопрос, произнесенный с быстротой удара рапиры, требовал полной откровенности:
— То, что он сказал, правда?
— Нет, не совсем... Вернее... — она пыталась объяснить, но он безжалостно оборвал ее, добиваясь правды.
— Вы обсуждали такой план с Бренстоном? Отвечайте: да или нет?
Чтобы ответить правдиво, потребовалось все ее мужество, и наконец она шепотом, задыхаясь, произнесла:
— Я потом все скажу....
На его красивом мрачном лице появилось презрительное выражение. Такое жгучее презрение может быть унаследовано только от многих поколений высокомерных предков.
Секунду спустя он повернулся и исчез в темноте.
В последующие дни Тина была почти благодарна Тео за его грубое вторжение: по крайне мере, оно помогло ей сохранить уязвленную гордость. Она со всей своей энергией погрузилась в работу, прочесывала окружающие джунгли поисках полезных и декоративных растений классифицировала, засушивала, определяла снабжала ярлычками свои находки с лихорадочной поглощенностью, — но, как ни старалась, не могла заставить себя забыть ту ночь. Открытия должны были бы радовать ее: растения, которые она раньше видела только в музейных гербариях, цвели вокруг, и с каждым шагом в влажных парящих джунглях она делала все новые находки. Но ничто, даже захватывающая дух, гипнотическая красота диких орхидей, буйно цветущих на мириадах веток, не могло удержать ее мысли от унизительного возвращения к сцене, которая словно навечно отпечаталась в ее сознании.
Каждое воспоминание об этой сцене заставляло ее краснеть от стыда. Тысячу раз спрашивала она себя: «Как я могла так поступить? Что заставило меня так броситься к нему?» И каждый раз она не находила никаких оправданий. Можно сделать вид, что грубое обращение, когда она спас ее от пираний, временно затуманило ее мозг, — но она слишком честна, чтобы обманывать себя. Соединение волшебства тропической ночи, ее короткого счастья и его близости едва не привели к падению. Тина утешала себя этим «едва». Благодаря своевременному вмешательству Тео, Рамон не подозревает, что чувства, которые так откровенно излились в ту ночь, исходят от сердца и не являются, как он верит сейчас, всего лишь видимостью, чтобы свести счеты с Инес. Понимание это было одновременно горьким и сладостным; ей хотелось сказать ему, как сильно она его любит; но она понимала, что после того что произошло, он ее никогда любить не будет.
Дни шли за днями полные мучительных мыслей и тяжелой работы, но она по-прежнему была далека от осуществления своего плана поисков знахаря. Раздраженная собственной нерешительностью, укоряя себя за то, что стальной взгляд Вегаса каждый раз заставлял ее дрогнуть, она то собиралась с силами, чтобы обратиться к нему, то вновь начинала колебаться и утрачивала шанс. И только на пятый вечер, в перерыве между ужином и сном, она набралась достаточно храбрости, чтобы поднять этот вопрос.
Все собрались у лагерного костра, сытые и усталые и с ленивым удовлетворением перебрасывались замечаниями о своих индивидуальных проектах. Темная голова Вегаса была обращена к Инес, когда Тина, казалось, не по своей воле задала вопрос.
— Сеньор, можно ли мне взять небольшую группу и отправиться на поиски гуахарибо?
У нее во рту пересохло, когда все разговоры неожиданно смолкли и голубые пронзительные глаза Вегаса устремились к ней. Она встретила этот взгляд спокойно, скрывая лихорадочное биение сердца и затаенное дыхание.
— Гуахарибо? — с ледяным безразличием переспросил он. — А известно ли вам, что это племя только недавно отказалось от каннибализма и, вполне вероятно, вернется к этому обычаю при появлении незваных гостей? Мне нужны очень веские основания для того, чтобы просто подумать над такой возможностью, сеньорита Доннелли. — Взгляд его стал еще острее. — У вас есть такие основания?
Начав объяснять, Тина совершенно перестала нервничать. Она отвечала на его жесткий взгляд своим, полным мольбы о понимании, рассказывая о своих надеждах, о том, зачем ей нужен этот знахарь и знаток трав. Он слушал ее молча, пока не прозвучали последние слова; ей показалось, что под его невозмутимой маской блеснул огонек интереса, и она немного приободрилась, — но тут же на поляне прозвучал насмешливый голос Инес.
— Что за глупое желание, — проговорила она. — Ничего более нелепого не слышала! Вы, должно быть, невероятно наивны, — с насмешкой обратилась она к Тине, — если полагаете, что грязный первобытный знахарь может больше знать о лечении болезней, чем наши видные медики!
— А разве медики изобретают свои лекарства, сеньора? — возразила Тина. — Лекарства дают растения, и до сих пор врачи нуждаются в больших количествах хинина и пенициллина. Я признаю, что в лабораториях мира химики часто усовершенствуют природный продукт, но у них было бы мало исходных материалов для изучения, если бы не такие люди, как этот туземный знахарь, которые натыкаются на средства лечения совершенно случайно, или как ботаники и собиратели растений, которые хватаются за самые тонкие ниточки, чтобы найти такие растения и организовать их выращивание!
— Браво, Тина! — В голосе Тео звучал сдержанный смех. — Хорошо сказано, так хорошо, что любой мужчина, который вас услышал, должен помочь вам в ваших поисках. Конечно, — тут он улыбнулся Вегасу, — если не боится горстки туземцев и их грубого оружия. В таком случае, — пообещал он Тине, — я с радостью буду сопровождать вас в туземную деревню.
