Лиза задумчиво посмотрела на него.
— Почему ты так считаешь, спрашивает тебя инопланетянин. Что ты ему ответишь?..
Никита почесал лоб.
— Даже не знаю… Скажу, что говорю, исходя из своего опыта, не более. Не выдумываю и не приукрашиваю.
— Расскажи про свой опыт.
— Про свой опыт? А что тут говорить…
— Инопланетянин хочет знать, почему у тебя именно такой взгляд, что на тебя повлияло.
— Много всего, — ответил Никита, вздохнув. — Жизнь повлияла.
И снова рассмеялся.
— Вот хрень я сейчас сморозил… Жизнь повлияла! Реплика словно из какой-то дешёвой драмы с претензией на высокое. Громогласный штамп. Даже если и нигде не использовалось прежде. По духу, по послевкусию — такая шаблонщина. Жизнь повлияла. Ужас. Аж передёрнуло самого, блин… М-да… Нужно отучаться воспроизводить такие дешёвые вещи…
Лиза молча глядела на Никиту, перебирая пальцами рукав своего свитера.
— Знаешь, — произнёс Никита, перестав смеяться, — вроде бы особых причин печалиться и возводить весь мир под общий знаменатель безнадёжности и отчаяния — у меня нет. Но вот не поворачивается язык сказать инопланетянину, что это радостное место. Враньё будет. А зачем обманывать инопланетного гостя? Он разве это заслужил?
— А ты? — сказала Лиза.
— Что я?
— Заслужил?
— Быть обманутым самим собой?..
— Угу.
— Странный, конечно, вопросец… — Никита качнул головой. — Но, кажется, я понимаю, о чём ты. Нет, я тоже не заслужил. Никто не заслужил. Но эвакуатор, уносящий с планеты Земля, пока ещё не придумали. Так что… приходится жить так, как получается: полуправдой, полужизнью. Не признаваясь себе в полноте всего происходящего. Вернее, фильтруя часть реальности в угоду создания видимости хоть какой-то стабильности бытия. Ну всё… Сейчас меня понесёт в философию! Я вообще падкий на такие вещи, ты меня, лучше, сразу останавливай…
— Мне по душе, как ты рассуждаешь… — проговорила Лиза. — Но почему?
— Почему так рассуждаю?
— Почему тебе приходится жить полужизнью?
— Не знаю… Так само получается, и всё. Просто… порой что-то происходит, и ты меняешься. А обратно собой, прежним — уже стать не можешь. Как будто все мосты сожжены. А затем по инерции закрываешься от остальных. Чтобы никто больше не влез за твой «забор» и не играл с огнём. Выстраиваешь между собой и другими ограждения, всё выше и выше, с каждым годом лишь усиливая их. А потом живёшь так один в своей крепости и однажды понимаешь, что выхода-то оттуда уже и нет. И просто смиряешься с этим. Пусть так. Жить — видя лишь кусочек неба. Дышать — лишь ограниченным запасом воздуха. Мечтать — лишь о несбыточном и далёком. Потому что, если мечтать о чём-то реальном, нужно выходить за пределы крепости. А это, увы, — невозможно…
— Тюрьма собственного производства? — произнесла Лиза.
Никита усмехнулся.
— Ну, можно сказать и так… Тюрьма собственного производства. Я, конечно, сейчас слегка пересолил, приводя такую метафору. Не настолько уж всё трагично, наверное…
— А когда это у тебя началось?
— М?
— Когда ты стал возводить вокруг себя этот забор?
Никита вздохнул и поднялся с пола. Взяв чашку в руку, он подошёл к окну и чуть отодвинул штору.
— Какой у тебя здесь вид! — сказал он, делая глоток. — Прямо на соседнюю девятиэтажку. Всех видно. Вон, кстати, мужик голый на шестом этаже…
— Когда это у тебя началось? — тихо повторила Лиза.
Никита, постояв у окна ещё с полминуты, задёрнул обратно штору и подошёл к креслу.
— Ну-с, пора спать, наверное? — улыбнулся он, беря поднос на руку. — Кстати, ничего, что мы на ночь глядя начали кофе пить? Впрочем, на тебя он не сильно влияет, верно? Ты допивай, не спеша. А я пойду уже. Завтра на работу. Спокойной ночи, Лиза. С утра ещё занесу тебе кофе, будь готова! Не пугайся, если дверь откроется.
Никита вышел, оставил на кухне в раковине поднос с чашкой и закрылся в своей комнате. Долго сидел в темноте за столом. Затем открыл крышку ноутбука и кликнул по документу. Раскрылся текстовый редактор, и пальцы парня виртуозно затанцевали на клавиатуре:
…В такие минуты он задумывался о том, что неужели всё, что произошло с ним в последнее время, — это и есть те самые вещи, которые наконец приведут его к счастью? Неужели всё это действительно приведёт его к той жизни, о которой он не мог даже и мечтать? Неужели эти случайные и внезапно свалившиеся на его голову обстоятельства вознесут его куда-то ввысь, к небесам, на которые ещё месяц назад он даже побоялся бы взглянуть?..
Ночная тишина квартиры ответа не давала. Лишь зыбкие домыслы и предположения. Лишь снова половина на половину. А так хочется конкретики. Так хочется успокаивающей душу точности!
«Жизнь — неточная наука. В ней много исключений и погрешностей», — раздался голос в голове Никиты. И он уже хотел вписать эти новые строчки, но остановился.
Ах ты чёрт, подумал парень. Снова я за свои сопливые штампы?
«Вся жизнь — один сплошной сопливый штамп!» — уверенно продолжил голос внутри него.
— Тогда я обречён… — вздохнул Никита, протирая ладонями лицо.
Он повторил вслух фразу «Жизнь — неточная наука…», и пальцы его вновь потянулись к ноутбуку, принявшись искусно выстукивать мелодию свежего текста.
Так и продолжал он свою писательскую работу день ото дня. Удерживая хороший темп и высокую степень увлечённости. И, наверное, держался бы того же настроя и дальше, если бы через несколько дней в дверь квартиры снова не раздался судьбоносный стук. Стук, рождённый предвестником новых событий в его уже и без того наполненной значимыми изменениями жизни.
В следующую пятницу, изумительно снежную и пропитанную духом истинной зимы, около восьми часов вечера кто-то коротко постучал в дверь.
Никита только что вернулся с работы и не успел даже облегчённо выдохнуть и переодеться, как сразу же принялся за приготовление ужина. Услышав стук, он вышел в чёрной рубашке в прихожую и, держа в руках большую деревянную вилку, повернул, не спрашивая, ключ. В суете последних дней он совсем забыл о некоторых вещах. Однако дверь была уже распахнута…
— Можно войти?
Никита шагнул назад. Гостья медленно вошла в квартиру. Осмотрелась. На её волосах и плечах крошками лежал снег, а на лице отражалось смиренное ничто.
— Давно здесь не была, — произнесла Соня. И подняла серо-голубые глаза на Никиту. — Надеюсь, ты не против?
Никита неподвижно и молча глядел на неё. Девушка слегка закашляла.
