Мне нечего было возразить. Я и без Льва прекрасно понимал все.
Теперь понимал.
Но Осинину и этого показалось мало. Выдохнув, Лев произнес именно ту фразу, которая меня пугала до чертиков.
— Ты ей никто, Вершинский, — холодно проговорил Сашкин дядька. — И не можешь здесь находиться. Выметайся, или мои люди тебя выведут.
Льву не нужно было притаскивать за собой свиту головорезов, чтобы показать свою власть. Осинин был не последним человеком в городе и при желании мог устроить проблемы всем: мне, отцу, фирме.
Но и я не собирался сдаваться. Ведь Сашка скоро очнется, а меня нет рядом.
Так не пойдет.
— Пойдем, Никон Даниилович, — настойчиво проговорил Макс.
Я медленно поднялся на ноги. Тяжелый взгляд застыл на прищуренных глазах Осинина.
— Нет! — мотнул головой.
— Ты едва не убил ее, Ник! — Осинин еще глубже загнал гвоздь в крышку моего личного гроба. — Не думаю, что она обрадуется, увидев тебя здесь, когда очнется. Ты чужой ей.
Каждое слово было правдой. Горькой, нежелательной, но правдой.
Макс теснил меня к выходу. Я не сводил взгляда с Сашкиного дядьки. Еще вчерашний я сдался бы, включил мозг, сделал так, как требуют правила приличия, общество, окружающие. А сейчас все вдруг махом перевернулось с ног на голову. И мое тело рванулось обратно. Кулак влетел Осинину в челюсть. Я тут же схватил его за грудки, встряхнул, заорал в лицо:
— Я ей не чужой! Не чужой! Она все для меня! Все! Я, б**, сдохну, если она … она… там.… Сдохну без нее!
Меня накрыло. Я понимал, что это, мать ее, гребаная истерика. Но ничего не мог поделать с собой. Меня трясло, как в лихорадке. Корежило так, что мышцы не слушались. И уже было плевать, как это выглядело со стороны.
Далеко не сразу я понял, что Осинин не сопротивлялся. Не остановил мой кулак, хотя мог бы. Не прописал мне «ответку». Даже охранников не подключил, пусть за его спиной и маячила пара плечистых парней.
— Прозрел? Это хорошо. Хоть стал на человека похож, — усмехнулся Лева, вытер с разбитой губы кровь, — А теперь, остынь, Ник. Впереди у нас долгие сутки.
Я не упал, а рухнул на кушетку. Прикрыл глаза. Не сказать, что стало легче. Просто мог хотя бы дышать.
Чертов Осинин!
— Красавец, что сказать, — мотнул головой Лев на меня.
Мне было глубоко похрен, как я выглядел. Пара швов на лице не испортят мою жизнь. Да и ребра заживут гораздо быстрее, чем поправится Сашка. Главное, что она жива. С остальным мы справимся.
***
— Пациентка проспит до утра. Завтра переведем в обычную палату. Будут разрешены посещения, — голос врача звучал глухо, но я жадно ловил каждое слово.
Почти сутки Сашка была без сознания. Эти сутки показались мне бездонной вечностью. Вполне возможно, что я сошел бы с ума, если бы этого не случилось со мной раньше. Я чувствовал себя психом. Наверное, доктора и медперсонал побаивались меня. Но я отказывался уехать из клиники даже на полчаса, чтобы сменить одежду. Лева одолжил мне пиджак, чтобы не пугать видом крови окружающих. Но никакая одежда не прикроет мои руки, на которых была кровь Сани.
Кровь моей девчонки с небесно-голубыми глазами.
Я вновь и вновь переживал каждую секунду аварии. Думал, что именно мог бы изменить, исправить, избежать столкновения.
Вспоминал клуб. Офис. Кофе и овсяное печенье.
Фотографию на своем рабочем столе. Теперь их будет больше, я точно знал. Я не стану прятать Сашкину фотку, пусть все видят и знают, кем заняты мои мысли.
Но больше всего ранили и вместе с тем возрождали к жизни другие воспоминания.
Сашка в моих руках с припухшими от поцелуев губами.
Сашка, сидящая верхом на мне, а ее взгляд подернут дымкой желания и страсти.
Сашка, открытая и живая, как чистый горный родник, из которого хочется пить вновь и вновь. Я точно знал, что только она сможет утолить мою жажду.
Моя Сашка, которую я едва не потерял.
Или потерял.
— Ник, давай по домам, утром встретимся здесь, — настойчивый голос Левы заставил меня очнуться.
Если бы кто-то другой сказал мне это, я бы не послушался. Но Осинину я верил. Он словно связывал меня с Кассандрой.
— Хорошо, — кивнул я.
Из больницы я уезжал на машине Макса. Несмотря на то, что пошли вторые сутки без сна, я все же принял единственно правильное решение. Голова звенела, шею и плечи словно сжимало обжигающими тисками, но мысли были кристально чисты.
И я попросил Максима отвезти меня не в родительский дом, и не в холостяцкую берлогу, где ночевал, если не хотел беспокоить Машу или ехать за город, а туда где меня ждал тяжелый, но неизбежный разговор.
***
У меня не было с собой ключей от квартиры Маши. Позвонил, она сразу же открыла, словно ждала моего прихода.
— Боже мой! Никон, что случилось?! — всплеснула руками, распахнула двери шире, впуская меня в квартиру.
— Нам нужно поговорить, Маш, — вместо пояснений произнес я, оттолкнулся от стены, голова немного кружилась, но мысли не путались.
— Ты голоден? Я как раз ужин приготовила! — спохватилась девушка, я послушно двинулся следом.
Я не собирался ужинать, кусок в горло не полез бы, но от крепкого кофе не отказался.
***
Глава 21
— Надеюсь, она скоро поправится! — прошептала Маша, обхватила горячую чашку ладонями и вздохнула.
А я в который раз поднялся на ноги и подошел к окну. Уже рассвело. Начался новый день. Новая жизнь. Я же, как последний трус, боялся ее сюрпризов. Боялся, что стоит вернуться в клинику, как все рухнет. Боялся, что вот-вот раздастся телефонный звонок, и кто-то сообщит мне об ухудшении состояния Сашки.
Я все рассказал Машке. Она молчала, слушала, не перебивала.
Рассказал, ничего не тая. Всю правду, как есть. И даже то, что выбрал для себя девушку — полную противоположность Кассандре. Умышленно выбрал, чтобы исключить незримое присутствия Сани в своей жизни.
Но облажался по полной. Ведь не вышло ничего, не получилось. Стоило вернуться Саше, как все стало хуже.
Или лучше. Кто уж разберет. Но в любом случае, я ничего не стану менять.
— Обидно быть суррогатом, — произнесла вдруг Маша.
Девушка подошла, встала рядом. Мы смотрели в окно, на просыпающийся двор.
— Прости меня, Маш, — повинился я, не глядя на девушку.
Чувство вины стало моим привычным спутником. Да, виноват. Перед Машкой, перед Саней, перед своей семьей. И я не был уверен, что у меня хватит сил справиться со всем этим.
— Когда мы стали встречаться, я не верила своему счастью, — вздохнула Маша.
Взглянул на нее. Лицо девушки было задумчивым, погрузившимся в воспоминания.
— Ты красивый, успешный, перспективный, замечательный, Ник, — говорила бывшая невеста. — Но если говорить откровенно, я никогда не видела нашего будущего. Ты всегда был закрыт для меня. Улыбался, говорил, был рядом, но никогда не пускал меня в свое сердце. Я смирилась с этим. Думала, ну вот такой ты человек. А потом вдруг поняла, что настоящий ты — совсем другой. Я видела, каким ты можешь быть, если не прячешься. Знаешь, когда?
Я отвернулся, вновь взглянул вниз, на просторный двор перед высоткой.
Я знал ответ. И Машка знала.
— Когда ты видишь ее, Сашку. Когда она рядом, ты меняешься. Помнишь, мы отдыхали в горах? На лыжах катались. А потом тебе позвонили, и ты умчался. Потому что она позвала, — усмехнулась Маша, я прекрасно помнил тот случай, как и многие другие. — Я давно смирилась, что у тебя есть Саша. Возможно, до сегодняшнего дня ты и сам не понимал, сколько ее в твоей жизни.
Я прислонился лбом к прохладному стеклу. Права Машка. Жаль, что это осознание пришло вот с таким «прицепом».
— Ты замечательный человек, Никон Вершинский, — уверенно произнесла Маша. — Слишком властный, угнетающий и жесткий для меня. Иногда я побаивалась тебя, твоей энергии. А вот Саша…. Она справится с тобой. Сделает счастливым. Даст тебе то, чего я никогда не смогу дать.
