- А мне нравится развлекаться, - глумливо отозвался Арсен и послышался его громкий неприятный смех. – Приятно иметь такую собачонку, которая готова ради тебя на все. А ещё прикольнее играть с ней. Я же ее на свидание до этого водил. В лес, чтобы никто, не дай бог, меня с таким чучелом не увидел. После этого она подумала, что у нас любовь-морковь. Сегодня я с ней холоден. Вы бы видели ее глаза - как у побитой дворняжки. Прикиньте, она мне шарф связала – зацените, какое страшилище, народ…
Ни жива ни мертва, Тоня попятилась, пытаясь проглотить вставший в горле ком.
Господи боже, как ты мог это допустить? За что ей это?
Она выскочила за дверь и кинулась, не разбирая дороги и даже не соображая, куда бежит. Водитель красной навороченной иномарки возмущённо засигналил, потому что захлебывающаяся слезами Тоня чуть не угодила ему прямо под колёса.
Больше всего ей рвало душу то, что Арсен просто издевался над ней, издевался целенаправленно, жестоко! Пусть другие, пусть хоть весь класс, она бы перенесла это. Но Арсен… Её любимый, её милый Арсен.
Никакой он не милый, а беспощадный, бессердечный и злой! По-настоящему злой и жестокий!
Боже, неужели она такая страшная, такая некрасивая? Неужели ей никогда не будет в жизни счастья? Неужели никакой парень не посмотрит на Тоню такими влюблёнными глазами, как Кирилл Бодров смотрел на Лембич?
Все эти мысли душили заплаканную девушку, пока она быстрым шагом куда-то шла… Куда? Она сама не знала. Тоне было абсолютно и беспросветно все равно.
Очнулась на продуваемой всеми ветрами остановке, но даже не помнила, как здесь оказалась. Подъехал автобус, а Тоня безучастно смотрела, как открываются, а потом закрываются двери.
- Это последний! – крикнул в полуоткрытое окно пожилой водитель. – Едешь или нет?
Тоня посмотрела по сторонам и увидела, что почти стемнело. Она вошла в гостеприимно открывшиеся перед ней двери, и упала на ближайшее сиденье, привалившись к стеклу.
Салон был пуст. Ни одного человека. Но это и хорошо, никто не видит ее, такую зарёванную, такую уродливую, обманутую, никому не нужную…
- Вот и поехали! Нечего голову морочить… – проворчал водитель.
ГЛАВА 11. Саша
Первое, что увидела Тоня, открыв дверь своим ключом, была мама, стоящая в коридоре, уперев руки в бока.
- Ты опоздала, Антонина!
- Знаю, - отозвалась Тоня, стаскивая пальто,
Только сейчас она обратила внимание, какой же уродливый у него цвет и фасон. Цвет «детской неожиданности» - внезапно пришло на ум выражение. Да уж, чего вообще хочет девушка добиться в жизни, если ходит в пальто цвета «детской неожиданности»?
- Антонина, ты слышишь меня? – повысила голос мама. – Я велела тебе вернуться не позже десяти, а время пол-одиннадцатого!
- Ну и что? – спросила Тоня, убирая свои ботинки.
Трактора какие-то! Да ещё и уродливого рыже-кирпичного цвета. Просто «прощай молодость». А ведь у неё нет ни одних туфлей на каблуках, вроде тех, что снимал сегодня с Лембич Бодров. Тоня порылась в комоде на полке, где стояла ее обувь. Ничего подобного обуви Лембич – все туфли какие-то грубые, их и туфлями-то можно назвать с натяжкой. Калоши скорее!
- Как "ну и что"? – поразилась мама. – Ты не выполнила то, что я тебе говорила. Такого не было никогда!
- Значит, теперь будет… - пожала плечами Тоня и пошла в свою комнату.
- Антонина! – бросилась вслед за ней мама. – Ты это брось! Не смей так разговаривать с матерью! Будь добра объяснить причину своего опоздания!
- Я устала и не хочу ни о чём с тобой разговаривать, - обернулась она. – Спокойной ночи, мама!
И захлопнула дверь в свою комнату. Мама попыталась было что-то выкрикнуть, но Тоня услышала, как папа сказал ей что-то успокаивающее.
- Я этого так не оставлю! Она объяснит своё поведение! – с пафосом воскликнула мама, и дала, наконец, папе увести себя в комнату.
Тоня огляделась. Да, ее уютная старомодная комнатка разительно отличалась от наполненных стеклом и металлом современных хором Арсена. Простенькие обои в цветочек, кровать, застеленная лоскутным покрывалом, зеркальный трельяж с вязанными поделками, смешными и грустными мягкими игрушками… Тоня подошла к зеркалу и увидела себя новыми глазами, словно спали шоры, словно огромные очки разбились розовыми стеклами внутрь, а потом выпали из оправы прямо ей под ноги.
Из зеркальных глубин на неё смотрело нечто. Не молодая девушка, а именно нечто, больше похожее на старушку, которая вдруг помолодела, а старушечьи вещи остались. Она ясно увидела, как неряшливо она накрасилась. Ее жидкие волосы, которые Тоня распустила, потому что услышала от сливок, что парням очень нравятся распущенные волосы, вряд ли могли кому-то понравиться. Они были какими-то серыми и очень неопрятно лежали. А как уродовало ее фигуру темное платье, похожее на мешок! Да и ещё и огромная брошь в виде хризантемы, приколотая к груди… Ее продавали вместе с платьем, и мама, конечно, не могла упустить такой удачи.
Тоня безжалостно разглядывала себя, отмечая все новые и новые недостатки: некрасивые глаза, бледные губы, угловатые кисти рук... Но хуже всего был взгляд: потухший, унылый, затравленный. Вот уж воистину – взгляд старухи.
Внезапно ей в глаза бросился отражающийся в зеркале портрет Арсена в красивой синей рамке, висящий прямо над ее кроватью. Тоня подбежала к нему, сорвала и принялась безжалостно распускать своё вязанье. Вскоре на кровати валялся лишь ворох ниток.
Девушка с отвращением столкнула эти нитки на пол, легла поверх покрывала и плакала, плакала, плакала, пока не уснула.
На следующий день жизнь не показалась более радостной. Погода была хмурой, под стать Тониному настроению. К тому же мама с утра пораньше затеяла разборки. От неё не укрылось и то, что Тоня распустила портрет.
- Что, прошла твоя любовь? – ехидно осведомилась мама. – А ведь я тебе говорила, что нужно думать об учёбе, а не о мальчиках! Тем более таких красивых! Ну, расскажи, что он тебе сделал? Посмеялся над тобой, да?
Тоня слушала её молча, чувствуя, что голова вот-вот взорвётся. Вот бы уйти куда-нибудь! Но сегодня воскресенье, и Тоне грозит весь день выслушивать мамины отповеди. Папа уехал в редакцию, и заступиться за неё некому.
- А с химией у тебя что, Антонина? Антонина, ты слышишь меня или нет?
- Мам, а почему мы одеваемся на блошином рынке? – внезапно ответила вопросом на вопрос Тоня, чего за ней никогда не водилось.
Мама замялась.
- Ну, во-первых, потому что это дёшево, а после того, как мы взяли в ипотеку эту квартиру, у нас со средствами не очень, а во-вторых…
- Папа хотел дать тебе денег на нормальное платье, но ты отказалась, - перебила Тоня. – Почему?
- Что? – вскинулась ошарашенная мама. – Что ты сказала?
- Почему мы одеваемся, как уродки? – повторила свой вопрос Тоня.
- Ах ты… - тут мама всхлипнула и выбежала из комнаты.
Тоня закрыла лицо руками. Ей срочно надо уйти из этого дома. Срочно! Проблема в том, что идти-то некуда...
Девушка открыла Инстаграм и зашла на страницу Арсена. Она хотела его увидеть и ненавидела себя за это. Он выставил новые фотки со своего праздника, и Тоня поняла, что настоящее веселье началось после ее ухода. Одноклассники танцевали, играли в «Мистер-Твистер» и даже устроили в честь именинника салют. На одной из фоток Арсен был запечатлён в обнимку с Алиной Лембич. Он стоял на фоне тёмного неба, как кинозвезда, а Алина выглядела необыкновенно стильной и красивой подружкой кинозвезды, обняв его. На следующей фотке Арсен уже заглядывал Лембич в глаза. Они улыбались.
Тоня почувствовала, что ещё немного, и у неё разорвётся сердце. Девушка хотела закрыть приложение, но увидела, что ей в директ пришло сообщение. Неужели от Арсена? Но это писал Саша Хухляев:
Привет, что-то давно тебя не видно! Как дела?
Нормально, а у тебя?
И у меня нормально. Тонь, а как ты смотришь на то, чтобы увидеться?
