Найдя её в дачном доме на полу с разорваной одеждой в крови и избитой, мое сердце на миг в грудной клетке остановилось. Глаза стали стеклянными. Дышать стало невыносимо. Воздух из лёгких выкачали. Мне помог прийти в себя Игнатьев. Боялся подойти к ней, обнаружить, что уже нет самого главного — это её драгоценного дыхания. Встал перед ней на колени. Прикрыл своим пиджаком и взял на руки. Она дышала, что являлось самым главным приоритетом сейчас. Немедля ни секунды мы поехали в больницу. По дороге туда я набирал по мобильному лучшим врачам города. Созванился с врачом из Дубая, чтобы тот собирал свои вещи в дорогу и первым рейсом летел сюда. Позвонил Сашке, дал распоряжение, чтобы в доме навели порядок, смыли кровь с пола всего дома. Дети не должны видеть всего кошмара. Мои слезы стекали на её лицо. Я пообещал ей, что эта тварь будет страдать, и он обязательно будет наказан. Каждый ответит за капельку её слезы, упавшего волоса и крови. Николаю же сказал утроить охрану моих девочек. Все силы бросить на поиск этого гондона. Что будет с ним я в красках уже знал. Смерть для него окажется раем. Он будет кровью мочиться и харкать. Умолять, чтобы забрали его никчемную жизнь. Это будет обязательно, не смотря на то, что мы двоюродные братья. Мне было все равно. Значит, он позарился на мою женщину семь лет назад, напоил ее непонятно чем. Избил, забрал моё отцовство. Обманным путём стал генеральным директором своей компании, махинации и отмывание денег, список был длинный. И никто ничего не замечал. А-ля порядочный семьянин и бизнесмен. Подлый, беспринципный сукин сын. Крыса. Этого ушлепка нашли три часа спустя после того, как я отвёз малышку в больницу. Багровые синяки на лице, разбитый нос и ссадины. Моё сердце пылало от ярости и гнева. И я знаю на кого все это направлю. Врачей, которых я вызвал, привезли туда же. Они обязаны сделать все, что нужно и даже больше. Приехала Тамила Геннадьевна — мама моей принцессы. Лихорадочный взгляд женщины нашёл меня в коридоре светлого помещения. Она, подойдя ко мне, сказала только одну фразу:
— Уходи.
Ничего не сказав, я оставил их. Моя крошка с мамой. Теперь я могу заняться петушарой. А он им скоро обязательно станет. Приехали на огромный бывший склад, который находился в двух часах езды от города. Купил его я неделю назад, когда узнал что я отец двух очаровательных девочек. Собираюсь его снести и построить бесплатные аттракционы для детей и для взрослых. Любой, кто захочет повеселиться, мог бы тут побывать. Заходим в глубь помещения. Я и моя охрана. Испуганные глаза труса бегают туда-сюда. Бойся, сука, с сегодняшнего дня тебе не будет покоя. Подхожу ближе. Растегиваю пуговицы рубашки. Закатываю рукава до локтя спокойно, не спеша. Смотрю на него и понимаю, что испытываю одно отвращение к этому животному. В глаза не смотрит, ещё бы. Это ещё ничего, ты у меня, тварь, выть будешь, собственное имя забудешь.
— Марк, брат! Что происходит? Меня схватили, привезли сюда. Что это все означает? — трясясь от страха спрашивает Эд. Неторопливо осматриваю его, силюсь понять, когда он стал таким шакалом. Ведь в детстве мы были не разлей вода. Я всегда его защищал от всех. Учились мы в разных школах и контролировать там все я не мог. Видать задатки морального урода были у него уже тогда. Да, только этого никто не заметил.
— Ударь меня. — держу себя из последних сил.
— Ударь меня, как ты ударил её. — цежу сквозь зубы.
— Маркус, брат. Ты что? Я не могу… Удар в челюсть обрывает его на полу слове. Гаденыш сваливается на бетонный пол, как мешок говна. Лежит, скулит из губы сочится кровь.
— Вставай, чмо. Дерись. Или ты можешь только на слабых женщин поднимать свои поганные грабли? — пинок с ноги в живот. Во мне бушует ярость.
— Вставай, поганец. Рассказывай, чем ты напоил семь лет назад Талию? Она с тобой не спала, верно?! Зная мой характер, и как я её боготворил. Ты решил опорочить видеоматериалом мою женщину. Натравил нас против друг друга. — ещё один удар по рёбрами. Я абсолютно не ощущаю удовлетворения. Сердце также кровоточит. Все мысли о своей любимой, которая страдала и страдает больше всех. Всё потому, что каждый оказался эгоистом, думал только о своей похоти, тянул одеяло на себя. Ведь я ни разу с ней спокойно не поговорил, не выяснил, что было на самом деле. Я такой же ублюдок, как и он. Сколько я оскорблял её, а она терпела. Внутренний гнев на самого себя, на человека, который был моим братишкой, разрывал мои лёгкие.
— Что ж ты по-мужски со мной не боролся за женщину, которая тебе понравилась, уродец? Что ж ты так исподтишка как гнида, а?
— А я и боролся, боролся как мог. А ты свалил по-английски. Я знал все твои ходы наперёд, твою реакцию на видео. И твоё видео смонтировал. Знал, что свалишь не разобравшись. Ты сам мне сыграл на руку. И да, она со мной не спала. Я все подстроил. И ты клюнул как последний лох! — он начал издевательски ржать окровавленными зубами. Бить его я больше не стал. Ведь это правда развели как последнего идиота. И все, что произошло, виноват я сам. И упустил своё счастье сам. Подошёл к Игнатьеву, он протянул мне сигарету. Прикурив ее, я ему сказал:
— Ты знаешь, что с ним делать, куда его отправить. Проследите, чтобы там его скворечник раздолбали так, чтобы кишки его не держались. Я в больницу.
Пока я шёл к выходу, гад кричал мне в спину:
— Маркус! Зоя тебя не простит, если со мной что-то случится! Слышишь? Не простит.
Пошел ты на к черту, прятаться за женскую юбку может только Эд.
***
Подьезжая к больнице мне позвонил Станислав — мой давний товарищ. В своё время он отучился на терапевта, сейчас у него была своя частная клиника. По дороге в больницу я звонил ему, просил его приехать. Взамен пообещал ему привести медицинскую технику из Дубая. Со своими помощниками Станислав осмотрели Талию.
— Марк, у неё сотрясение головы, сломан нос. От полученных ударов у неё будут синяки на обоих глазах. Гематомы и ссадины пройдут. Она молодая, организм стойкий. Здесь самая главная составляющая, это ее психическое состояние. Нужно будет время, может даже понадобится больше, чем я предполагаю. Думаю, ей нужно будет на всякий случай пройти курс у психолога. — объясняет мне товарищ.
— Сколько?
— Год, полгода, месяц. У всех по-разному. Но запастись терпением придётся. А так в целом физическое состояние через месяц (максимум) будет в порядке. Постельный режим, хорошее питание и никакого стресса. — дал заключение Стас.
Кивком головы даю понять, что все понял.
— Надеюсь, этот месяц ты будешь наблюдать её и отдавать мне полный отчёт. Лекарство, расходы, все, что нужно я оплачивать буду сам.
— Конечно. Я тебя понял.
— Я могу к ней войти? — задаю вопрос, а у самого в горле все пересохло.
— Да, можешь. Только никакого волнения, Марк.
— Спасибо, Станислав. Увидимся. — попрощавшись с врачом направился в её палату. Я выкупил цветочный магазин, где продавались её любимые гортензии разных оттенков. Все было доставлено в течение часа. Конечно, это был опрометчивый шаг. Идти туда к ней. Никто бы не захотел, чтобы его видели в таком состоянии. Но я хотел, чтобы она знала чувствовала, что я люблю её. Люблю, как ненормальный. Несмотря ни на что. Всегда любил, не переставал и буду любить любую, до конца своих дней. Зашёл в палату. Опять ком в горле встал. По тому как напряглось ее тело, я понял, что она почувствовала моё присутствие. Я не замечал её синяков, нет. Я знаю, что тварь с ней сделал, помимо рукоприкладства. Черт, язык не поворачивается сказать данное слово. Мне было все равно. Я знаю, что она меня сейчас ненавидит, но я готов. Буду ждать, терпеть. Только бы дышала и жила. Зажмурила глаза, молчит.
— Тали! Малыш! — мой голос хрипло от волнения. Тишина, лишь аппарат жизнеобеспечения служит мне ответом. Чувствую ее боль, страх, стыд. Хочу сказать, что нечего ей больше боятся, все позади.
— Любимая! Я знаю, ты слышишь меня! Эта тварь будет наказана и все те, которые причастны к… — я замолчал. Талия распахивает зеленые, любимые для меня, глаза. Отшатнулся. Внутри все похолодело. Она меня приговорила. Вынесла свой приговор. Но я стараюсь продолжать свой монолог.
