— Эй, Май! — нападает на меня со спины сестра. — Не заморачивайся, я сама участкового вызову. Пусть посмотрит.
Даша суетливо заваривает себе кофе. Сует между губ сигарету, щелкает зажигалкой, и я на уровне подсознания уже ощущаю запах дыма, так что новый приступ тошноты скручивает живот. Вскидываю ладони ко рту. Зажимаю его и мчусь в туалет.
Выхожу только спустя десять минут. В квартире тишина. Сестра уже убежала на работу.
Я захожу на кухню за своим чаем и вижу рядом с кружкой… ТЕСТ на беременность.
— Что это? — кручу в пальцах. — Она издевается? Это все из-за того, что я ударилась головой, — бормочу под нос, но нехорошие подозрения уже пробираются в голову, и, чтобы как-то их развеять, решаю сделать тест.
— Нет… нет… нет… — лихорадочно тру пальцем плюсик, появившийся на дисплее теста. — Это невозможно! Нет…
Из глаз брызжут слезы. Я не верю в то, что… БЕРЕМЕННА! Это сон! Неправда! Да все что угодно, но это не могло случиться со мной. Не сейчас. Не в двадцать два!
Еле сдерживаясь, чтобы не зареветь в голос, крадусь в свою спальню. Главное, чтобы папа не услышал. Какой же это будет для него удар!.. Сначала мое увольнение. Папа был так расстроен, что, глядя на него, я невольно сама впала в депрессию. И если бы не поддержка Даши, вряд ли выбралась бы. А уж про папу и говорить нечего. Он сам держался, успокаивал меня, но по глазам отца я все читала. Все видела. И я даже не представляю, что будет с ним, если он вдруг узнает про мою беременность.
Эмоции хлещут через край; я, не сдерживаясь, громко всхлипываю.
— Майя, это ты? — доносится голос папы из зала.
Черт! Черт! Вытираю рукавом слезы. Заглядываю в комнату к отцу, пряча в карман тест.
— Да, папуль. Ты что-то хотел? — хриплым от сдерживаемого рыдания голосом спрашиваю у него.
— Подойди, дочка, — просит папа, и я понимаю, что спалилась. Теперь нужно придумать какую-нибудь правдоподобную историю, почему реву.
— Угу, — киваю. Подхожу к родителю.
— Ты плачешь? — без всякого предисловия спрашивает папа, смотрит на меня так внимательно, с участием и заботой во взгляде, что я не выдерживаю натиска своих же эмоций, падаю перед ним на колени.
— Па-а-а-апа! Прости меня! Прости! — причитаю в голос, уткнувшись ему в колени.
— Господи! Доченька, что случилось?! Майечка! Милая! У меня сейчас разорвется сердце! Что такое? — папа обхватывает мое лицо ладонями, приподнимает, смотрит в глаза.
— Я беременна, — хлюпая носом, отвечаю и снова заливаюсь слезами.
— Не смей! — сестра преграждает мне путь. — Отец не простит меня, если узнает, что ты пошла против его воли.
— Даш, не глупи. Ты же знаешь, что этот ребенок мне испортит всю жизнь, — отвечаю твердо.
— Дура! И говоришь дурацкие вещи! А ну-ка, разувайся. Заходи, — сестра толкает меня обратно в коридор.
— Я все равно от него избавлюсь, — пересохшими губами обещаю сестре. Скидываю ботинки и иду в спальню.
— Дочка! Майя! Зайди ко мне! — зовет папа.
Тяжело вздыхаю. Захожу к отцу. В сердце полное безразличие и штиль. Никаких эмоций.
— Что? — грубо спрашиваю.
Папа строго смотрит на меня, и мне вдруг становится стыдно. Тушуюсь перед ним.
— На сестру не сердись. Это я почувствовал, что ты задумала что-то неладное, и вызвал ее, — папа подтягивается на локтях, присаживается. — Я тебя прошу, дочка. Не делай глупостей. Не убивай дитя и не лишай старика радости увидеть внука или внучку.
— Папа! — закатываю глаза. Я уже все решила: не буду рожать. Но как это объяснить отцу?! — Ладно, пап. Давай поговорим об этом завтра. Я устала и хочу отдохнуть.
— Посиди еще немного со мной. Мне в последнее время так одиноко, — неожиданно говорит папа, и у меня от его слов сердце вдруг в комок сжимается. — Может, ты мне почитаешь? Как раньше.
Я немного заторможено оглядываюсь на стенку, в которой стоят книги. Потом перевожу взгляд на отца.
— Ладно, — соглашаюсь, отказать папе у меня не поворачивается язык. — Что почитать?
Даша заглядывает к нам в комнату спустя минут двадцать.
— Майя, — окликает меня, а я подношу палец к губам, шикаю на нее.
Папа только-только задремал. И я уже собиралась уходить, но сестра опередила меня.
— Что?! — спрашиваю нетерпеливо, выходя из комнаты, и как вкопанная застываю в дверях.
Втягиваю воздух носом. И в глазах начинают кружиться вертолетики. Запах, что наполняет нашу квартиру, мне хорошо знаком.
Я в недоумении смотрю на сестру.
— Что здесь делает Степан Геннадьевич? — цежу сквозь зубы и уже делаю шаг назад, чтобы спрятаться в комнате папы, когда Даша мертвой хваткой вцепляется мне в руку и дергает меня в коридор.
— Что ты делаешь?! — рычу на нее, пытаясь вырваться.
Меня начинает бить крупная дрожь. Я не хочу встречаться с бывшим боссом. Ни сейчас. Ни потом. Никогда. Он и его сын разрушили меня. Разрушили и растоптали, превратив мою жизнь в серый пепел.
— Он пришел поговорить. По-хорошему, — шипит мне на ухо сестра, с силой толкает в сторону кухни.
— Предательница! — кидаю ей, а она, как палач, толкает меня в спину, ведя на эшафот.
Переступаю порог кухни и тут же делаю шаг назад, когда ощущаю на себе прожигающий взгляд Степана Геннадьевича Сафронова.
Ненавистное имя жжет язык, небо. Глаза наполняются яростью.
— Зачем пришли?! — с вызовом кидаю мужчине.
— Здравствуй, Майя, — металлическим голосом произносит бывший босс, окидывая меня ледяным взглядом и наглядно задерживаясь на моем животе.
Что? Откуда? Я в растерянности оглядываюсь через плечо на сестру, а руки автоматически тянутся к животу, как будто хотят защитить плод, которому и так недолго осталось.
— Значит, это правда? Ты беременна? — рокочет босс. — Дарья, оставь нас.
С его рта просьба звучит как приказ. И через секунду я уже чувствую пустоту за спиной.
Предательница! Как она могла?! Я же ее сестра! Я!
— Это не ваше дело, Степан Геннадьевич, — его имя срывается с моих губ как плевок.
— Ошибаешься, Майя. В тебе сейчас мой внук. МОЯ кровь, и я не позволю тебе убить его. Поняла?! — мужчина в один миг оказывается возле меня, нависает, лишая возможности ускользнуть.
— Этого не будет, — стараясь сохранить самообладание, отвечаю хрипло.
— Ты родишь ребенка, а потом отдашь его мне. Я заплачу, — рокочет босс, а у меня от его слов уши закладывает бешеной пульсацией, которая бьет в виски оглушающим набатом.
— Вы сошли с ума, — шепчу вмиг высохшими губами.
— Если не сделаешь как говорю, пожалеешь.
