– Иди ко мне, - протянула я, и потянула Хлыстова к себе за воротник гольфа.
– Снежинка, ты лучшая, - улыбнулся он, приспустил джинсы, достал резинку, раскатал её по члену, и вошёл в меня, подтянув к краю стола.
Ну неужели. Сегодня мы будем играть по правилам. Меня вдруг осенило, что всё это время, действия Хлыстова соответствовали моему циклу. Он настолько хорошо меня знает или это просто совпадение?
Когда мы закончили, Глеб стянул с себя презерватив и завязал его в узел. Я спрыгнула со стола и потянулась за своим нижним бельём, но он схватил его первым.
– Нет, это нам пригодится для мести.
– Что? - я посмотрела на Хлыстова, ожидая объяснений.
– Маленькая шалость напоследок, - Глеб открыл ящик стола и спрятал там свою резинку и мои трусики. Это уже за гранью. Он просто ненормальный!
– Ты вообще что ли? Как мерзко. Зачем ты подбросил это ему?
– Представляешь, как его скосит, когда он увидит использованный гондон и чужие трусы? - рассмеялся Хлыстов, будто это действительно было забавно.
– Ты и правда как из детского сада. Что за дебильные приколы?
– Ничего. Другие он не поймёт, - нахмурился он. Я потёрлась ногой о ногу, ощутив неприятную прохладу.
– Мне так некомфортно. Я глубокой осенью должна без трусов на улицу выйти?
– Не смеши, снежинка. Твои трусы почти не выполняют своих защитных функций, - ответил Глеб, закрыл ящик и подошёл ближе ко мне. – Раньше ты такие не носила. Хочешь мне нравиться?
– Я нравлюсь тебе только в кружеве?
– Ты нравишься мне, вне зависимости от этого, - Глеба будто осенило, и он решил устроить ещё больший бардак на столе своего коллеги. Хотя моя задница и так неплохо справилась с этой задачей.
– Вы ведь друзья, почему ты так с ним обращаешься? - спросила я, наблюдая за хулиганством моего великовозрастного преподавателя.
– Мы не друзья, и даже не приятели. Хотя когда-то ими были, - Хлыстов заметно напрягся, и на его лице промелькнула злость. – Когда весь универ кричал, что я потаскун, растлитель и извращенец, Дениска кричал с ними в один голос. Какая в жопу дружба?
– Она была совершеннолетняя? - даже не знаю, зачем я начала ковырять эту тему.
– Конечно да, - хмыкнул Глеб, и оставил свою затею, став напротив меня. – Ей было восемнадцать. Но для её мамочки она, разумеется, оставалась маленьким беззащитным ребёнком.
– И только в этом дело? Всё из-за её матери? Из-за неё тебе влетело?
– Кать, давай не сейчас. Нам нужно уматывать отсюда, - раздражённо закатил он глаза..
– Ты любил её? - я продолжила добивать себя.
– Мои взгляды всегда были такими, как сейчас. Какая любовь? - Хлыстов пожал плечами, в очередной раз укрепив мои страхи. Он меня не полюбит. Всё, что Глебу во мне нравится – это моё соответствие его излюбленной модели отношений. Я не стану какой-то особенной...
– Но она тебя любила, - понимающе сказала я. Не сомневаюсь, что так и было.
– Да Господи... - протянул Хлыстов, и провёл ладонью по волосам. – Суть только в том, что она сама прыгала на меня и была согласна на любые условия, а когда вдруг захотела общих фоток, цветочков и публичности, то сразу пожаловалась мамочке на плохого дядю, который обманул её несчастную, искренне влюбленную девочку.
– Когда это было? - я вдруг допустила, что могу её знать. Или же видела когда-то.
– Катя, время... - он указал пальцем на часы, потянул меня к выходу, но я не сдвинулась с места. – Ладно. Пять лет назад. Что это меняет?
– И она ещё учится? Или она была не первокурсницей?
– Пойдём.
– А если я захочу общую фотку, ты тоже сочтёшь меня идиоткой? - что за поток бессмысленных вопросов?
– Ты думаешь, у нас нет общих фоток? - загадочно улыбнулся Хлыстов, и более настойчиво потянул меня за руку из кабинета. – Всё потом. Беги, снежинка.
Глава 26
Мне было немного дурно после событий этого дня. Спор, стычка с ректором, ссора с Хлыстовым, примирение, секс, некоторые нюансы его прошлого, и... Что значит у нас есть общие фото? Я никогда не позировала рядом с ним. Меня укачивало от той скорости, которую я задала своей жизни и нашим отношениям с Глебом. Зачем всё это делать? Кончится тем, что я влюблюсь в Хлыстова, он разочаруется во мне так же, как и в своей предыдущей пассии, а потом меня выгонят из университета за неуспеваемость, и тогда уже можно смело опускаться на дно. Родители были бы мной недовольны. Они, конечно, давали мне свободу выбора, но не тогда, когда этот выбор мог привести в полную задницу...
Я не стала уточнять у Хлыстова, что там за фото у него есть, а продолжила играть в равнодушие. Мне не интересно. Пускай он снимает меня втихую сколько ему будет угодно. Мы немного притихли. Мы стали осторожнее. Я с трудом повысила свою успеваемость, сдала все хвосты, зачёты и вела себя покладисто. До конца учебного года, мы только продолжали регулярно совокупляться и сдержанно ехидничать друг с другом на публике. Без фанатизма. Никаких показательных спектаклей, споров, беспредела, но... Буквально перед каникулами, будто желая красиво попрощаться с третьим курсом, я не сдержалась. Снова встряла в перепалку. Не так что бы это было слишком громко и скандально, но этот момент повлиял на наши отношения и стал переломным.
Я сделала Хлыстову замечание из-за несправедливости относительно того, что он попытался выгнать одного из парней за списывание на зачёте, а мне даже слова не сказал, в то время, как я переписала половину учебника. Этот парень, за которого я заступилась, Артём, посмотрел на меня, как на божество, и я поняла, что нужно делать дальше. Ревность... Я хочу увидеть, как Глеб ревнует. И спасибо этому мальчику за то, что он, сам того не ведая, поступил так, как мне было нужно.
– Катя! - окликнул меня Артём в коридоре. С улыбкой от уха до уха он подбежал ко мне, схватил на руки и закружил.
– Что ты творишь? - рассмеялась я, и он поставил меня на пол. Краем глаза заметила Хлыстова, который о чём-то разговаривал с преподавателем психиатрии Ингой Сергеевной, поглядывая на нас с Артёмом.
– Спасибо, ты просто огонь! Как у тебя получается так его строить? - его восхищение потешило моё самолюбие, и я в очередной раз почувствовала себя крутой бунтаркой.
– Я талантливая укротительница, - улыбнулась я краешком губ, и легко коснулась руки Артёма. Когда он подходил ко мне, то вряд ли думал о чём-то, кроме благодарности, но теперь его глаза загорелись.
– У тебя сейчас есть подопечные для укрощения? - спросил он, и сразу махнул головой, видимо, недовольный своей метафорой. – То есть... Ты свободна?
– Конечно. Свободна, и очень дорожу этим фактом.
– Слушай... У меня есть флаер в ночник на эти выходные. Не хочешь присоединиться? - немного неловко предложил Артём. Ещё бы... Ведь у него есть девушка, и предлагать пойти потусоваться другой, для него огромный риск. Трусливый изменник.
– Можно. Не знаю точно, получится ли, но буду стремиться. Я напишу тебе, когда буду знать точно, - как тебе такой ответ? Надейся, но вместо меня обязательно придёт твоя зазноба, и если у неё хватит гордости, то бросит тебя в этот же вечер.
– Конечно, Катюх, - подмигнул Тёма, и я задумалась. Мне не нравятся сверстники или не нравится именно Артём? Нравятся взрослые мужчины или просто слишком нравится Хлыстов? Что именно заставило меня почувствовать отвращение к Артёму? Я выдавила из себя улыбку, и заметила Хлыстова рядом с нами.
– Аникеева, за мной, - строго распорядился Глеб. – Бегом, если не хочешь вылететь.
У меня даже в мыслях не возникло перечить Хлыстову, настолько устрашающе он посмотрел на нас. Артём ретировался, вжав голову в плечи от страха, и я поняла, что действительно заступилась сегодня за слабого труса. Смешно. В клуб мы точно не пойдем, но Глебу об этом знать не обязательно. Мы спешно направились в нашу подсобку, и закрывшись, я глубоко вздохнула, в ожидании его претензий.
