На миг Ева почувствовала сильный укол совести за то, что так и не сумела полюбить его. Но она быстро прогнала свои угрызения совести прочь. Прошлого не вернёшь. Абсолютно ничего нельзя исправить. Да нет смысла. Не смогла так не смогла. И нечего больше сожалеть об этом. Женщина собиралась начать новую жизнь и никто не должен был быть в ней помехой этому. И ничто. Хотя она отлично знала, что никто не будет мешать ей. Мужчина так тем более.
— Где сейчас Храбр?
— У себя дома, — его голос стал гораздо более весёлым. — Ты представляешь, он всё — таки расстался со своей девушкой.
— Как так? — не поверила фотограф своим ушам. — Не может этого быть! Но почему?
— Потому, что он полностью и целиком разочаровался в ней. Храбр понял, что его бывшая была слишком уж меркантильной. К тому же, она воровка. Зачем ему самому и нашей семье такая? Если моя мать всё никак не могла смириться с тем, что ты не могла влюбиться в меня, но ты хотя бы глубоко порядочная женщина, то её бы она точно никогда не приняла в нашу семью. Всё дело в уголовном прошлом этой девушки. Я тоже не принял бы её, все наши родственники, соседи и наше окружение также. Плюс ко всему она ещё и лентяйка, раз не захотела идти работать вместо того, чтобы воровать. Жаль, что Храбр понял это только теперь.
— Лучше сейчас, чем никогда. Можешь поверить мне. Эту девушку хоть удалось вылечить?
— Да. Она горевала, когда Храбр решил насовсем покинуть её. До неё только тогда дошло, что он искренне любил её как только мог. Но было поздно.
— Поделом девушке. Пусть расплачивается за это. До свиданья. Звони мне ещё, не пропадай насовсем из моей жизни.
— Пока. Ты тоже. Мне бы хотелось хотя бы сохранить твою дружбу, раз не удалось любовь.
На этом разговор молодых супругов благополучно прекратился.
33 глава
На дворе вовсю цвела весна. Был май.
Еве уже было тридцать пять лет. Со времени её расставания с Тихоном прошло четыре года. Она с тех пор больше так ни разу не видела его. Лишь только изредка говорила о нём с Белавой. Да и то старалась поскорее свернуть разговор. Она не хотела никому показывать, что до сих пор весьма сильно любит только его одного. Достаточно, что это знала только она одна. Хотя маркетологу и Василине Игнатьевне было прекрасно известно об этом. Настоящую любовь ни от кого не скроешь.
Белава наведалась в гости к своим родным.
— Мама и Ева, у меня для вас самая радость весть из всех, которые только могут быть, — с восторгом прямо с порога начала вещать она. Я жду первенца от своего мужа. Рожать мне осенью где — то в ноябре.
— Это же вправду просто замечательная новость, — бросилась обнимать её молодая женщина.
— Конечно, — потвердила хирург.
Теперь уже она обнимала её.
— Твой муж рад такому радостному событию, я надеюсь?
— В том и дело, что да. Иногда мне кажется, что даже больше меня самой. Только есть одна проблема. Муж уж слишком опекает меня. Прямо готов сдувать пылинки. Я никак не могу объяснить ему, что ничего плохого не случится со мной.
— Ты знаешь пол ребёнка?
— Да. Будет мальчик. Правда, с именем мы ещё не определились.
— Ничего страшного, что твой муж опекает тебя, — внезапно резко ответила фотограф. — Нечего тут строить из себя бедную несчастную женщину, замученную сверхопекой, Белава. Наоборот, может, чем больше опекает, тем целее будешь.
— Что это с тобой? — удивлённо воззрилась на неё она. — Что с тобой случилось? Почему ты так резко вызверилась на меня?
Она была вправду удивлена таким поведением своей старшей сестры. Она редко когда повышала на кого — то голос. Сегодня было видно, что Ева не на шутку рассержена.
— А то, что теперь тебе ни в коем случае нельзя быть эгоисткой. Это раньше ты жила в первую очередь только для себя. Сейчас ты должна думать о своём будущем малыше. Я в магазин за продуктами.
Она резко схватила сумку, положила в неё деньги и вылетела на улицу, словно угорелая.
— Что это с ней? — пожала плечами женщина.
— Переживает, — коротко ответила Василина Игнатьевна.
Внутри у фотографа тем временем всё прямо — таки кипело и горело огнём. Это был огонь зависти. Самой настоящей чёрной — пречёрной. Чернее не бывает. Подумать только, ей самой уже целых тридцать пять лет, а у неё до сих пор не имеется как в той пресловутой пословице ни ребёнка, ни котёнка. Был один — единственный муж да и от того она ушла насовсем. Только кто ей в этом виноват? Она же сама и виновна.
А эта молодая дурочка, которой тридцать два года имеет и мужа, и в будущем у неё будет сыночек. Да только вот беда, она сама не понимает какое это счастье. Подумаешь, видите ли, любимый муж сдувает с неё пылинки!!! Ах, какая это настоящая драма, даже нет трагедия!!! Нет, тебе бы радоваться, что тебя есть кому так опекать. Белава же заладила причитать какая она несчастная.
Ева сама понимала, что только она сама виновата в этом. И больше никто. Была бы она хотя бы чуть менее гордой давно бы находилась рядом с Тихоном. Подумаешь, какая цаца!!! Видите ли, у неё в своё время не хватило ума простить его. Все люди ошибаются. Да, они далеко не ангелы. И она сама тоже не святая. Теперь уже, наверное, давно поздно сожалеть о содеянном. Молодой человек наверняка давным — давно женат и у него есть ребёнок, а может, даже и не один. Только теперь уже поздно и ничего не отыграешь назад.
За прошедшие годы женщина стала не такая принципиальная как была раньше. Да и тяжёлая болезнь дала знать себя в том смысле, что она стала значительно мягче и спокойнее относиться к той давней измене инженера. Хотя отголоски былой обиды ещё до сих пор оставались в ней.
Фотограф почти уже не обижалась на него. Хотя если бы где — то встретила Тихона на улице и в любом другом месте сама не знала, как повела бы себя дальше. С одной стороны, ей хотелось прижаться к его сильному накачанному телу, с другой, она всё — таки боялась, что не сумеет сдержаться и сразу даст ему пощёчину. Тут уж будет по принципу как получится.
Именно с такими мыслями Ева пожаловала в магазин.
34 глава
— Дайте мне молока и хлеба, — когда до неё дошла очередь, объявила она.
Продавщица объявила ей цены.
Молодая женщина мысленно присвистнула.
"Как всё дорожает, однако!" пронеслось у неё в голове. "Только вчера продукты стоили столько — то, теперь уже значительно дороже.
Однако делать было нечего. Не возращаться же домой с пустыми руками. А то мама тогда будет упрекать и весьма справедливо. Мол, что ж, ты, доченька, ходила в магазин, а вернулась с пустыми руками? Это Белаве абсолютно всё равно, поскольку она давно уже не жила с ними обеими. Она пришла в гости, ушла, а им с Василиной Игнатьевной ещё жить и жить. Поэтому фотограф всё — таки купила злополучные продукты и расплатилась за них.
После этого она хотела удалиться. Она уже дошла до самых дверей магазина и взялась за дверную ручку.
— Ева? — раздался сзади такой приятный и до боли знакомый мужской голос. — Ты ли это? Или я обознался?
Ева набрала в свою грудь как можно больше воздуха и стремительно обернулась назад.
Да, это было именно он. Тихон. Собственной персоной. Прошедшие четыре года никак не изменили его. Хотя теперь ему уже было тридцать шесть лет.
— Да, это я, как видишь, — с вызовом в голосе ответила она.
Вот пойди и пойми этих женщин! Только что буквально сама чуть ли не проклинала саму себя за то, что когда — то не сумела простить его, а теперь сразу как только увидела самого дорогого мужчину на свете, сразу мысленно превратилась в ежа и выставила свои внутренние колючки.
— Я так рад видеть тебя! — искренне откликнулся инженер, как будто не замечая того, что она вновь ощетинилась, как когда — то.
— Неужели?
Недоверие боролось с радостью в её голосе.
— Да, а почему бы и нет? Ты разве нет? Столько лет прошло! Что нам теперь делить с тобой?
