Ну, а ко всяким хомякам и крысам я была равнодушна изначально. И вот поэтому я живу совершенно одна. Обычно меня это никак не беспокоит, но именно сегодня тишина в пустой квартире воспринимается пугающей и гулкой. Чтобы разрушить это ощущение я, не разуваясь, прохожу на кухню, затем в гостиную, и везде включаю свет. Щелкаю пультом телевизора, и только после заоравшей рекламы на музыкальном канале, возвращаюсь в прихожую, чтобы скинуть ботинки и снять куртку. Перед тем, как повесить верхнюю одежду на вешалку, замираю, подношу пуховик к носу, вдыхаю резковатый запах мужского парфюма. Я ведь хотела ее постирать…
Так и стою пару секунд в замешательстве, а потом быстро вешаю куртку на место и захлопываю дверцу гардеробной.
Сердце начинает биться как сумасшедшее, но я запрещаю себе анализировать и думать об этом. Вместо этого иду ставить чай.
10.
Не помню, собиралась ли я когда-нибудь на работу с такой тщательностью, как в это утро. Внутри стоит постоянный нервный звон. Контрастный душ, завтрак и…в гардеробе я зависаю. Руки сами собой тянутся к вязаному платью — чулку, доходящему мне почти до колен, и замирают в нерешительности, останавливаясь в каких-то паре сантиметров. Я не хочу, чтобы Керефов, если, конечно, мы встретимся сегодня, решил, что я впервые надела платье на работу из-за него…
Тем более, что это совершенно не так! Просто вдруг захотелось…
И это платье, облепляющее меня как вторая кожа, отлично смотрится с новыми грубыми ботинками. Кусаю губу и выбираю брюки по щиколотку и голубую рубашку косого кроя. Стильно и невозможно заподозрить меня в желании понравится, а это то, что надо, да? Прикрываю лицо руками, когда бросаю выбранный комплект перед собой на кровать. Бл…Я такая жалкая!! Не из-за него, как же! Не из-за него, ты пятнадцать минут выбираешь одежду, Женя, когда обычно не тратишь на это и десяти секунд.
Но я так много думала ночью…
И поняла, что мне это не нужно. Да и Дамиру, скорее всего, то же. Подозреваю, Керефов уже и забыл о нашем маленьком приключении в лифте, как выкинул из головы Катю в клубе, стоило ему только отойти от стола. Но даже если нет — если он помнит…
Я знаю этот тип мужчин слишком хорошо, и слишком хорошо помню, чем это может закончиться…
По телу бежит холодный липкий озноб, как происходит всегда, стоит только хоть краешком задеть свои самые темные воспоминая. И я решительно отметаю вариант и с выбранными брюками тоже. Выбираю безразмерные шаровары на широком поясе, оставляя блузку. Так я выгляжу почти всегда.
На макияж времени почти не остается, и я довольствуюсь консилером, тушью и матовой помадой. Уже немного опаздывая, выхожу. По дороге собираю, кажется, все пробки в городе. Залетаю в отдел IT, ощущая, как внутреннее тревожное дребезжание достигает наивысшей точки. Взгляд лихорадочно скользит по кабинету, пока иду к своей ячейке, вычленяя любого более-менее высокого мужчину. Не знаю, откуда у меня такая уверенность, что я его встречу сейчас. Внутренне готовлюсь к нашему неизбежному столкновению. Готовлюсь сделать спокойное, равнодушное лицо и успеть убрать этот лихорадочный блеск из глаз, который так хорошо чувствую.
Дохожу до своего стола, здороваюсь с сидящим рядом Ромкой, рассеянно киваю на его предложение переслать мне нужные файлы и, ощущая резко нахлынувшее унылое разочарование, включаю комп. Дамира здесь нет. Да и с чего ему тут быть, собственно? За всю неделю он появлялся в отделе лишь пару раз.
Он уже и думать про меня забыл, а я просто чокнутая, сама не знающая чего хочу, дура!
— Ром, а кофе мне принесешь из автомата? — поднимаю на вставшего со своего места Ромку вопросительный взгляд.
— Ноу проблем, Жень, — вальяжно тянет он, — Двойной эспрессо?
— Да, спасибо!
Ромка салютует мне и покидает нашу ячейку, а я усилием воли выбрасываю из головы Керефова окончательно, и переключаюсь на недоделанную вчера вечером работу. Стрелки часов уже ползут к десяти, а Тим, скорее всего, потребует внесенные изменения к обеду — так что мне есть чем заняться помимо непонятных и бесполезных душевных метаний.
Вставляю капельки наушников в уши и постепенно полностью погружаюсь в программу и коды, забывая обо всем, что вне монитора. Мир вокруг для меня практически полностью перестает существовать. Поэтому я испытываю настоящий шок, когда сквозь припев играющей песни до меня все-таки долетает раздраженный мужской голос, требовательно цедящий: «Дубина!».
Отрываю от монитора рассеянный взгляд, поднимаю вверх — туда, где заканчивается невысокая пластиковая перегородка ячейки, и застываю, наткнувшись на черные пронзительные глаза, устремленные на меня. Дамир кивает на наушники в моих ушах, и я медленно их вынимаю.
— Женя, пойдемте, — кивает Керефов в сторону выхода, стучит пальцами по перегородке, которая доходит ему до уровня груди, а затем отталкивается от нее, собираясь первым выйти из кабинета.
— Куда? — растерянно интересуюсь я, уставившись на его удаляющуюся спину, обтянутую белой классической рубашкой.
— Пойдемте, — только и делает, что с нажимом повторяет Дамир, не оборачиваясь и не оставляя мне никакого выбора, кроме как кинуть на наблюдающего за нами Ромку недоуменный взгляд, свернуть программу на мониторе и поспешно встать из — за стола.
Чувствую себя в полном раздрае, послушно семеня за Керефовым по длинному, шумному в это предобеденное время коридору второго этажа. Нервно поправляю несуществующую длинную челку за ухо, когда останавливаемся у лифтов, и Дамир нажимает кнопку вызова, не смотря на меня.
— Мы куда? — тихо хриплю, когда створки кабины разъезжаются.
Вместо ответа требовательно — вежливое «Жень», и Дамир мягко заталкивает меня в лифт, положив свою горячую руку мне на поясницу. Спину тут же прошивает, словно он меня ошпарил. Делаю шаг, и вчерашний вечер, проведенный здесь с ним, в этом крохотном закрытом помещении, обрушивается на меня сотней маленький будоражащих воспоминаний. Занимаю самый дальний угол, держа спину прямо и стараясь не выдать себя. Дамир скользит по мне внимательным, чуть насмешливым взглядом и нажимает на первый.
— Мы куда? — повторяю требовательней, косясь на горящую кнопку "один" на приборной панели.
— Я — пообедать. Составишь мне компанию.
— Это предложение?
— Это утверждение, Жень, выходи, — и подхватывает меня под локоть, выводя из стальной кабины.
Сильные пальцы крепко впиваются мне в предплечье, и от еще одного мимолетного несанкционированного телесного контакта у меня вспыхивает лицо. Обычно я просто сильно раздражаюсь, когда меня кто-то без спроса трогает, но сейчас к привычной досаде примешивается какое-то совершенно животное, неконтролируемое волнение. Отчего я злюсь еще больше, и резко вырываю руку, стоит только выйти из лифта.
— У меня
