доказательствах, как тебе было «плохо». Я так сочувствую, что хоть бы от зависти не помереть.
– Но у меня всего ничего прошло после расставания с Пашей! – взвилась Вероника. – Я не готова к новым отношениям. От прежних ещё больно.
– Да кто тебе говорит про отношения? – Лена больше не кричала. Вернувшись на диван, она забрала свой чай и продолжила пить. – Ты о женском здоровье подумать не хочешь?
– Здоровье?..
– Да, кисуня моя. Просто о здоровье. Ещё один «Паша», и ты в тридцать будешь выглядеть как в сорок. И проблемы заимеешь соответствующие. А тут настоящий доктор. Трахает качественно, – Лена загнула один палец. – Борщ, котлеты и компот не требует, – загнула второй. – И на работе обижать не станет, – загнула третий. – Бери, пока не увели. Хоть месяцок попользуйся. Курс омоложения себе устрой. А потом уже следующего мозгоклюя ищи.
* * *
Утро после долгого чаепития с Леной оказалось немногим лучше предыдущего. Между ног все еще тянуло, будто накануне был не секс, а дефлорация. Желания радоваться и улыбаться так и не вернулись. А опухшее от большого количества жидкости лицо с трудом помещалось в зеркале.
На поплывший контур и мешки под глазами смотреть было страшно. Утро в китайской деревне пасечников! Никаким чудо-массажёрам, ледяным патчам для глаз или корректорам не под силу оказалось превратить этот раздувшийся шар в знакомое лицо.
Радовало в этой ситуации лишь одно – собственный босс выглядел ничуть не лучше. Нижняя половина лица Бадоева почернела от густой двухдневной щетины. Синие глаза тоже казались угольно-черными. А его грозный голос каждым новым рыком приятно цеплял струны женской души.
Никогда Вероника не замечала за собой склонности к злорадству, но сейчас искренне наслаждалась настроением босса.
Подчиненные ходили на цыпочках и лишний раз старались не отсвечивать. Дамочек из сметного даже на этаже не было видно. А личный покой Вероники не тревожили ни приказы сверху, ни распоряжения своего руководства, ни случайные ходоки, которые вылетали из приемной, стоило только почувствовать тяжелую ауру местного босса.
И без мудрой Лены было понятно, что до снятия стресса бешеный гризли не дошел. Перекинув слежку за ней на своего заместителя, этот маньяк так и остался буйным Дедом Морозом из подсобки, готовым сорваться от первого же «да».
После недавнего эмоционального прощания, наверное, это было не так уж важно. Все равно сдавать назад и идти к мужчине на поклон Вероника не умела. Однако слова подруги попали в цель.
Иногда шальная мысль «соблазнить» наведывалась в гости в ее черепушку. Зудела там, напоминая об умелых руках, жадных губах и сломанном столике.
На кресле усидеть в такие минуты было сложно. Казалось, загорится под ней. К счастью, мучения были недолгими. И одна проблема неожиданно сменилась другой.
В первое же утро, когда Вероника поехала на Тойоте, она заметила увязавшийся за ней и Фёдором темно-синий Фольксваген. Во второе и третье утро он тоже пару раз встречался на пути. А вечером четвертого дня из-за него Пожарская чуть не попала в аварию.
Ангелу-хранителю пришлось здорово потрудиться, чтобы увести ее от знакомства с кюветом. Голова не поспевала за реакцией рук и ног. Еще не сумев ничего понять, Вероника крутанула руль влево, в сторону встречки. Со всей силы ударила по тормозам. И лишь через пару секунд, когда подрезавший ее Фольксваген оказался далеко впереди, сбросила скорость до черепашьей и вернулась на свою полосу.
Джип Фёдора даже занесло немного из-за такой неожиданной остановки. Сам Фёдор выскочил из машины настолько бледный, что, вместо того чтобы привести нервы в порядок, Веронике пришлось успокаивать своего конвоира.
Тогда же она сообщила, что видела этот Фольксваген не первый раз. Продиктовала шокированному заму государственный номер машины лихача. И даже удержалась от того, чтобы съязвить, кто среди них двоих безопасник.
К дому Вероника приехала почти спокойной. Руки еще немного подрагивали. Но со второй попытки удалось протолкнуть ключ в замочную скважину. А в родной квартире и дышать стало легче.
Спасаясь от истерики, психика объявила происшествие на дороге стечением обстоятельств. «Снегопад, плохая видимость и идиоты за рулем». Владельца темно-синего Фольксвагена записала в соседи с таким же графиком, как у нее, и работой в центре города.
Единственное, что не получалось ни на что списать, – это Бадоева под окном. Он приехал минут через двадцать после нее. Прямо под козырьком подъезда долго о чем-то разговаривал с Фёдором. Ругался. Кому-то звонил. А потом просто стоял. Уже без зама. Один, как памятник.
До одури хотелось спуститься вниз и самой рассказать о случившемся. А еще лучше – впустить этого снеговика к себе. Откуда-то взялась уверенность, что Руслана успокаивать уж точно не понадобится, зато ее отпустит полностью.
Искушение было настолько сильным, что Вероника трижды доставала из шкафа шубку и подходила к двери. Оставалось открыть замок и войти в лифт.
Но каждый раз перед порогом что-то тормозило. То она чувствовала себя полной дурой. То несчастной одинокой бабенкой, которая сама набивается на общение с мужчиной. А то просто впадала в ступор. Смотрела на свое отражение в зеркале, на маленькую уютную гостиную. И никак не могла решиться.
Глава 11. Наперекосяк
Руслана бесило все! Собственная щетина, сбрить которую не хватало времени. Попытка рейдерского захвата компании, из-за которой он не мог доверять никому из своих подчиненных и вынужден был сотрудничать с частным охранным бюро, нанятым генеральным. Раздражала погода.
Снег валил пятые сутки. Сибирь, а не Питер. Задолбался откапывать по утрам свой танк. Устал от сугробов на волосах. И от дебилов на дороге, которые летали в снегопад с той же скоростью, с какой газовали и в ясную погоду.
Среди радостей значилась лишь временно передоверенная Фёдору Пожарская. Своей гениальной идеей напрячь зама Руслан наслаждался один день, второй. Кайфовал, приезжая на работу раньше всех, на третий. А на четвертый старая паранойя дала о себе знать, и, вместо того чтобы радоваться, Бадоев начал нервничать.
Причин вроде бы не было. Вероника больше не взламывала ничью базу
