Выскакиваю на крыльцо и вижу, как двое парней из компании Зверя уже оттаскивают его от несчастного Агеева. Тот, в одних трусах и футболке, с разбитым лицом, пытается уползти от Егора по снегу.
- Егор! – выкрикиваю, слетая с крыльца, - перестань! Хватит!
Он оборачивается на мой голос и выпрямляется. Смотрит немигающим взглядом, сжимая и разжимая кулаки и молчит.
- Хватит, - повторяю спокойно, поднимая ладони кверху, - пусть он проспится, а завтра я с ним поговорю.
Сережа встает на четвереньки, растирает по лицу снег и, поднявшись на ноги, шатаясь, идет в сторону соснового бора.
- Сереж, - обращаюсь к нему.
Ноль реакции.
- Куда он пошел?
- Тебе не все равно? – бурчит Зверь, проходя мимо меня в дом, - пусть проветрится немного.
- Он же замерзнет, - гляжу в удаляющуюся спину и обращаюсь к его друзьям, - ребят, он пьян, он же упадет и замерзнет.
- Не так уж он и пьян, сам вернется.
Да блин!
- Агеев! – кричу в сторону леса, - быстро вернулся!
- Пойдем, - тянет меня Леська, - если не вернется через десять минут, разбудим Даньку.
Нехотя с ней согласившись, захожу в дом.
Отметила Новый год Элечка! Умница!
Я ведь расстаться с ним по-человечески хотела, красиво. Сказать, мол, прости Коть, но мы с тобой очень разные, как пустыня и океан, как День и Ночь, как черное и белое, как Глория и Мелман из Мадагаскара. Может, даже, всплакнуть на его плече и тихо – тихо прошептать «Прости, родной…»
А не вот это вот все…
Через десять минут Агеев не возвращается. Я начинаю метаться из угла в угол, представляя, как на запах крови пришла волчья стая, и как в данный момент острые клыки вонзаются в его тело.
Жуть.
- Пошли, - командую Леське и бегу в номер Даньки и его подружки.
Пока я бужу не совсем трезвого Грачева, Леся пытается успокоить его девушку. Вроде бы, получается.
Покачиваясь и хмурясь, Даня одевается, и мы втроем спешим в сторону соснового бора, что окружает турбазу.
- Серега! – сложив ладони рупором, кричит Грачев.
- Сережа! – вторю ему.
Мы решаем включить фонарики на телефонах и разойтись в разные стороны. Я прохожу вглубь леса метров на тридцать и слышу Леськин голос.
- Он здесь!
Перепрыгивая через сугробы несусь в их сторону.
- Живой?
- Кажется, да!
Сидит на поваленном дереве, обхватив себя руками.
Идиот.
- Вставай, - Леська с Даней берут его с двух сторон подмышки и пробуют поднять в вертикальное положение.
- Я не чувствую ног, - гнусавит горе – насильник.
- Надеюсь, ты себе яйца отморозил, сволочь, - ворчит подруга.
Я накидываю ему на спину предусмотрительно захваченный с собой флисовый плед и обхватываю руками сзади.
- Давай – давай… пошел…
С горем пополам мы доводим бедолагу до дома и даже поднимаем на второй этаж.
- Надо его в горячий душ, - говорит Данька.
- Нет. С ума сошел? Надо хорошо укрыть и дать горячее питье. Тащи чай.
Общими усилиями усаживаем Агеева в кресло, а затем Грачев убегает за чаем и аптечкой.
- Эль, - шепчет мне Леська, - мне кажется, Скорую вызвать надо. У него обморожение.
Я присаживаюсь на корточки перед трясущимся моим бывшим парнем и рассматриваю его ступни.
Мать честная!
Похоже, Леся права. Его скрюченные сине – бордового цвета пальцы не оставляют надежды, что он отделается легким испугом. Здесь нужна помощь медиков.
Не думая, набираю номер Скорой и вызываю бригаду.
- Как это будем объяснять? – спрашивает подруга, указывая на его разбитую моську.
- Скажу, с лестницы упал… - бормочет пострадавший.
- А это будем объяснять? – тычет она пальцем в мою разбитую губу, - или вы с ней кубарем с лестницы скатились?
Серенький угрюмо молчит. Трясясь, кутается в одеяло и смотрит прямо перед собой.
- Ладно, не лезь к нему, - при упоминании о собственной травме снова ощупываю лицо.
Скула немного припухла и губа со стороны, на которую пришелся удар, тоже.
С Новым Годом, Элечка! Чудный праздник!
Теперь остается молиться, чтобы Моте не вздумалось по видео мне звонить. А то придется врать, что мне петарда в лицо стрельнула.
Бригада Скорой прибывает только через три часа, когда наш Снеговик уже полностью оттаял и стал жаловаться на боли в ступнях и пальцах рук.
Пока его осматривают врачи, я стараюсь не отсвечивать, не хочу, чтобы, заметив мою подпорченную физиономию, стали задавать ненужные вопросы.
- Его в больницу забирают, - шипит Леська, проходя мимо меня с сумкой Агеева.
- Черт… все так серьезно?
- Потом, - бросает через плечо и спешит вниз, туда, куда только что увели его врачи.
Я захожу в наш номер, сажусь на кровать и обхватываю голову руками.
Фигово и тошно, потому что, как ни крути, я виновата здесь больше всех.
А я очень – очень не люблю быть виноватой.
- Чего раскисла?
Вскидываю голову и вижу стоящего в дверном проеме Зверя. Смотрит на меня, подперев дверной косяк плечом и сложив руки на груди.
- Я же говорила, он там замерзнет! – взрываюсь возмущением, - просила, чтобы не отпускали его!
- Зато получил урок на всю жизнь, - отвечает спокойно и начинает двигаться в мою сторону.
Подтянув колени к груди, исподлобья наблюдаю, как, подойдя, он присаживается передо мной на корточки.
Зверев очень крупный экземпляр. Почти два метра роста, облепленные раскачанными мышцами. Короткий ежик темно-русых волос и зеленые глаза.
Симпатичный. Даже для меня, хотя эталоном мужской красоты до сих пор считаю только Тюменцева.
- Ты лучше мне вот что скажи, - спрашивает он с усмешкой, - почему своему парню не дала?
Я втягиваю в рот нижнюю губу и провожу языком по ранке. С ответом мешкаю сознательно. Любого другого на его месте давно бы послала лесом, а этого побаиваюсь.
Да, побаиваюсь! Он старше мня на восемь лет и он… отмороженный. Судя по слухам, которые о нем ходят, кличку свою он не только за фамилию получил.
- Мы с ним расстались.
Его брови взлетают вверх.
- До… или после?
- Я хотела сказать ему утром, а он начал приставать, - о нашей договоренности с Сереньким трусливо умалчиваю.
Зверь тихо смеется и неверяще качает головой.
- Я видел, как вы сосались под бой курантов.
- Это был прощальный поцелуй.
Все еще посмеиваясь, он протягивает руку и касается моей разбитой губы подушечкой большого пальца. И по вселенскому закону подлости именно в этот момент в комнату врывается Леська.
Глава 12.
После новогодних каникул я с головой ухожу в подготовку к защите диплома.
А что, время позволяет. Меня же теперь никто не отвлекает. Девушка я одинокая, отвлекаться на свиданки, киношки – кафешки и часовые сюсюканья в мессенджере необходимости нет.
Агеев почти три недели провел в больнице с обморожением и, поговаривают, ему ампутировали мизинец на ноге.
Я, когда узнала, проревела всю ночь, а утром накупила фруктов и конфет и поперлась к нему в больницу. Зря только время потратила. Сначала меня не пустили, объяснив это тем, что пациент на процедурах, а после и вовсе сообщили, что он меня видеть не изволит.
Пришлось оставить посылку на проходной и ехать на лекции не солоно хлебавши.
Случай с Сереньким стал для меня уроком. Я решила, что лучше старой девой умру, чем еще раз начну отношения для удобства.
С Леськой общение тоже сошло на нет. И мы даже не ругались и не выясняли отношения, она просто по-тихой слилась. Решила, видимо, что я мучу за ее спиной со Зверем, а я даже не думаю! О чем написала ей сотню сообщений, на которые она так и не ответила.
Теперь, проходя мимо меня в универе, она делает вежливо – равнодушную мину и ведет себя так, будто мы не знакомы.
А мне, черт возьми, обидно до слез!
Ладно, Агеев, а перед ней-то я в чем виновата? Я, что ли, притащилась к Егору в спальню и стала пальцами в рот тыкать? Нет!
