не хочется этого делать. Слегка сбавляю темп, позволяя ей первой добежать к двери аудитории. Перед тем, как войди, она даже умудряется показать мне язык. Вот же дьяволица. Пускай тешиться своей маленькой победе. Помедлив какое-то время у двери, я стучу и вхожу вслед за ней. Кэтрин уже сидела рядом с той самой блондинкой. Она не смотрела на меня, даже не обратила никакого внимания, когда я вошел и мене это не понравилось.
– Вы меня с ума сведете. То один, то второй. Так гляди, к концу занятий все и соберетесь. Ладно, присаживайтесь, мистер Хокинс, – совершенно спокойно разрешил профессор.
Нахожу взглядом Марка и сажусь рядом. Он спрашивает, почему так долго, но я лишь отмахиваюсь.
– Куда ты ее унес? Она вроде не готова была сдаваться без боя, – интересуюсь у друга указывая на блондинку рядом с Кэтрин.
– Ты о Лине. Мне пришлось здорово попотеть, что бы она купилась на мою уловку. Я убедил ее, что ты пришел просить прощения у нашей воровки, и она повелась, представляешь?
Мне не нравилось клеймо воровки на Кэтрин. Оно совершенно ей не подходило. Я нахмурился, вспомнив, в какие неприятности она попала из-за меня.
– Значит, ояна оказалась еще более глупее, чем ее подружка.
– Возможно, – задумчиво соглашается Марк, все еще поглядывая на блондинку.
Руки сами тянуться к телефону. Нахожу ее телефон и быстро набираю сообщение.
Уголки моих губ поползли вверх. Я не понимаю, почему так реагирую на все, что с ней связано. Единственное, что меня волновало, так это резкая смена ее настроения. Мы оба получили, что хотели, но я так и не понял, что в итоге между нами. И я намерен выяснить у нее это.
– Ты еще не передумала на счет моего предложения? – с насмешкой поддеваю подругу, протискиваясь к выходу между толпой старшекурсников.
– Издеваешься? Такое событие нельзя пропустить. Может, купим по дороге что-нибудь поесть, умираю с голоду.
– Как хочешь. Я не голодна.
Пока Лина ищет в телефоне ближайшее кафе, я все еще колеблюсь, стоит ли ей доверять и делиться всем тем, что накопилось во мне за эти годы. Разуметься, у меня не было причин ей не доверять, но и рассказывать ей всея тоже не спешила. Особенно о Джеке. Она часто задает личные вопросы, а я все время отмалчиваюсь. Не знаю, правильно ли поступаю по отношению к ней. По правде говоря, я хотела с кем-то поговорить, просто высказаться. Возможно, тогда бы мне стало легче дышать. Просто раньше не было подходящего человека, кому бы я смогла открыться. Сейчас, я чувствовала, что могу это сделать.
Вместо шумного кафе мы находим уютное местечко в парке под огромным дубом, и у меня начинают слегка потеть ладони. Я не нервничала, но в голове творилась полная каша.
– Ты говорила, что свободна сегодня, но вчера ты ушла раньше. Так чем же ты обычно занимаешься вечером?
– Когда-нибудь я тебе все расскажу. Но это уже совсем другая история.
Я пытаюсь сдержать смех, глядя, как ее лицо вытягивается от возмущения.
– Я не поняла. Ты позвала меня, чтобы молча прогуляться? С таким же успехом я могла погулять с Лихорадкой, – обижено заявляет она.
Я хмурюсь, не понимая, кто такая Лихорадка.
– Это соседская собака. Да, ее зовут Лихорадка. Но сейчас не об этом. В этот раз ты от меня не отвертишься. Я хочу знать о тебе все, или хотя бы чуть больше чем твое имя.
– Не преувеличивай. Еще ты знаешь, что у меня скоро день рождение и…
– И?
– И у меня проблемы с доверием, – нехотя добавляю.
– Это я уже заметила. И так, это наш первый сеанс. Приступим к терапии по избавлению от недоверия.
– Ты просто невыносима.
– Пообещай, что никому не расскажешь о том, что я тебе расскажу, ладно?
Лина слегка наклоняется и говорит почти шепотом:
– Боже, ты работаешь тайным агентом?
– Прекрати, это не смешно. Я серьезно. Пообещай.
– Хорошо, как скажешь. Надеюсь, информация не слишком секретная, и меня потом не убьют за нее.
Ей было смешно. А я намеренно оттягивала время, не зная, с чего начать и стоит ли вообще начинать с таким настроем.
– Еще одна шутка. И никакой проклятой терапии не будет!
– Ладно, извини. Обещаю, больше никаких шуток.
Она наигранно поднимает руки верх, давая понять, что сдается. И я слегка расслабляюсь.
– Так что на счет вечера? Ты так и не ответила.
– У меня были смены. Я работаю в одном баре.
Ее глаза тут же заблестели. Мне это не нравиться. Сейчас она засипит меня сотней вопросов.
– Правда? И в каком? Может, сходим вмести?
Только этого мне еще не хватало.
– Ты наверняка не слышала о нем. Вряд ли тебе там понравиться, – пытаюсь отговорить ее, но, глядя в ее сверкающие от любопытства глаза понимаю, что ничего не получиться.
– Я еще ни разу не бывала в баре. Когда у тебя начинается смена? Я сама могу подъехать. Просто назови адрес.
– Туда не пускают без приглашения, – вру я.
– Но ты ведь там работаешь? А значит, сможешь провести меня.
Проклятие!
– Ладно, обещаю как-нибудь сходим.
– Может, сегодня? У меня как раз завалялось одно потрясающее платье.
– В другой раз, Лина. Ты и так меня уже вымотала со своей этой терапией, – я складываю два пальца, пожимая ими на слове терапия, и делаю усталое лицо.
– Не придумывай. Пошло всего несколько минут. Ты не можешь так быстро устать от разговоров.
***
На часах уже было начало пятого. Мне стоило бы заканчивать с этими разговорами, но мы с Линой по-прежнему сидели в парке. Я чувствовала какую-то легкость во всем теле, словно сняла с себя тяжелый груз. Мне нравилось с ней болтать и совершенно не хотелось уходить. Я рассказала ей то, о чем молчала уже долгие годы. Не стоило вот так вот все сразу вываливать на нее. Особенно о Джеке. Это последнее, о чем я хотела ей рассказывать, но она способна разговорить самого черта своим напором.
– Вот урод. Почему ты не заявила на него в полицию? – нахмурившись, спрашивает подруга.
– Это сложно объяснить.
– Что здесь сложного? Он поступил ужасно и должен понести за это наказание. Если ты боишься его, я могу…
– Нет. Я же
