мальчишек, проводил с ними свободное время. Приучил к спорту и рыбалке, научил уважительному отношению к женщине. Пусть между нами не было любви, но Алексей никогда не позволял себе грубого слова в мой адрес, защищал перед свекровью, помогал по дому и дарил цветы — знал, что я их люблю. Я не сомневалась, что Тимофей и Матвей будут прекрасными мужьями. Пусть только каждому из них на пути встретится любящая женщина, с которой они проживут вместе долгую счастливую жизнь.
Когда Матвей ушел спать, я прибралась на кухне и вернулась в спальню.
Встреча и близость с Пашей разбередили мой внутренний мир. После смерти Алексея я стала словно заморожена и тихо проживала свою безликую жизнь — ходила на работу, занималась детьми и домом. Хоть между нами и не было чувств, он был моим единственным близким человеком. После его ухода я почувствовала пустоту, которую, как мне казалось, я никогда не смогу заполнить. Я не позволяла себе эмоций. Не разрешала жалеть себя. Запрещала вспоминать прошлое. Я стала жить одним днем и не строила планы. Единственным живым огоньком для меня были дети, ради которых я была готова на все.
И все мои старания в один миг разлетелись на мелкие осколки в ночном поезде «Москва-Санкт-Петербург», когда я увидела Пашу. Внутри меня словно бомба с эмоциями взорвалась, заставившая снова начать чувствовать. А день, который я провела с ним, только усилил эффект.
Проснувшись утром, я ощущала себя сильно разбитой. Словно весь предыдущий день картошку окучивала без отдыха и сна. Паша прислал сообщение, в котором написал, что рад был увидеться и ждет новой встречи. На это сообщение я уже не ответила.
Вместе с физической усталостью и душевной пустотой я ощутила непреодолимое желание поехать на кладбище на могилу мужа. Я не понимала зачем, но чувствовала, что мне нужно поговорить с ним. Будто какая-то невидимая сила тянула меня туда. Я сообщила на работу, что задержусь и, сев за руль своего коричневого кроссовера, отправилась на другой конец города.
Я медленно шла по дорожке кладбища, усыпанной осенней листвой. Был будний день, поэтому людей было мало. Мне навстречу выехал небольшой трактор, в кабине которого сидел мужчина лет шестидесяти, а в открытом кузове весело переговариваясь — два молодых парня. Я отошла в сторону, чтобы уступить им дорогу. Трактор объехал меня и тут же остановился. Парни спрыгнули за землю, достали лопаты из кузова и направились в сторону могил, все так же весело болтая. «Да, такая работа», — вздохнула я про себя и побрела дальше на противоположную сторону кладбища, где были могилы Алексея и свекра.
Под ногами шуршал гравий и опавшие листья. Небо было пронзительно голубым, сквозь кроны деревьев пробивалось яркое осеннее солнце. Если бы я не брела по кладбищу, день мог бы казаться прекрасным. Но для меня он не был прекрасным.
Последний раз я была здесь три недели назад со свекровью. Я ненавидела эти совместные посещения кладбища. В глубине души я, безусловно, понимала чувство матери, потерявшей сына. И даже где-то сочувствовала несчастной женщине. Ровно до тех пор, пока не начинался спектакль с завываниями и лежанием на могиле — каждый раз одно и то же. Этот сценарий, в котором не было ни капли искренности, был известен до мельчавших деталей всем в нашей семье.
Раз в два месяца на протяжении двух лет, прошедших после смерти Алексея, мы сопровождали Антонину Константиновну на его могилу. Мы — это я, мои дети, и младший брат Алексея с женой. И не дай Бог, если у кого-нибудь из нас появлялась причина не поехать. Это же такое неуважение к памяти умершего! А если мы приезжали, то должны были, как минимум сочувственно вздыхать и успокаивать бедную женщину. А лучше всего, конечно, было заливаться вместе с ней слезами.
Можно подумать, что я была жестокая и бесчувственная. Вполне заслуженно. Но я была совсем не такая. Просто мне не нужны были зрители для моих чувств и эмоций. Я привыкла быть безмолвной и послушной тенью моего мужа. На протяжении всех лет нашего брака я не имела право на собственное мнение так же, как и мой муж. Свекровь — властная и даже деспотичная женщина, заставляла всех вокруг следовать ее правилам.
Свекор смотрел в рот жене, а она пользовалась им, как хотела. Сыновья были в полном подчинении и не могли шага ступить без согласования с ней. Все их попытки проявить самостоятельность или волю, пресекались на корню. Единственным, кому удалось чуть подвинуть эту властную скалу, оказался Алексей. Он женился на мне назло свекрови.
И ему даже на какой-то момент показалось, что теперь он может все. Но свекровь, с достоинством выдержав этот удар, стала мстить. Она мстила Алексею через меня. Надо отдать ему должное — он пытался защищать меня. Но Антонина Константиновна была сильнее. В её глазах я была недостойной, избалованной, безрукой и некрасивой женой её идеального сына. Я должна была благодарить её за то, что она вручила мне столь ценное сокровище.
И я благодарила, точнее — покорно терпела все упреки и издевательства. Мне было все равно, что она говорит. После того, как я узнала о том, что Паша женился, я поняла, что никогда не смогу быть счастливой с другим мужчиной. Наш брак с Лешкой только подтвердил это. Мы поженились под влиянием обстоятельств, поэтому я стала воспринимать свекровь как данность и даже не думала ей противостоять.
Наконец, я добралась до участка, где были похоронены Алексей и свекор. Я «поздоровалась» со свекром, дотронувшись рукой до надгробной плиты. Потом подошла к могиле Алексея.
— Ну привет, — я присела на корточки.
У меня было странное ощущение — я боялась смотреть на фото мужа. Отводила глаза и с непонятным усердием стала заниматься очисткой могилы от березовых листьев, которые осыпались с рядом стоящего дерева. Когда с листьями было покончено, я протерла салфеткой мраморную плиту и надгробие, положила искусственные ландыши на могилу и присела на лавочку. Но все еще не могла поднять глаза и посмотреть на портрет Алексея. Вместо этого я уставилась на соседнюю могилу. В ней покоилась актриса одного из питерских театров. Судя по надписи на надгробью, ей было девяносто восемь лет, когда она умерла. Но с фото смотрела очень юная девушка, с белоснежной улыбкой и загадочным взглядом. Что я хотела разглядеть на её фото, что так неотрывно смотрела на него? Я не знала.
Над
