с собой выпить, — улыбаюсь я. — И закусить.
— Хорошо, красотка. Не скучайте.
Облокачиваюсь на перила поясницей и рассматриваю, как заведённые и возбуждённые Аля с Женей забирают закрытую бутылку шампанского и протянутую тарелочку с сыром. И после они идут вниз, тихонько смеясь и шепча друг другу, наверное, пошлости.
Я и не ожидала, что они оба тут же подойдут ко мне. Наоборот, мне понравилось, что они продолжили говорить о чём-то или о ком-то, но оба теперь рассматривали меня с откровенным интересом. Я отвожу взгляд на тёмные острова рядышком. Они небольшие и их силуэты совсем не пугают меня. Наоборот, то, что мы рядышком с ними — меня, почему-то, успокаивает. Да и на яхте же есть люди, которые следят за обстановкой, погодой и самим морем. Нам сейчас повезло, что в эти пару дней штиль и нет приливов и отливов.
В какой-то момент я почему-то подумала, что они стали говорить обо мне. Потому, что оба тяжело стали смотреть, часто облизывались. А на губах у обоих заиграли улыбки, хитрые, ленивые, словно у больших котов.
Где-то внизу моя сестра. Выпившая, разгоряченная и сумасшедшая от своего горячего любовника. Там внизу ей, наверняка, хорошо.
Отворачиваюсь полностью к морю, поставив локти на перила. Ещё в первые дни Аля сама меня прессовала на тему того, что нельзя заводить случайные знакомства. Как она хотела сбежать с ресторана и от мужчин… Тогда уже конкретно мне бахнуло в голову желанием продолжить общение с этими красавцами. И я бы ей рассказала, что у меня было что-то хотя бы с одним из них, но… К сожалению, уже никогда не буду столь откровенной с ней. Это невозможно.
Моя семья — такие люди, что… Будут всегда мной недовольны. И Алей, конечно. Хоть и она лучше, умнее и берет пример с мамочки. Строгая старшая сестра, которая поддержала родителей и не дала мне спуститься по наклонной. Какая глупость. Хотелось бы немного больше адекватности. Но чувствую, что этого как раз не будет. Отныне я навсегда самая худшая дочь и сестра на свете…
Ну и пусть. Пусть замечают в моем глазу соринку, а в своем не замечают бревна. Это не мои проблемы. Я знаю, как хочу жить я. И это самое важное!
— Шампанского? — слева останавливается Дамир. Он протягивает мне бутылку с шампанским и я молча с горла пью его. Приятный прохладный напиток освежает. Я прикрываю глаза и опускаю голову вниз, смотрю на первый и главный этаж яхты.
— Интересно, что твоя сестра даже не переживает, оставляя тебя наедине с малознакомыми людьми, — справа встал рыжий Лис. Он хмыкнул и провёл пальцами по моей спине. — А если мы тебя изнасилуем? — хохотнул он.
— Если? — прикусываю губу и встречаюсь с голубым взглядом. — Разве вы не делаете этого всё это время? — улыбаюсь. Рыжий опускается ко мне ближе, уверенно останавливается около губ своими, при этом горячим дыханием уже зажигая всю меня. И хмыкает, пока как я чувствую, что от раскалённого воздуха между нами можно зажигать спичку.
Томно приоткрываю губы и облизываю нижнюю, а Мирон уверенно притягивает меня за талию к себе.
— Я снова хочу тебя, что ж ты делаешь? — бормочет он. — Я хотел быть хоть немножко вежливым и провести этот вечер не занимаясь сексом. Или не все время… Но ты вся… — он сглотнул жадно вязкую слюну и укусил коротко мою губу. — Не оставляешь нам обоим выбора. Чувствую, что сейчас взорвется наше терпение и мы перевернем эту лодочку нахер.
Рыжий так напряжен, что его мышцы кажутся огромными. Нависает надо мной стальной скалой и возбужден при этом до предела. Он тяжело сопит и громко дышит через нос, словно бык, которому помахали красной тряпкой перед носом. А его стояк я ощущаю своим бедром.
— Мне нравится, как ты едва держишься… — признаюсь я. Поворачиваюсь лицом к нему, кладу ладони на грудь и провожу мягко вниз, но едва касаюсь ремня из грубой кожи, одергиваю руки и кусаю свою большой палец. Его ладонь неожиданно (на самом деле, ожидаемо, не верьте мне) легла на попку и сжала её сильно, прижимая к стоящему и готовому на подвиги органу.
— А мне кажется, ещё немного и мне понравится быть вуайеристом, — признался Дамир, прижимаясь всем телом со спины. — Какая ты жаркая, девочка. И тебе всего восемнадцать… — шепчет мне в ухо, но слышит и Мирон, потому что он очень близко к моим губам. Снова.
Дамир вжимается своим возбужденным членом сквозь ткани одежды в мою попку и легонько прикусывает за шею. Лижет укус тут же и я чувствую, как резко поднимается небольшая юбка и как мужская рука ловко скользит в трусики.
— Готовая детка, — муркнул Дами, а я шокировано слышу звон пряжки ремня и как в полной тишине вжикнула «змейка» ширинки.
Мирон меня целует, когда Дамир очень резко и без предупреждения входит. Я всхлипываю и стону ему в губы, однако полная заполненность Дамиром меня выводит из равновесия. Этот секс такой же грязный, как и в туалете ресторана. Как весь секс, который уже был. Нет нежности и он меня даже не щадит, уверенными толчками выбивая каждую лишнюю мысль из головы. Так, что я уже скоро провисло жадно кусала губы Мирона и практически сама насаживалась на член. О да, ради этого стона стоило вообще это всё затевать. Потому что Дамир стонет, фиксирует мои бедра своими сильными руками и опять ведёт. Он размашисто меня берет, даже не собираясь меня жалеть. Скользит так часто и так чувственно, что… Вскоре мой стон удовольствия выпивает Мирон. Уверенно и нежно, наверное. Но я никогда не отвечу точно, как именно, потому что я с диким кайфом чувствовала то, как дрожит и пульсирует внутри меня член мужчины. Я впиваюсь ногтями в плечи Мирона, но он никак не реагирует на это, молча кусается и поддерживает меня.
Дамир, отходя пару секунд после своего оргащма, наконец, покидает моё тело. Осторожно поправляет трусики и опускает юбку. За спиной щелкает зажигалка, а я сажусь и ловко освобождаю член другого моего мужчины на эти недельки.
И пока один курит и немного подрагивает от удовольствия, я уверенно и нежно довожу до крайней точки кипения и второго. Мне нравится своя власть над ним и нравится, как он шипит от удовольствия и даже немного бедрами подмахивает в такт. Я позволяю ему так с собой обращаться, потому что Мирон сейчас совсем не контролирует себя. Он кусает свой палец, второй рукой сжимает перила. Но то,
