— Приехали? — Хлопает ресницами.
— Ага.
Мы собираемся, проверяем: ничего не забыли ли, на месте ли телефоны. Водитель не торопит, ведет себя идеально, даже выходит, открыв для нас дверь и подав руку.
— Давайте я вас все-таки провожу до подъезда или лестничной клетки? Время сейчас неспокойное.
— У нас консьержка, не беспокойтесь, но спасибо вам, — отвечаю, легко выходя из машины, лишь символически воспользовавшись его помощью.
Вдыхаю полной грудью свежий воздух. В машине было жарковато, и меня как будто укачало. Вот только в легкие попадают выхлопные газы. Их донес внезапный порыв ветра, и я неприязненно морщусь.
Кажется, меня немного укачало.
Водитель замечает и расценивает это по-своему.
— Вы уверены, что помощь не нужна. Я же от души. Ничего такого.
— Уверены. Спасибо вам большое. Мы обязательно оставим хороший отзыв.
Тут я спохватываюсь, вспомнив, что такси вызывала не я.
— Сколько мы вам должны? — спрашиваю, доставая телефон из кармана.
— Все оплачено, не беспокойтесь. Я здесь покурю, пока вы не дойдете до подъезда. Доброй ночи, девушки!
Водитель начинает мне казаться подозрительным. Слишком уж обходительный и галантный для простого таксиста, и я грожу ему пальчиком. Жест настолько нетипичный для меня, что понимаю: я все-таки пьяна. На это намекает очередной приступ легкой дурноты. Кажется один коктейль был лишним…
— И вам доброй ночи! — желаем таксисту.
Хватаю Женьку под локоть, и мы вместе направляемся домой, а ветер доносит вслед запах сигаретного дыма, заставляя меня непроизвольно затаить дыхание. Не переношу этот запах… Бе!
Дома мы с Женькой размещаемся с чаем на диванчике, но эмоций так много, и мы настолько устали, что даже нет сил на болтовню. Запланированные посиделки неожиданно переходят в незапланированный, но крепкий сон.
Просыпаюсь я в холодном поту. Меня трясет. Подскакиваю и несусь в туалет, меня сильно тошнит. Женька заглядывает в туалет, где я сижу на полу, прислонившись затылком к прохладной стене и раздумывая: все, или предстоит новый заход.
— Ты чего, Алин? — спрашивает она удивленно. — Ты вся белая! Божечки!
— Не знаю… Наверное, алкоголь не пошел. Давно я не употребляла так активно. Дома на праздниках, на новый год. Вот теперь... А я почти год даже пробку не нюхала. Отвыкла, наверное.
Горестно улыбаюсь. Состояние препаршивейшее.
— Странно это слышать от человека, который работает в компании с бесконечными выездными мероприятиями и торгует алкоголем.
— Так я же там работаю, а не выпиваю, — отшучиваюсь и снова обнимаю унитаз.
— Я сейчас! — Женька убегает, а затем возвращается с минералкой, и абсорбентом.
С сомнением смотрю на мутную смесь. От одного ее вида немного подташнивает.
— Залпом! И запивай минералкой. Тогда не так противно.
Делаю, как она велит. Морщусь, но справляюсь.
Прислушиваюсь к организму, пытаясь понять, что ему актуальнее, остаться здесь или уже можно пойти прилечь? Он голосует за второе. Тем более, что спать хочется неимоверно.
— Кажется, мне легче… Немного.
Женька помогает подняться и доводит меня до постели. Заботливо укрывает, присаживаясь на край кровати.
— Спасибо. — Я невольно улыбаюсь, вспоминая, как мы заботились друг о друге во время учебы.
Две хрупкие девушки со стальным стержнем в незнакомом большом городе, который непременно решили покорить. Без связей и знакомств. Лишь за счет трудолюбия и таланта. И амбиций, конечно.
На часах почти пять утра.
— Я в норме. Ложись, поспи, — шепчу подруге.
— Уверена?
— Процентов на восемьдесят.
Мы смеемся.
— Нет, правда, Жень. Я уже почти сплю. И тебе надо хорошенько выспаться. Вдруг Влад на свидание пригласит, а ты из-за меня никакая будешь. Непорядок.
— Влад… — повторяет она, глядя куда-то сквозь стену.
А на губах играет улыбка предвкушения.
— Он тебе так понравился, да?
— Не одобряешь? — отвечает подруга вопросом на вопрос.
— Ну почему же. Просто… У меня от него мурашки, — делюсь впечатлениями, деликатничая. Этот Влад вызывает суеверный ужас. Будто он зверь какой-то. Огромный и хищный. И нет у тебя шанса сбежать, если он объявил охоту. — У него взгляд такой… тяжелый.
— Ну, скажем, у меня от него тоже мурашки, — легко соглашается Женька.
— Что-то мне подсказывает, у нас совсем разные мурашки, — Смеюсь я.
Женька тоже смеется, а затем вдруг выдает:
— Слушай, а у тебя есть фотка Романа?
Впадаю в легкий ступор.
— Нет… Как-то не до того было, да вроде бы и незачем.
Да и когда нам было фотографироваться? Мы практически все время или занимались любовью или болтали, поглаживая друг друга и милуясь. Хотя стоило, конечно.
— Да просто интересно стало. Сравнить хочу, какой у него взгляд, — подкалывает подруга. — Ну, покажи! Хоть какую. Если он на ней голый, я обещаю смотреть только на лицо!
Щипаю ее через одеяло, и она со смехом подскакивает.
— Нет у меня его фотки. Зато есть фотка этого твоего Влада.
Женька приподнимает брови и вопросительно смотрит на меня.
— Это еще зачем?
— Смотреть будем, от кого у тебя ребенок, в случае чего, — вспоминаю старую университетскую шутку.
Ее сама же Женька и придумала, но сейчас она хватает диванную подушку и делает вид, будто собирается меня придушить. Запах подушки почему-то неприятен. Ничего такого. Вполне обычный, но вот сейчас приходится не к месту. Морщусь.
— Так, все! Поосторожней! Мне все еще плохо! — напоминаю, что я тут самый больной человек в мире.
Женька замечает это и тоже нюхает подушку. Жмет плечами.
— Вроде бы ничем не пахнет… Слуууушай! — Она вдруг таращит глаза. — А ты случайно не того?
— Кого того? — хмурюсь я непонимающе.
— Ну… Сколько уже прошло времени? Встретились вы перед новым годом, — загибает она пальцы. — Было у вас в поезде и в отеле. Вы предохранялись?
— Конечно! — восклицаю я, но без уверенности.
Были моменты, когда я уже не контролировала процесс, полностью отдавшись на волю Романа.
Женька победно улыбается, глядя на меня.
— Нет! Нет-нет-нет! Это не про меня. Я на подобные глупости не способна! — уговариваю я… Нет, не ее. По большей степени себя.
— Хорошо-хорошо! Но ты это… Тест сделай все-таки. Уже должно показать, если что-то есть.
— Иди уже! — Швыряю в нее подушкой.
То ли от волнения, то ли от страха, но приходится сбегать в туалет еще раз. Но после этого, к счастью, я засыпаю.
Просыпаюсь, когда на часах уже полдень. Вкусно пахнет яичницей и желудок тут же испытывает голодный позыв. Посчитав это добрым знаком, хватаю телефон по привычке. От Романа ни слова. Зато консьержка прислала аж двенадцать сообщений!
— Боже, что там за армагеддон? — Сажусь на постели, зевая, и нажимаю иконку чата. — Оу! Жень? Жень, там тебе там цветы прислали. И завтрак. Но наш цербер никого не пропустила и адрес не сдала. Вчера мы забыли предупредить, что ждем курьера. — И добавляю тише: — Хотя мы и не ждали, конечно...
— Ну дает! — Хохочет Женька уже из ванной. — Я уже выхожу. Сейчас сбегаю. Кстати, я там тебе яичницу оставила. С перчиком, помидорками и креветками. Ой… Как ты себя чувствуешь? Я и забыла, что тебе ночью было нехорошо, — сбивается она, выходя в одном полотенце.
В этом вся Женька. То, что было ночью, остается ночью.
— Прекрасно себя чувствую. Голодная как волк!
Подруга подозрительно щурится.
— Прекрати! Прекрати, сказала! — Наставляю на нее палец.
— Тееест, — пропевает она, уворачиваясь от моей попытки ущипнуть ее за бок.
Брякает очередное сообщение, и я срываюсь к телефону, опережая подругу, которая решила меня подколоть. Но я успеваю первой. Злюсь на собственную реакцию. А сообщение снова на тему цветов. Только теперь уже в общедомовом чате. Там шутят, что на первом этаже открывают цветочный ларек, а также гадают, кому это все прислали.
Следом приходит сообщение от консьержки, которая грозится начать продавать эти букеты. Так ее задолбали соседи вопросами.
