сторон. Понимаю, что нечестно спаивать, но так мне нравится ее искренность и раскрасневшиеся щеки. Потягивая виски, тоже подключаюсь к беседе.
Пробелы до сих пор не закрыты, и на бывшего Антонины я тоже не вышел. Какая-то тайна, покрытая мраком. Как тут не задаться вопросом: а был ли он вообще? Может, придумала она его? Не покидает чувство, что она сама всему научилась. Информацию схватывает на лету, ничего не нужно объяснять по сотому кругу. Это в диковинке восхищает.
— Ладно, я подышать воздухом.
Эдельвейс сливается, и мы с Антониной продолжаем разговор без него.
Я заваливаю ее вопросами — она отбивается, так и не сообщая ничего конкретного о себе и своей жизни.
— Все. Перестань меня спаивать и забалтывать. Думаешь, я не понимаю, зачем ты это делаешь? — Диковинка накрывает ладонью свой бокал, когда официант приносит еще одну бутылку шампанского.
— Зачем? — усмехаюсь.
— Затем! У нас все равно ничего не будет. Или тебе придется взять меня силой, — улыбается она. Флиртует. — Да и тебе тоже хватит. Как ты собираешься садиться за руль?
— За руль в таком состоянии я не сяду, придется оставить машину у бара и вызвать такси.
Антонина красивым жестом убирает волосы назад и опять улыбается.
— Придумала еще какую-то западню?
Прищурившись, наблюдаю за ней. От диковинки так и веет сексом.
— А может, мне твой коллектив и атмосфера в нем нравится. — Она на мгновение закатывает глаза. — Не думал о таком? К тому же мы выяснили, что я не особо сильна в притворстве.
Это и пугает.
— Ну а еще… чрезмерная гордость — вывеска ничтожной души. Знаешь, чьи слова, ты же начитанный? — подкалывает она.
Недавно я ей чуть ли не целую главу «Преступления и наказания» пересказал за ужином.
— Пас, — отвечаю, покопавшись в закромах памяти. Хотя афоризм на слуху.
Антонина прищелкивает языком:
— Тургенев.
— Нет. Тургенева я еще не читал, — честно признаюсь.
Все равно не понимаю, почему она так быстро сдалась и согласилась на меня работать. И не просто работать — помогать. Так что внезапность — единственный способ проверить свои догадки.
Подавшись вперед, касаюсь ладонью щеки диковинки и нежно провожу губами по линии ее подбородка. Жду, что взбрыкнет и поставит на место, однако ничего подобного не происходит. Напротив. Нас обоих будто начинает коротить.
Я не фанат тактильности, но, когда Антонина приподнимает голову, позволяя проложить мокрую дорожку к ее уху, — в прямом смысле этого слова дурею. И окончательно теряю контроль, забыв, что все происходит на виду у команды. Обхватив лицо диковинки уже двумя руками, смотрю в ее глаза, подыхая от желания впиться в пухлые, сочные губы.
— Одним разом ты ведь не ограничишься? Придется с тобой спать, чтобы ты меня отпустил. А я так не смогу... — Словами она словно хлещет по щекам, охлаждая мой пыл.
Ну что за зараза такая, а?
— Дать тебе свободу и независимость даже за секс я не смогу. Считай, что это будет приятный бонус от нашего сотрудничества.
— Понятно. — Антонина поджимает губы и что-то бормочет. Не могу разобрать. — Все. Я на танцпол. — Она встает из-за стола и идет к лестнице.
Дежавю, ей-богу.
Пару минут даю себе остыть. Взять силой — это, конечно, крайний случай, но однажды я и впрямь могу не сдержаться.
Беру бокал с виски и подхожу к ограждению, всматриваюсь в толпу. Басы долбят так, что сотрясаются внутренности. Как приклеенный, я наблюдаю за Антониной. Она двигается чувственно, отрывается на полную катушку, словно выплескивая в танце все свое негодование. Скорее всего, на меня.
Люди, которые работают в моей команде, выкладываются по полной, ни для кого нет поблажек. И для диковинки не будет. А учитывая ее ситуацию, придется спросить с хакерши вдвойне: я не могу спустить на тормозах воровство таких сумм. Деньги в любом случае придется вернуть или отработать.
— Пошли покурим, — хлопает меня по плечу Тим, отвлекая от лицезрения огненного танца диковинки.
Я соглашаюсь. Покурив с парнями на улице, возвращаюсь на свой «наблюдательный пункт».
К Антонине уже клеится какой-то мажор. Вроде и не позволяет себе лишнего, но я закипаю от ревности. Хочется пойти на танцпол и указать нетрезвому пижону его место. Что и собираюсь сделать, но, заметив прямой заинтересованный взгляд диковинки в мою сторону, решаю задержаться. Похоже, кто-то и впрямь заигрывает со мной? Снежная королева оттаяла и ее тоже затягивает эта игра? Что-то новенькое.
Когда хмырь начинает нагло лапать Антонину и что-то нашептывать ей на ухо, а она при этом никак не сопротивляется, уверенно направляюсь в толпу. Беру провокаторшу за руку.
— Все, поехали домой. Я вызвал такси.
— У тебя нет тут дома, — смеется пьяная в хлам диковинка. — А кстати, где он, твой дом?
Пиздец. Налакалась.
— Далеко отсюда. А твой? — решаю проверить кое-какие предположения, пока она в пьяном угаре.
— Мой сейчас рядом с тобой, — тут же находится с ответом Антонина. — Даже адрес могу назвать.
— Вот и поехали. Подвезу.
— Подвезти меня может каждый, а вот вывезти, наверное, никто. Хотя ты еще сложнее, чем я. Тебе важно получать выгоду от партнерства. И по максимуму! На личные симпатии плевать. А еще ты жуткий ревнивец. Все время находиться под твоим контролем и давлением для бедняжки окажется пыткой. Это одна из причин, почему тебя хочется сторониться.
«Бедняжка» даже не догадывается, как близка к истине. То, что мне принадлежит, может быть только моим и ничьим больше. Заигрывание и флирт на танцполе с подвыпившим мажором хоть и разожгли инстинкт собственника, но на постоянной основе подобные закидоны от своей женщины я не потерплю.
— Ты глупостей в интернете перечитала? С чего такие умозаключения?
— Считай, у меня очень хорошая чуйка.
— Действительно? И что же ты почуяла? Что в твоей жизни скоро наступит пиздец?
— Фу, как грубо. Попрошу не выражаться, — смеется она.
— Ну как есть, Антонина.
Смотрю в ее глаза и не пойму, она правда настолько пьяна или притворяется?
— И можно не называть меня так длинно? Мне нравится Тоня. Или Тонечка.
Пьяна. Без вариантов.
— Можно, — усмехаюсь я и волоку эту пьянь до машины.
Лишь бы не вырубилась дорогой, иначе придется тащить ее в номер на руках.
Я
