должна позволять ему занимать столько моих мыслей.
Укрепи оборону, Тайер.
Честно говоря, мне кажется, что сегодня я побывала на эмоциональных американских горках, и у меня нет сил на еще одну поездку, поэтому я решаю избегать Риса до конца вечера.
Я отправляюсь на поиски Беллами, но ее все еще нет. Роуга тоже нет, так что я предполагаю, что он где-то развращает мою лучшую подругу.
Нера и Сикс играют в King's Cup с несколькими другими нашими друзьями, и я присоединяюсь к ним. Мы играем всего пару партий, и мне становится скучно и неспокойно.
В моей голове звучит голос, который я закрыла в маленькой комнатке, но он колотит в дверь, грозясь выломать ее, если его не услышат.
Этот голос несет глупую, эгоистичную мысль, которой нет места в моем мозгу, но с каждой секундой, когда я не позволяю себе признать ее, я становлюсь все более взволнованной. Почему он не пошел искать меня?
Даже когда мы ссоримся, как сегодня, он обычно всегда находит дорогу ко мне.
Прошло уже больше часа с тех пор, как я видела его в последний раз, и все, о чем я могу думать, все, чем я поглощена, ― что он имел в виду, когда сказал, что мне не понравится то, что я найду, если я пойду искать его?
Теперь, когда я выпустила эту мысль на свободу, я не могу засунуть ее обратно в воображаемую коробку. Как гравитация, он тянет меня обратно на свою орбиту, даже не пытаясь.
― Эй, я собираюсь выпить еще. Хотите чего-нибудь? ― спрашиваю я девочек.
― Мне и так нормально.
― И мне.
― Хорошо, я сейчас вернусь.
Я возвращаюсь на кухню, где в последний раз видела Риса, и резко останавливаюсь в дверях, разглядывая открывшуюся передо мной картину.
Крупная фигура Риса выделяется в море людей, и мой взгляд сразу же устремляется на него.
Он прислонился к стойке, небрежно скрестив руки, подносит напиток ко рту и делает глоток.
При этом он ни на секунду не отрывает глаз от девушки, с которой разговаривает. Ее рука лежит на его руке, и он впивается в нее взглядом, словно она рассказывает ему самое интересное из того, что он когда-либо слышал.
У меня что-то щемит в груди, когда я смотрю, как он наблюдает за ней.
А когда я вижу, что он улыбается ей, меня просто разрывает.
Он наклоняет голову, и на мгновение я думаю, что мне придется увидеть, как он ее целует, но вместо этого она встает на цыпочки и что-то шепчет ему на ухо.
Я не знаю, что мне делать с собой.
У меня нет никаких претензий к нему, и я не могу понять, почему меня беспокоит, что он разговаривает с другой. Но я знаю, что она не должна к нему прикасаться.
У меня нет времени на дальнейшие размышления, потому что он поднимает глаза, и наши взгляды встречаются.
Он удерживает мой взгляд достаточно долго, чтобы дать мне понять, что видит меня, а затем отводит глаза, возвращаясь к блондинке, болтающейся у него на руке, отстраняясь от меня.
Он дарит ей одну из своих фирменных уничтожающих улыбок, и теперь я понимаю, что он устраивает шоу для меня.
Он хочет, чтобы я отреагировала.
Мне хотелось бы сказать, что я достаточно сильна, чтобы не поддаться на эту очевидную провокацию, но мои ноги пронесли меня через полкомнаты, прежде чем я успела отговорить себя.
Моя реакция, правда, сразу же привлекает внимание Риса: он бесстыдно наблюдает за тем, как я подхожу к нему, с раздражающе самодовольным выражением лица.
В этой неофициальной шахматной партии, в которую мы играем, он только что взял центральную пешку.
Оказавшись за спиной блондинки ― кажется, ее зовут Таллула, ― я трогаю ее за плечо.
― Мне нужно поговорить с Макли. Отвали, пожалуйста. ― Говорю ей, когда она оборачивается, не обращая внимания на ехидную ухмылку, появившуюся на лице Риса в ответ на мои слова.
― Что… Ты не можешь говорить со мной в таком тоне! ― Отвечает она, негодуя.
― Проваливай.
На этот раз слова исходят от Риса. Он не удостоил ее взглядом, когда произносил эти слова, вместо этого его глаза смотрели на меня.
По крайней мере, я была вежливее.
Я сказала: «пожалуйста».
Она пролепетала что-то невразумительное и в конце концов ушла, оставив нас с Рисом стоять друг напротив друга в молчаливом тупике.
Когда я молчу, он делает первый шаг.
― Ну что? ― спрашивает он, нахмурив брови.
― Мы не поговорили о завтрашней тренировке. ― Я выпаливаю. ― Ты сказал, что поговорим сегодня вечером.
― Так вот о чем ты хочешь поговорить?
― Да.
Он медленно кивает, выражение его лица пустое, но я вижу, что он не впечатлен. Он собирается уйти, вероятно, чтобы найти Таллулу, куда бы она ни улизнула.
― Завтра послеобеденная тренировка. В пять вечера, на том же поле. ― Он равнодушно говорит, ставит чашку на стойку и встает во весь рост. ― Увидимся.
Он проходит мимо меня, но внутри меня что-то сжимается. Я не готова к тому, что все закончится.
Моя рука вырывается и хватает его за руку, не давая ему уйти слишком далеко. Его взгляд падает на то место, где я обхватываю его, а затем медленно поднимается вверх и встречается с моими глазами.
Я несколько раз открываю рот, подыскивая нужные слова.
― Ты был очень напористым.
Это вылетает из моего рта прежде, чем я успеваю подумать об этом.
― Я не сказал ни слова.
― А тебе и не нужно было, ― говорю я. ― Ты знаешь, что делаешь.
Это заставило его снова повернуться ко мне.
― Скажи мне, ― говорит он задумчивым тоном. ― Какова ревность на вкус?
Я отпускаю его руку, как будто она меня обжигает.
― Почему бы тебе не сказать мне? ― отвечаю я, дразня его.
Его голос падает на целую октаву, когда он хрипло отвечает:
― Горько.
Я поражена его откровенностью, но какая-то часть меня поет от его признания.
― Горькость ― объясняет резкий вкус во рту и бурление в животе, к которому теперь добавились порхающие бабочки.
Я снова отвлекаюсь на него.
Прочистив горло, я говорю ему:
― Я не ревновала. Я просто… защищала. Как твой друг, я должна защищать тебя.
― Ты хочешь защитить меня от всех горячих блондинок, которые хотят меня трахнуть?
― Именно
