меня и заставлял смеяться. Столкнувшись с Уэсом, он выступил в роли защитника.
Но потом, как только я с ним не согласилась, он превратился в осла. Начал командовать. Не слушал, что я ему говорила. И вместо того, чтобы выговориться, он усадил меня к себе на колени и зацеловал до полусмерти.
Не то чтобы я жаловалась на поцелуй. Я бы позволила ему целовать себя каждый день до конца своей жизни.
Черт.
Почему я позволила ему поцеловать себя? Я не должна была позволять ему выиграть спор. Я должна была оттолкнуть его. Я была чертовски сбита с толку.
Я надеялась, что, пойдя на ужин с Джессом, у меня будет лучшее представление о том, что он задумал. Я хотела узнать больше о его постоянно меняющемся настроении. К сожалению, я не узнала ничего, кроме того, что уже подозревала. У нас с Джессом была какая-то серьезная химия.
Когда мы свернули на гравийную дорожку, он сказал:
— Нужно приехать завтра и подстричь лужайку.
— Нет, все в порядке. У меня есть газонокосилка, и я могу сама подстричь траву. Тебе нет необходимости продолжать заботиться о ферме.
— Будь дома днем. Я заеду, чтобы позаботится о лужайке. Около трех или четырех часов дня. Я разозлюсь, если ты сделаешь это до того, как я приеду.
— Правда, я могу сделать это сама.
Он схватил мою руку с колен и переплел свои пальцы с моими.
— Я займусь лужайкой. Просто позволь мне позаботиться об этом, хорошо? Приготовь мне ужин в знак благодарности.
— Хорошо. Если ты хочешь вспотеть и подстричь мою лужайку — пожалуйста, — сказала я.
Подождите. Что?
Я снова сдалась! Не то чтобы я хотела подстригать лужайку. Но два разногласия подряд он добился своего.
Обычно у меня было гораздо больше силы воли. Что со мной было не так? Это должен был быть просто поцелуй. Моя голова все еще была затуманена. Мне нужно было убедиться, что я не позволю ему поцеловать меня снова. Но я очень хотела, чтобы он это сделал. Я быстро придумала оправдание. Если я позволю ему подстричь лужайку, то не смогу отделаться от ужина.
— Я не хочу нанимать няню два вечера подряд, так что нам придется готовить ужин в другой раз, — сказала я.
— Ты не хочешь, чтобы я встречался с твоим ребенком? — спросил он.
— Еще немного рано. У нас был всего один ужин.
— Верно. Ужин завтра, после того как я покошу. До этого момента ты можешь решить, как познакомить меня со своим ребенком. Либо в качестве городского шерифа, либо как нечто большее. Твой ребенок, тебе решать. Но что касается остального города, то мы — нечто большее.
Я определенно все еще была не в себе от нашего поцелуя, потому что в очередной раз, хотя я только что сказала себе оставаться сильной, я не стала сопротивляться. Я просто прошептала:
— Хорошо.
На следующее утро я беспокоилась о том, не был ли приход Джесса ошибкой. Ни разу я не приводила мужчину домой, чтобы он познакомился с Роуэн.
Я по-настоящему не встречалась с тех пор, как она родилась. Когда она была маленькой, я ходила на два свидания вслепую, которые прошли так плохо, что я поклялась никогда больше не вляпываться в подобное. С тех пор я не встретила никого, на кого стоило бы обратить внимание. До Джесса.
В тот день он появился около четырех часов дня в своей нерабочей униформе: белой футболке, джинсах, теннисных туфлях и выцветшей зеленой бейсболке. Роуэн выбежала через парадную дверь и практически набросилась на него в ту же секунду, как он вышел из своего грузовика.
— Вы полицейский? — спросила она, подпрыгивая вокруг его ног.
Он усмехнулся.
— Ага. Я шериф.
— Это так круто! Вы ловите плохих парней и сажаете их в тюрьму?
— Иногда.
Прежде чем она смогла задать свой следующий вопрос, я прервала ее:
— Роуэн, что мы делаем, когда знакомимся с новыми людьми?
Она секунду смотрела на меня, прежде чем протянуть свою маленькую ручку Джессу и произнести:
— Привет. Меня зовут Роуэн. Приятно познакомиться.
Джесс взял ее руку в свою.
— Я Джесс. Я тоже рад с тобой познакомиться, Роуэн.
— Как работает тюрьма? — спросила она, склонив голову набок.
Он улыбнулся ей, не отвечая, а затем быстро чмокнул меня в щеку. Это был всего лишь короткий поцелуй, но я снова почувствовала головокружение, слегка покачиваясь, когда переносила вес с одной ноги на другую.
Черт.
Джесс снова повернулся к Роуэн и уделил ей все свое внимание, отвечая на все ее вопросы о тюрьме, плохих парнях, штрафах за превышение скорости, значках и полицейских машинах. В конце концов мне пришлось оттащить ее, чтобы он мог приступить к покосу, и мы могли пойти внутрь, чтобы начать готовить ужин.
Роу выбрала на ужин хот-доги, завернутые в печенье «Гранс», ракушки из вельветы и сыра, зелёную фасоль (по моему желанию) и арбуз.
Беседа за ужином была легкой и непринужденной. Роуэн засыпала Джесса вопросами «почему», и когда я наконец смогла вставить слово, то спросила:
— Роу, ты знала, что папа Бен дружил с Джессом?
Она долго смотрела на меня, но ничего не ответила.
Повернувшись обратно к Джессу, сказала:
— Я хожу в Куэйл-Холлоу, и мою учительницу зовут мисс Билли.
Мы с Джессом обменялись взглядами. От него не ускользнуло, что ее реакция на упоминание Бена была странной.
Я пожала плечами и позволила ей сменить тему. Я не собиралась давить. Не сегодня.
После ужина Роу провела Джессу экскурсию по дому.
Я вспомнила взгляд, которым он одарил меня в ту ночь, когда я вручила ему письмо Бена. Неодобрительный взгляд, который он бросил на меня, когда я сидела на качелях. Поэтому на протяжении всего тура я внимательно наблюдала за ним, пытаясь уловить проблеск такого же поведения. Я так пристально смотрела на него, что дважды споткнулась.
Но он ни разу не показал, что знает дом лучше, чем она или я. И у меня ни разу не сложилось впечатления, что он чувствовал, будто мы вторгаемся в его личное пространство. Что он должен был жить здесь вместо нас.
Может, я слышала слишком много комментариев Мейзи о том, что Джесс хотел жить на ферме? Как бы то ни было, я не была готова доверять Джессу. Его действия в начале недели оставили свой след.
Я доверилась Нейту после одной ночи. Колоссальная ошибка. Пока я не могла с уверенностью сказать, что Джесс не был ослом,
