– Сядь, – цедит сквозь стиснутые зубы. – Тогда позвоним сестре?!
– Де-демьян... О-ог-нев... – произносит она, стирая слезы с лица. – Его все знают. Он муж моей сестры. По-пожалуйста, позвоните ему. Он придет, я знаю. Больше никому не надо сообщать, – поднимает голову и умоляюще смотрит на Захарова. Тот усмехается, а я вдвойне.
Демьян, значит. Попалась, девочка. Я был уверен, что она попросит известить именно меня. Не ошибся.
Она упорно отрицала, что о Вике ничего не знает. Говорила всякую чепуху про нее, в которую я никогда не верил. Но сегодня расскажет. Всё как есть.
– Запиши номер телефона, – Захаров протягивает Бестужевой ручку и кусок бумаги, та моментально записывает цифры.
Капитан на секунду поворачивает голову в нашу сторону, знает, что мы всё видим. Усмехается. Мол, его работа выполнена. На пять с плюсом. Остальное должен сделать я. Моя задача – узнать всё, что произошло в ту ночь.
И я узнаю!
– Подожди немного. Через минут пятнадцать зайдем, чтобы не подозревала.
Майор выключает микрофон и камеру в допросной. Удаляет разговор Захарова с Катей.
– Конечно.
Пока ждем, я поминутно смотрю на наручные часы. Не могу найти себе места. Вика не ответила, а сейчас даже не жду. Она, наверное, спит, а я разрываюсь на части.
Хоть убей, но я верю, что Вика чистая. Есть совсем маленький кусочек сомнения во мне, которое нужно уничтожить этой ночью. Полностью довериться ей и никогда не задумываться над словами чужих.
Я так устал, что уже на ногах еле держусь. И кажется, простудился, пока на улице под снегопадом разговаривал с Викой. Ничего. Пройдет. Лишь бы она была невинна.
– Так. Всё. Идем? – встаю с места и направляюсь к двери. Майор сидит, откинувшись на спинку стула, и хитро улыбается. – Чего?
– Ничего, – тихо смеется, взъерошивая свои волосы. – Ни пуха ни пера!
– К черту! – злой, выхожу наружу и направляюсь к соседней двери. Катя удивленно распахивает глаза, заметив меня. Смотрит с надеждой. Умоляюще. А вот мне ее не жалко. От слова совсем.
– Демьян! – она бросается в мою сторону, обнимает, словно я для нее самый важный и дорогой в жизни человек. – Я ни в чем не виновата. Клянусь. Всё это ложь!
– Успокойся. Сядь и объясни, что случилось, – холодно и немного грубовато. Не могу с этими сестрами по-другому. Они недостойны моего внимания. Угробили три с половиной года моей жизни.
– Я... Не знаю, клянусь, – трясется как осиновый лист. Слезы текут по ее щекам, которые она вытирает дрожащими руками. – Пожалуйста, вытащи меня отсюда. Мне тут страшно. Если папа узнает... Мне конец, Демьян.
– Тебе и так конец, Катя, – усмехаюсь. – Я несколько раз задавал тебе один и тот же вопрос, а ты, упертая коза, постоянно съезжала с темы. Орала на меня, отрицала, говорила, что ничего не знаешь... – делаю короткую паузу.
– Т-ты... О чем? – перебивает меня.
– Ты выйдешь отсюда прямо сейчас, Катя. Но у меня условие. Всего одно.
– Какое условие? Я всё сделаю, клянусь! Ты только скажи им, чтобы меня освободили и чтобы родители не узнали. Пожалуйста, Демьян...
– Катя. Если я почувствую, что ты врешь... Я просто уйду. А что будет тут с тобой, мне, честно говоря, плевать.
Она положительно кивает.
– Ты мне скажешь, что произошло в ту ночь. Всё, до мельчайших деталей. Ясно тебе?
Глава 12
Если ты в меньшинстве – и даже в единственном числе, – это не значит, что ты безумен. Есть правда и есть неправда, и, если ты держишься правды, пусть наперекор всему свету, ты не безумен.
Джордж Оруэлл
Внимательно слежу за эмоциями на лице девчонки. Она открывает рот, хочет что-то сказать, но, дура, молчит.
Хочется разрушить всё вокруг, орать, угрожать, лишь бы всё рассказала. Но это бессмысленно. Хоть волком вой, но в этой ситуации нужно тихо. Не давить, не приказывать, а просто просить. Вежливо. Убедить, что с ней ничего не случится. Что ее тут никто не задержит, отпустят, и пусть после этого сваливает куда глаза глядят.
Лишь бы перешла к теме.
Вика так глубоко засела мне в мозги... В сердце... Как только прикрываю веки, вижу ее невинное личико перед глазами. Маленькая, такая... беззащитная, что ли... Испуганная.
– Ну... Молчишь?! – усмехаюсь. – Тогда нам не о чем говорить, Катя. И мне тебя отсюда вытаскивать тоже незачем. Не вижу смысла. Отсидишь тут срок, который тебя ожидает... И может, возьмешься за ум.
Она смотрит на меня с ужасом. Широко распахнутые глаза блестят от слез, шмыгает носом. Кусает ногти, но снова молчит...
– Т-ты серьезно, Дем? Зачем тебе Вика? Господи, – нервно улыбается сквозь слезы. – Да что вы в ней нашли, а? То Игорь, то ты?! Неужели она такая красотка, что вы все сохнете по ней?
Девчонка повышает тон, на что мое терпение лопается. Посылаю свою выдержку к чертовой матери, встав со стула, направляюсь к двери и бью в нее кулаком.
– Капитан! – Уверен, Захаров там. – Звоните ее родителям.
– Нет! Нет, пожалуйста! Хорошо! – за шаг оказывается рядом, цепляясь за мой локоть, тянет к себе. – Хорошо, я всё расскажу! Но, пожалуйста, я не хочу, чтобы он знал... Он... Он меня убьет! Я боюсь его!
Он?! Кроме своего родного брата Кости никто на ум не приходит.
– Он тебе ничего не сделает! Я тебе дам денег, а ты свалишь отсюда так же, как и твоя сестра, – вру, потому что выхода нет. Пусть всё рассказывает, а потом решим, что с ними делать. Не сойдут же им с рук две угробленные жизни?
– Точно? Не врешь? Дем...
– Рассказывай!
Пару минут молчит. Не говорит ни слова. Глубоко вздохнув, начинает:
– Нам нужно было всего лишь то, чтобы вы очнулись вместе. Оля даже не была в курсе, что у вас в напитке не только снотворное. ОН дал мне таблетки, я добавила в сок Вики, а с тобой...
– А в мой напиток добавил мой родной брат, – хохочу как ненормальный. Схожу с ума. Самое паршивое – это ощущение того, что я теряю контроль над своими эмоциями.
Идиот!
Как я не догадался? Костя специально пришел в ту ночь. Врал, тварь, что жалеет обо всем. Станет нормальным мужиком и сосредоточится на работе.
Ага, на тебе, Демьян! Вокруг пальца обвели тебя! Держали за кретина несколько лет! А она...
Вика...
Она тоже посчитала меня последним скотом. Я же обещал, что буду защищать! Защитил, идиот! Взял и исчез, даже не искал. А сейчас...
Сейчас мечтаю лишь об одном: чтобы она была действительно такой невинной, какой я ее чувствую. Знаю, она чиста, как белый лист. Выйду отсюда и пойду за ней. Нет... Полечу! Узнаю всё об этой девочке. Абсолютно всё! Изучу как азбуку! И больше никогда не отпущу. Ни ее. Ни дочь!
