С какой вероятностью он говорит об этом серьезно? Надеюсь, с нулевой.
– До завтра, Эля.
Он в очередной раз появляется дважды воскресенье и, о чудо, переводит меня на таблетки.
– Что теперь скажете, Сергей Александрович?
– Что ходить тебе на практику как минимум до середины августа.
– С какой стати?
– С такой, что ты пропустишь полторы недели. Болезнь не засчитывают в качестве практики.
– Да?
– К твоему несчастью, да.
– Поправочка – к нашему общему.
– Ну, может быть и так. В среду я жду тебя на практике.
– Почему не во вторник?
– Даю тебе еще два дня на психологическую подготовку и реабилитацию.
– Боже, мне страшно.
– Правильно, бойся меня. Как придешь в больницу, топай в функционалку. Там тебе сделают рентген. Я договорюсь.
***
Понедельник далеко не всегда тяжелый день. Он встречает меня почти хорошим самочувствием. А уж когда я впервые за последнее время выхожу на улицу, чтобы просто сесть на лавочку, жизнь кажется чем-то прекрасным. Какие банальные вещи, о которых не задумываешься, когда спокойно дышишь и ничего не болит.
А когда я сдаю очередные украшения и у меня появляются деньги, настроение повышается до предела. Даже несмотря на то, что большую часть мне придется отдать Потапову за тюкнутую машину. И вроде бы мне должно быть плевать, пусть сдает меня ментам, раз мою тачку уже не вернуть. Но это дело принципа – денежной должницей я ему быть не хочу.
Хватит и того, что я ему должна за то, что он меня здесь не бросил умирать и не связался с родителями. Последнее особенно огорчает. Теперь он знает в каком уязвимом положении я нахожусь. И это не может не портить настроение. Равно как и то, что денег на банальную эпиляцию уже не будет. И даже если я устроюсь на какую-нибудь работу, на все, к чему я привыкла, денег не хватит.
И как будто специально, поле очередного движения станка в моей руке, у меня начинает кровоточить коленка.
– Да чтоб тебя!
Кто вообще придумал брить ноги этой дрянью? Откидываю станок в сторону и принимаюсь мыть голову.
Душ, к счастью, меня расслабляет. Когда я выхожу из ванной и окунаюсь в привычные для себя хлопоты о собственном теле, настроение вновь поднимается. Тщательно наношу лосьон на ноги и только хочу снять с себя полотенце, как слышу:
– Внимательность и наблюдательность – одни из самых важных качеств врача. У тебя они плохо развиты.
– Твою мать! – вскрикиваю, когда понимаю, что в углу гостиной на кресле сидит Потапов. Придурок!
– В таком случае, вашу мать.
Ну точно аномальный! Это же надо припереться ко мне втихушку на ночь глядя. Запахиваю полотенце сильнее и перевожу взгляд на Потапова.
– Вы приперлись ко мне на ночь глядя, чтобы спросить о моем самочувствии?
– Нет. Я и так вижу, что ты в порядке. Держи, – через пару шагов он оказывается рядом со мной и протягивает мне папку… с пленками ЭКГ. Ну точно больной. – Открывай любую страницу, выбирай первую попавшуюся одну пленку и расшифровывай.
– Вы, наверное, от меня заразились. Вам бы прилечь, Сергей Александрович. Давайте я вам измеряю температуру?
– От того, как ты ее расшифруешь, зависит очень многое, – как ни в чем не бывало произносит он. – Точнее все.
– Вас не смущает, что я в полотенце?
– Меня нет, – отходит в сторону и садится в кресло. – Считаю до десяти.
Открываю первую попавшуюся пленку и хочется смеяться от того, какую фигню он мне подсовывает. Ясельная группа. Листаю следующую. Ну это уже куда ни шло. Хотя тоже из старшей группы детского сада.
– Я сказал одну. Первую попавшуюся, а не искать то, что ты знаешь.
– Да я все…, – замолкаю, смотря на хмурого Потапова. И тут до меня доходит. Ну хочется дядечке почувствовать себя крутым на фоне тупой меня. Да на, лови, Серожа Потапкин. – Ни фига я не знаю. Я наврала. ЭКГ – не мой конек. Я в этом полный ноль. Довольны?
Готова поклясться, что увидела в его взгляде облегчение. Надо переименовать его обратно в телефонной книге на «Аномального». Диагноз налицо. Я ожидала, что будет какое-то продолжение разговора, но Потапов молча встает и идет в коридор.
– А вы сюда только из-за проверки моих знаний ЭКГ приехали?
– Нет. Бабку навещал. Думаю, дай тебя проверю.
Учитывая, что Мария до сих пор не приехала, антипиздаболина вам, батенька, внутрижопно не хватает. Вслух я, конечно, этого не произношу.
– Держи, – протягивает мне мои ключи. – Не опаздывай.
Без пяти девять. Нет, просто так опоздание выскочке я не спущу. Настроение в изнуряющую жару и без того ниже плинтуса, еще и она подливает масла в огонь своим отсутствием.
Ну и вишенка на торте – чьи-то отвратительные духи вперемешку с потом от дежурной медсестры. Перемыть бы здесь на хрен всех. Какой надо быть дурой, чтобы в такую жару выливать на себя термоядерные духи. Обвожу взглядом ординаторскую и понимаю, что таких дур тут как минимум пять. И, судя по смешению запахов, духами пользуются все.
– Сереж, ты как? – перевожу взгляд на заведующую и только, когда она садится рядом со мной на диван, осознаю кому принадлежат самые вонючие духи. Скоро сорокет, а ума не нажила.
– Что как?
– На корпоратив пойдешь?
– В честь чего гулянка?
– Юбилей больницы. Неужели не слышал? – очень даже слышу твои вонючие духи.
– Слышал. Какие у тебя духи?
– А что?
– Нравятся, сестре хочу такие купить.
– Я тебе напишу, а то забудешь, – забудешь тут такую вонь. – Ну так что насчет корпоратива?
– Если не сдохну от жары, то придется. Когда он?
– В следующую пятницу.
– Тогда нет, у меня вроде бы день рождения.
– Твой день рождения выпадает на среду. После корпоратива, – ух ты ж епрст, кого-то видать не отпустило от прошлого корпоратива.
А нужны ли мне такие повторения? Не профессионально от слова совсем. Хотя максимально удобно, когда все под боком. И незачем кого-то искать, раз само лезет в руки. Всеми частями тела. Еще чуть-чуть и будет обтираться об меня как кошка. Неэтично с ней снова трахаться. Очень неэтично.
Хотя, о какой
