— Бабушка, а вот и мы. Деда ещё спит? Я скучал.
Моя мама заключила Макара в объятия, и её глаза лучились любовью. Она поцеловала его в щеку и ласково сказала:
— Ты же знаешь, Макарушка, он любит поспать. Но мы его разбудим и все вместе будем есть блины.
Мамины фирменные блины и я любил с самого детства. Особенно с малиновым вареньем. Вот и сын не мог против них устоять, и его глаза загорелись радостным предвкушением. Я тоже с удовольствием представил, как сверну в трубочку вкусное ароматное тесто и окуну в варенье.
— А Стёпка и Евдоким ещё не приехали?
Машины брата не видно, значит, я привёз сына раньше. Я был рад дружбе Макарки с детьми Игната. Они были почти ровесниками со старшим — Стёпке было восемь лет, а Евдокиму пять. Обычно после выходных сын с восторгом рассказывал о дачных приключениях, а Игнат мне пересказывал впечатления своих сыновей. Наша дружба с братом укрепилась через наших детей.
— Приедут через час. Макарушка, иди мой руки, мы сейчас подойдём с папой.
Когда сын ушёл, я обнял маму и поцеловал в лоб.
— Игорёк, как ты, сынок? Тебе помощь нужна? Ты скажи, может, я в город перееду?
Нина умерла два года назад, и лёгкая грусть пробежала по сердцу при воспоминании о жене. Мы с Макаркой привыкли жить вдвоём и справлялись с бытом, но мама всё равно переживает за меня и периодически пытается предложить помощь. И от её заботы на сердце разлилась нежность, словно я маленький мальчик, и мне заботливо подоткнули одеяло. Я был благодарен ей за помощь с сыном, когда остался один. Тогда просто не понимал, как дальше жить.
— Мама, спасибо, не переживай, мы справляемся. Мне надо в город возвращаться. Я ненадолго приехал.
Она понимающе кивнула, и мы прошли в дом. Отец проснулся, и я обнял его.
После чаепития и тёплого разговора я подозвал сына и стал с ним прощаться. Макар обнял меня, и я почувствовал, как сердце наполняется любовью. Я ощущал себя так, словно был воздушным шариком, готовым улететь от переполнявших меня чувств к сыну. Жил только им и хотел, чтобы у него было всё самое лучшее.
— Папа, мы сегодня будем строить шалаш, и у нас будет клан индейцев. Я жду братьев. Стёпка себе выбрал имя, но какое мне не сказал ещё.
Я не смог сдержать улыбку, смотря в восторженные глаза сына. Брат недавно прочитал своему сыну нашу любимую книжку о приключениях индейцев, а я только начал читать, и Макарке очень понравилось. Мы до сих пор с Игнатом зовём друг друга детскими кличками «Ига» и «Иго».
— И как тебя будут звать, великий вождь?
— Пока не знаю. Я об этом думаю.
Я посмотрел в серьёзные глаза сына, и ещё раз обнял его на прощание, с любовью сказав:
— С удовольствием узнаю, Макарка. Я тебе вечером позвоню.
— Я буду ждать, папа. Когда придумаю, сразу скажу.
Через час я приехал в офис и сел за стол. Два года назад, я даже не думал, что смогу из простого кондитера на заводе стать бизнесменом с сетью пекарен. Нам с Ниной хватало двух зарплат, и у нас даже были накопления. Мы жили, наслаждаясь нашей любовью и простым семейным счастьем, воспитывая сына. Интересно, что бы мне сейчас сказала Нинок, если бы узнала о моём богатстве?
Я посмотрел на фотографию, стоящую в красивой рамке, и взял её в руки. Тоска забралась в душу, и я почувствовал, как в уголках глаз начинает щипать, а лёгкая грусть окутывает сердце. За два года я свыкся с потерей жены, но память о Нине хранилась в моём сердце, и Макарка был её живым напоминанием.
Красивая брюнетка улыбалась мне с фотографии, и её карие глаза смотрели мне прямо в душу. Я любил этот снимок за крупный план. Жена держала на руках двухлетнего Макара, а я обнимал их. Всегда был уверен, что оберегаю мою семью от бед и невзгод. Жаль, что не смог, сожаление было уже не таким явным и не бередило душу, как раньше. Мы улыбались и думали, что всегда будем вместе, но через три года страшная болезнь жены оборвала её жизнь и разрушила нашу с сыном.
Я продолжал смотреть на фотографию и вспоминал тот ужас, который окутал нас после оглашения диагноза. Этот жуткий кошмар, я бы не пожелал и заклятому врагу. Это казалось приговором, но врачи давали призрачную надежду. Назначили лечение, но я уже тогда был твёрдо уверен только в одном. Если бы я мог поменяться с Ниной местами и отдать за неё жизнь, я бы сразу это сделал. Полгода видеть в глазах любимой боль и мучения было невыносимо, и психологически я умирал рядом с ней. Жизнь превратилась в серые безысходные дни, слившиеся в один. Лечение в больнице, её возвращение домой и моя поддержка, ребёнок, который ждёт внимания и снова по кругу. Болезнь победила, и Нина умерла, а я остался с Макаром. Ему было тогда пять лет. После похорон я просто лёг и не хотел двигаться. Я знал, что мне надо жить ради сына, но сердце изнывало от глубокой тоски, большой любви и тяжёлой потери Нины. Мне было без неё очень плохо. Тогда казалось, что мне нанесли смертельную рану, только вот я умереть не мог.
И мне на помощь пришли родители и брат. Я до сих пор благодарен им за мощную поддержку. Мама забрала плачущего сына, чтобы дать мне возможность прийти в себя. Помню, как брат подошёл ко мне и встряхнул за плечи. Его голос был стальным:
— Игорь, я понимаю, что тебе больно и плохо, но у тебя сын, и он в тебе нуждается. Возьми себя в руки. Я с тобой, брат, и поэтому предлагаю тебе обсудить через неделю наш совместный бизнес. Давай откроем пекарню, и это поможет отвлечься от горя.
Сквозь пелену слёз я непонимающе смотрел на Игната, пытаясь осмыслить, что он говорит? И зачем мне это? У брата своя фирма по продаже бытовой техники, и он успешный бизнесмен. У меня же денег было не так много. С завода я уволился, чтобы быть рядом с женой, и мы жили на наши накопления.
— Игнат, о чём ты говоришь? Я соберусь ради Макарки, в этом ты прав, и найду работу. Какой бизнес? У меня денег нет.
Он поморщился, как от зубной боли, и уже более мягко продолжил:
— Иго, это не проблема, и я хочу тебе помочь. Мы вернёмся к этому разговору через неделю. Будь сильным ради сына.
Слова брата подействовали на меня, и я сквозь чудовищную боль в сердце стал пытаться снова жить. Макарка вернулся ко мне, и я стал заботиться о сыне. Игнат приехал через неделю и стал убеждать меня открыть пекарню. Я же был по профессии кондитер, и он верил в успех. Мы узнали, что в городе был только один серьёзный конкурент, сеть пекарен «Роман с хлебом».
И я тогда подумал: «Игнат уверяет, что вложения с его стороны будут минимальные, и он практически ничем не рискует. Но искренне хочет мне помочь. Если у нас ничего не получится, я отдам часть денег и только на таких условиях готов попробовать».
Брат легко согласился, и наше новое дело помогло мне отвлечься. Боль была сильная, и вечерами, после того как сын ложился спать, хотелось выть от тоски и одиночества, как волку на луну. Но теперь я твёрдо знал, что мне нельзя подвести Игната. Я стал разрабатывать ассортимент выпечки, который для начала пёк дома, потом мы закупили оборудование, и брат нашёл помещение для аренды и неожиданно «Макаркины пекарни» понравились людям. У меня не было другого названия для моего заведения. Только в честь любимого ребёнка, который был светом в окошке. Через год Игнат сеть пекарен переоформил на меня, и в его голосе звучала гордость:
— Иго, я знал, что у нас всё получится. Ты теперь крутой бизнесмен, такой же, как я.
И только благодаря брату и его поддержке, я теперь тот, кто есть. И буду ему за это благодарен всю жизнь. Я продолжал развивать пекарни, и они приносили мне хороший доход. Брат продолжал мне помогать в некоторых вопросах, и наша дружба и братская любовь ещё больше крепла.
Видимо, я не услышал лёгкий стук в дверь, насколько плавал в воспоминаниях, а когда он послышался громче, встрепенулся и увидел Игната, который бодрым голосом сказал:
— Иго, ну всё, готов тебе рассказывать о нашем конкуренте. Сразу скажу, тебе будет интересно.
Это была его идея съездить в пекарни «Роман с хлебом» и посмотреть, как там обстоят дела. Лидерство меня мало волновало, хотя я прочно был на первом месте. Но Игната это радовало. У меня был стабильный и хороший доход, и больше мне ничего не надо было. Но три месяца назад конкурент открыл в центре города сразу две пекарни, и чувствовалось, что его задевают утерянные позиции.
