— Да, Костя, — добавила она: — Я предполагала, что у тебя не будет времени заехать за Аней в гостиницу и поэтому сама ее из офиса забрала. Как раз на минутку к Николаю заскочила. Она мне стол помогла накрыть. Даже рецептом салата поделилась. Сейчас попробуем.
— Так… — протянул он.
Но Вера, не обращая никакого внимания на проявленные им то ли радость, то ли недовольство, втолкнула Крылова в комнату. Анна сидела за барной стойкой и рассматривала фотоальбомы. Взглянув на вошедшего Костю, она кивнула ему головой и, неожиданно рассмеявшись, спросила:
— Ой, неужели это Константин Петрович?
— Костя, Костя, — заглянув мельком в альбом, подтвердила Вера. — Кажется, восемьдесят шестой? Ребята, вы не помните точно? Новый год, когда ты билетов на поезд не смог достать? — спросила она, обратившись к Косте.
— Да, восемьдесят шестой. А что за фотография?
— Где вы с маленькой Машкой в клоунов нарядились. Мужчины подошли к Анне. С интересом рассматривая фотографии, они начали вспоминать подробности встречи далекого Нового года. Сам собой разговор вошел в русло дружеских воспоминаний. От одного альбома перешли к следующему. Выяснилось, что эти фотографии никто не доставал уже несколько лет. И, казалось, все были рады неожиданно появившейся возможности вспомнить о событиях многолетней давности.
Анна слушала и радовалась вместе со всеми. Она наблюдала за переменами, произошедшими с этими приятными ей людьми, изредка задавала уточняющие вопросы. Главная слушательница рассказов о прошлой жизни, она стала центром внимания мужчин, пока Вера заканчивала сервировку стола.
Работа и все связанное с ней отошло на второй план, и ей было удивительно уютно в этой компании друзей, давно знавших друг друга. Даже Константина Петровича Анна, поддавшись общему настроению, несколько раз назвала просто Костей. И это вышло так естественно, что, казалось, никто не обратил внимания.
Выпитое вино внесло свою лепту. Понемногу Анна стала вступать в разговор и, разгоряченная вином, тоже принялась рассказывать веселые ситуации из своей жизни. А так как рассказчицей она была замечательной и с удовольствием проигрывала события в лицах, чем неоднократно вызывала всеобщий смех, создавалось впечатление, что и она давно знакома с этими милыми людьми.
Расставались за полночь. Пока Вера прощалась с Анной в прихожей, Николай, улучив минуту, отозвал в сторону Костю и после небольшой паузы произнес:
— Света с Майклом в Киеве. Он мне сегодня звонил, интересовался делами. В общем, они хотят с тобой завтра встретиться.
— Был Миша, стал Майкл, — усмехнулся Крылов. — Зачем? — замечательное настроение Кости испарилось в один миг при напоминании о бывшей жене.
— По-моему, они снова хотят поговорить об Олежке. Как никак Света — мать. И вполне понятно, что она интересуется сыном.
— Где эта мать была раньше, когда согласилась подписать все бумаги и уехать? Много она тогда о сыне думала? — зло спросил Крылов. — Она даже отказ от свиданий с ним подписала, так хотелось за «бугор» свалить. Любовь, видишь ли. А о моих чувствах она много думала? Чего ей не хватало?
«Рана-то еще не зажила, — понял Николай, неприятно удивившись перемене, произошедшей с другом. — Вера зря старается, не готов он еще к новым чувствам».
— Рано или поздно, все равно придется решать этот вопрос. От него не уйдешь. Олег подрастет, сам захочет встретиться с матерью. Чем раньше ты смиришься с этим, чем раньше сможешь простить Свету, тем быстрее начнешь жить как прежде…
— Как прежде, Коля, уже не будет.
— Неважно. Заново жить начнешь. Радоваться жизни сможешь, — пытался убедить его Николай. — В конце концов найдешь женщину, которая тебя полюбит и которую сам сможешь полюбить. Тебе ведь только тридцать семь и еще не поздно начать жизнь сначала. Я думаю, что имею право говорить с тобой о таких вещах. На правах друга, которому ты не безразличен.
На протяжении последних двух лет эта тема была запретной. Но сейчас, после телефонного звонка Майкла, в прошлом — просто Миши, Николай решился на непростой разговор с Костей.
— Нет, Коля. Полюбить… Я не смогу больше поверить ни одной женщине, какое там — любить. Так, мимолетные встречи. Выгорело все внутри. Так что не дави, — с горечью ответил он.
— Все равно. Мне кажется, тебе не надо уклоняться от разговора. Сам знаешь, решать проблему нужно, идя ей навстречу. Я записал номер телефона. Завтра они будут ждать твоего звонка.
— Ты им обещал?
— Да. Я сказал, что поговорю с тобой. Держи номер, — Николай протянул Косте листок.
— Ну, вот и поговорил. Только я не обещаю, что позвоню.
— Ты не… — Николай не успел закончить фразу, как в комнату вошла Вера.
— Ребята, такси уже ждет. Только что перезванивали. Но можно и отказаться. Вы вполне можете остаться у нас. Места хватит. Да и Маша решила заночевать у подруги. К экзамену готовится.
— Спасибо, Веруньчик. В таких хоромах остался бы с удовольствием, да еще надо поработать. А вообще, ребята, я вас очень люблю. Хорошо, что вы есть. Пусть даже далеко.
— Приезжай почаще, — заглядывая ему в глаза, произнесла Вера. И, уже посмотрев на Николая, спросила: — Что-то произошло?
— Ну с чего ты взяла? — наигранно весело ответил Костя, одной рукой обняв хрупкую фигуру женщины, увлекая ее в прихожую, другой подавая знак Николаю, что разговор окончен.
— Аня, ты готова? — так же весело спросил он у томящейся в ожидании девушки. И добавил: — Бывайте здоровы, живите богато. Николай, тебе как лучшему другу в который раз говорю: надумаешь Верку обидеть, первым бить буду. У тебя самая замечательная жена на свете.
— Да не обижает он меня. Костя, не беспокойся, — улыбнулась в ответ Вера.
— Разве ее обидишь? Не дай Бог, — в тон Косте продолжил игру Николай. — Себе дороже.
Все весело рассмеялись.
Спускаясь в лифте, Аня взглянула на Крылова, прислонившегося к стене кабины и смотревшего куда-то поверх ее головы. Он был ненамного ее выше. Карие глаза, обрамленные густыми ресницами, прямой нос, волевой подбородок. Уловив перемену в его настроении, она хотела было спросить, что случилось, но в последний момент передумала.
«Если захочет, скажет сам. Не похоже, чтобы он играл весь вечер, а теперь, когда мы остались одни, решил остановиться», — подумала она.
Всю дорогу до гостиницы ехали молча. Таксист также попался неразговорчивый, и тишину в машине нарушал только голос ведущего какой-то местной радиостанции да спокойная мелодичная музыка.
Уже подходя к своей комнате, Анна услышала голос Крылова:
