В особняке де Курмонов на Иль-Сен-Луи дворецкий, с серебряным подносом в руках, доложил:
– Мадемуазель, для вас телеграмма из Америки.
Лоис выхватила тонкий конверт, нетерпеливо разорвала его. Это, должно быть, известие о ребенке.
– О Боже, – молилась она, неожиданно испугавшись. – Только бы с мамой все было в порядке. Сорок лет – это опасный возраст для родов. Черт! Это – девочка! Все, что ей было нужно, – это еще одна сестра. Персик! Господи, ну и имя!
Лоис уставилась на телеграмму тяжелым взглядом, пытаясь отделаться от чувства, что эта маленькая сводная сестра принесет проблемы, и гладкая поверхность семейного пруда подернется рябью.
– Это девочка, Беннет, – позвала она, направляясь к двери. Надо заглянуть к Картье до закрытия. Купить подарок ребенку на крестины, потратив свое месячное содержание на что-нибудь дико экстравагантное, чтобы сгладить вину за то, что она не испытала радости от рождения сестры. Купить что-то совершенно ненужное, черт бы ее побрал, потому что на самом деле ничего не хочется ей дарить. Лоис не хотела делиться ни одной частичкой своей жизни с маленькой Пич.
Бросив роскошно упакованный подарок на заднее сиденье темно-синего автомобиля де Курмонов, Лоис влилась в потоки машин. Посмотрев на себя в зеркало, убедиться, все ли в порядке, Лоис с сомненьем дотронулась до своих темно-золотистых волос. Может быть, она напрасно сделала короткую стрижку? Но что сделано, то сделано, а если ты не выглядишь по последней моде, не носишь самую модную одежду, если тебя не видят в самых людных местах, тогда ты просто не существуешь! В Париже Лоис жила, предположительно обучаясь в Сорбонне, но, по правде говоря, она посетила всего лишь несколько лекций. Зеркало отразило взгляд ее голубых обезоруживающе невинных глаз, и Лоис нетерпеливо отвернулась. Может быть, это эгоизм, но она хотела получать радости и удовольствия только для себя.
Лоис припарковала машину на углу улиц Сен-Жермен и Бонапарта перед кафе «Две мартышки» и направилась к молодому человеку, ожидавшему ее на террасе. Он прождал ее более часа, и пустые чашечки и маленькие стаканчики на столе напоминали о времени, которое было для него вечностью.
– Вот и ты, наконец-то! – облегченно воскликнул-парень. – Я думал, ты не приедешь.
«Интересно, почему он казался таким привлекательным прошлой ночью?» – хмуро подумала Лоис. Все мужчины, которых она встречала, почему-то казались более привлекательными ночью, чем в холодном свете дня»
Молодой человек нетерпеливо улыбался, пока официант ставил перед ней перно.
– Твой ликер, Лоис, – сказал он, дотрагиваясь до ее руки. – Я не могу остаться. – Она встала почти сразу. – Я уже почти опоздала на встречу.
Он опрокинул стакан, толкнув стол, бросился за ней.
– Лоис, Лоис, подожди…
Лоис решительно нажала на акселератор. Она откинула голову назад, чувствуя облегчение от побега и глубоко вдыхая неповторимые запахи Парижа – запахи цветущих каштанов, выхлопных газов и свежевыпеченного хлеба, крепкого кофе и волшебный аромат женщин. Наступали сумерки, сверкающие огнями магазинов и кафе, струясь драгоценным колье по Сене. Страсть, которую она испытывала к нему прошлой ночью, прошла, увяла от его страстного стремления видеть ее, сделать ей приятное.
Нравились ли Лоис безликость гостиничной комнаты, тайна встречи в неизвестных апартаментах или нестерпимая жара от закрытых окон летнего плавучего домика?.. Иногда она спрашивала себя, может ли тайна действовать более возбуждающе, чем секс? И иногда это было именно так.
Так случилось с тем мужчиной, которого Лоис встретила на одной из вечеринок. Русский эмигрант, Николай, – непонятный и загадочный. Его пронизывающе темные глаза неподвижно смотрели на нее с таким холодным одобрением, что она дрожала. Николай был самым старшим в компании и, должно быть, намного опаснее остальных.
Лоис ждала, что он подойдет к ней, но Николай не сделал этого, и она кружила по комнате, не обращая внимания на других, готовая откликнуться на первый же его зов. Но когда Лоис наконец-то приблизилась к нему, он отделался от нее такой надменной улыбкой, словно она надоедливый ребенок, и уехал с блистательной дамой в темно-синем бархате и потрясающих бриллиантах.
Лоис знала, что Николай приглашен на вечеринку к Виллерсам сегодня вечером. Туда она и направлялась;
Лоис рассмеялась. Она была снова свободна, ей всего лишь двадцать лет, жизнь – великолепная игра, правила которой диктовала она сама.
3
Сен-Жан, Кап Ферра, Франция, 1934
Леонора де Курмон спешила через розовый мраморный зал отеля в ресторан, где, как ее предупредили, возникли проблемы из-за большого количества зарезервированных столов. Сверхизысканная публика была вынуждена ждать и совсем не испытывала от этого восторга. Это была лишь одна из проблем, возникших за сегодняшний день, которые только она, как главный менеджер отеля «Ля Роз дю Кап», могла разрешить, отвечая за все ошибки и празднуя маленькие победы; и это было ее жизнью.
Леонора прошла хорошую практику, начиная в Палаццо д’Оревилль, фамильном отеле ее матери во Флориде. Ребенком она жадно, широко раскрытыми глазами присматривалась к огромным кухням отеля, испытывая волнующее наслаждение во время ленча, который был для нее балетом, а хореографию его писало время. Шеф-повар выкрикивал приказы своим помощникам, готовившим мясо или овощи, или взбивал нежнейшие соусы, в то время как шеф-кондитер колдовал над изысканным десертом; официанты сновали туда и обратно через двери, которые хлопали как крылья, а шеф-повар осматривал каждое блюдо, прежде чем его подавали к столу. Леонора болталась у них под ногами, получая по заслугам, когда заглядывала в горшки или таскала маленькие пирожки. Она ходила по пятам за управляющей, проверявшей огромные кипы простыней и пушистых мягких полотенец в просторных, ванных комнатах, – Леонора любила их свежий запах. Она и помогала горничным застилать постели, кружила возле стола регистрации, старалась постигнуть чудо распределительного щита. Болтала с консьержками и носильщиками, застенчиво улыбаясь тем, для кого все это делалось. Гостям. Это была г настоящая школа, а шесть месяцев назад, когда ей исполнилось всего двадцать, Эмилия, ее мать, чрезвычайно удивила Леонору, возложив на нее всю ответственность за новый отель, утопающий в зелени Кап Ферра, погруженного в глубину Средиземноморья, что дало побережью название – Лазурный.
Леонора все еще помнила ощущение ужаса, когда мать, улыбаясь в предвкушении восторга Леоноры, сказала ей об… этом. Как она справится со всем? Как это возможно, когда большинство гостей будет намного старше нее?
