Я сижу в своем потрясающем кресле и готовлюсь взлететь. Несколько минут спустя какой–то парень садится рядом со мной. Сначала я не гляжу на него и ничего ему не говорю, но он создает столько шума, что я поднимаю взгляд и впервые на него смотрю. И я вижу самого потрясающего парня, которого, полагаю, мне когда–либо доводилось видеть. Мое сердце бьется быстрее, и это слегка беспокоит меня. У него темные карие глаза и небрежно уложенные каштановые волосы, но они отлично смотрятся с его овальным лицом. Он кажется высоким из–за своих очень длинных ног. Он отрывает взгляд от того, что он делает и улыбается так, что видны его ямочки. Ничего себе, это все, о чем могу думать, и мои ладони становятся влажными.
Он протягивает руку и представляется:
– Привет, меня зовут Филип Райан. Куда направляешься?
Я пожимаю ему руку и надеюсь, что он не заметит, насколько моя ладонь влажная.
– Привет, а я Алексия Морган. Я направляюсь в колледж, – отвечаю немного нервозно. Что только что случилось с моим голосом? Я никогда не нервничаю. Ух.
Филип улыбается мне и говорит:
– Вау, как тесен мир, я тоже лечу в колледж. В каком колледже учишься?
Я смотрю на его ямочки.
– «Прибрежный Университет Каролины». А ты где учишься?
Он ни на секунду не отводит от меня глаз и вскрикивает:
– Это невозможно! Ты не можешь тоже ехать туда. Я учусь там два года и никогда не видел тебя раньше. Я бы запомнил твое лицо, если бы видел прежде.
– Это мой первый год. Надеюсь, мне понравится, – я все еще смотрю на него и отмечаю широкую улыбку, подчеркивающую его идеальные зубы.
– Понимаю. Ты новенькая, и я должен все тебе показать. Ты не выглядишь как первокурсница. Может быть, как студентка второго или предпоследнего курса, ты переводишься? – спрашивает Филип.
Когда я готовилась ехать в колледж, я знала, что на этот вопрос будет сложно ответить, но не ожидала, что мне придется отвечать на него так скоро. Я смотрю на него, и он все еще ждет моего ответа.
– Просто взяла перерыв на пару лет после школы, так что, да, я буду первокурсницей, – смеюсь, – двадцатилетняя первокурсница. Забавно, правда? – Я отворачиваюсь, долго смотрю в иллюминатор и думаю, что мне просто повезло быть хоть кем–то двадцатилетним.
Выбрасывая эти мысли из головы, снова поворачиваюсь к Филипу, который продолжает смотреть на меня, но, кажется, какая–то печаль таится в глубине его глаз. Из–за чего он грустит? Я только попыталась пошутить, но теперь не знаю что делать. Если бы мои родители так не опекали меня и давали мне больше свободы, возможно, я бы придумала что–то остроумное, чтобы увидеть его улыбку. Уф! Видимо, это лучшее, на что я способна.
– Итак, – говорю я, – Это делает меня фриком или что?
Вот оно. Он снова улыбается.
– Нет, – отвечает он, – я тоже пропустил год перед колледжем, так что, полагаю, мы оба фрики. Нет, не на самом деле. Иногда жизнь ставит препятствия на пути к тому, чего мы хотим, и мы вынуждены взять тайм–аут, прежде чем двигаться дальше.
В его словах, в его улыбке все еще таится печаль. Я продолжаю ее видеть, и задаюсь вопросом, что она может значить. Что он скрывает, из–за чего даже его идеальная улыбка не может утаить грусти в его глазах? С этим парнем определенно что–то произошло в прошлом или он переживает какую–то драму в настоящем.
Пока я размышляю, что же это может быть, он продолжает говорить:
– Я должен быть выпускником, но буду студентом предпоследнего курса. Когда решил взять перерыв, все мои друзья пошли дальше. Но я их не виню. Они разъехались по разным колледжам. Когда я принимал такое решение, то знал, что не смогу часто их видеть. Тебе понравится университет. Он недалеко от пляжа, так же в городе много мест, куда можно сходить. Тебе будет, чем заняться в свободное от занятий время. Возможно, мы как–нибудь сходим куда–нибудь вместе.
Из–за пляжа я и выбрала «Прибрежный Университет Каролины». Люблю гулять или читать на пляже. Надеюсь, что найду там идеальное место, чтобы делать домашнее задание. Какое–нибудь тихое местечко, где смогу просто расслабиться, смотреть на волны и учиться.
– Послушай… Я действительно люблю пляж, и могу увлечься разговорами о нем, – хихикаю я. Что со мной? Хихиканье? Я никогда не хихикаю. Филип, должно быть, думает, что мне пришлось взять паузу, потому что я несмышленый ребенок или хихикающая дурочка. Тьфу.
Он улыбается от моих слов. Надо перестать вести себя как ненормальная перед этим парнем.
А потом произносит:
– Мой брат раньше обожал пляж. Он просил родителей отвозить нас туда каждый год. Они так и делали, если у них было время, и Миртл–Бич было его любимым местом. Большинство людей говорят, что самые лучшие пляжи во Флориде, но не для него. Поэтому я и решил переехать ближе к пляжу и выбрал этот университет. Я понимаю, какие ощущения вызывают в тебе пляж, песок, волны. Ты просто не можешь насытиться этим местом.
– Твой брат тоже собирается учиться здесь? – спрашиваю я его.
Он отводит глаза, кажется, на целую вечность, а затем вновь поворачивается и смотрит на меня с невыносимой грустью в глазах.
– Нет, он не смог отправиться в колледж. Его убил пьяный водитель, когда ему было восемнадцать. Мы были в машине вдвоем и оба получили травмы, но я остался жив, а он умер. Мои травмы были настолько серьезными, что мне пришлось удалить селезенку. Так же мне пересадили его печень. Позже я чувствовал себя так, как будто мне необходимо поехать туда, куда хотел он. Однажды, я это сделал, и понял, что мне там нравится. Иногда мне интересно, может, я чувствую это потому, что он часть меня? Знаю, это звучит как бред. Но, тем не менее, я постоянно об этом думаю. Я даже не знал, что он подписал разрешение на изъятие донорских органов. Если бы он не сделал этого, меня бы сейчас здесь не было. В тот день он действительно совершил чудо. Он спас много людей. Кто–то даже получил его сердце. Надеюсь, они оценили этот дар и хорошо о нем заботятся.
На мгновение он выглядит совершенно несчастным, а затем он внимательно смотрит на меня и извиняется:
– Прости за всю эту информацию, никогда не говорю об этом. Просто встретив тебя сегодня, не сдержался. Ты, наверное, думаешь, что я сумасшедший. – Отшучивается он от своего откровения.
Сейчас я смотрю на него и понимаю, что за тоска скрывается в его глазах.
– Ты не сумасшедший. Мне близко все, что ты только что рассказал. Ты любишь своего брата и скучаешь по нему. Его решение стать донором – это благородный поступок. То, что он спас стольких людей, хотя не смог спастись сам, само по себе чудо. Этому суждено было случиться, чтобы ты мог жить. И другие люди, уверена, тоже благодарны ему.
Почему–то я боюсь сказать ему, что у меня донорское сердце. Мне не хочется огорчать его еще больше. Я пытаюсь сменить тему:
