– Ну ладно. Скажи ей, пожалуйста, что я на месте.
– Хорошо. – И из трубки летят короткие гудки.
Час. Нет, я не согласна томиться неизвестностью еще целый час. Я знаю одного человека, который может помочь мне прояснить ситуацию. Человека зовут Викой, и работает она у нас… Как вы догадались? Конечно секретаршей.
В приемной пусто. Начальство нас своими ранними визитами не балует, является, как правило, часам к одиннадцати. Похоже, за время моего отпуска эта традиция изменений не претерпела.
– Вика, привет, – говорю я и кладу перед ней небольшую коробочку.
– Что это? – вздрагивает Вика. – Привет.
– Маленький презент из знойного Египта.
– О-о… – тянет Вика, разворачивая упаковку и вынимая на свет божий деревянную шкатулочку. – Ты меня балуешь.
– Знаешь ли, – отвечаю я, устраиваясь в кресле, – это мое хобби – баловать окружающих.
– Знаю, – кивает Вика, вертя шкатулочку в руках. – Съездила хорошо?
– Отлично!
– Как погода? Не подкачала?
– Нет, – я развожу руками, – как видишь.
– Вижу, – с ноткой зависти говорит Вика. – Загар отпадный. Тебе очень идет. А волосы выгорели? Или мне кажется?
– Наверное, немного выгорели. – Я провожу рукой по волосам. – Я обычно не ношу шляпы.
– А мне, представляешь, – уныло делится Вика, – только на август подписали отпуск.
– Но август – это же неплохо. Самое время. Не ноябрь же.
– Но я не дотяну до августа, – мрачно вздыхает она. – Сдохну по дороге.
Вика – катастрофистка. Ей везде мерещатся трудности и сложности, жизнь для нее полна проблем, и даже если в пределах видимости в какой-то конкретный момент проблем не наблюдается, Вика тут же созидает их сама. При этом она прекрасная секретарша: аккуратная, исполнительная, ответственная и компетентная. Вот есть только один грешок… Впрочем, один мой хороший знакомый утверждает, что это профессиональная болезнь всех секретарей. У водителей – радикулит, у преподавателей – ларингит, а у секретарей – словесное недержание. Или, точнее будет сказать, тайнонедержание. Вика страдает этим недугом в умеренной форме. То есть выбалтывает далеко не все конторские секреты и далеко не всем. Но ведь я принесла шкатулочку…
– Вика, – я приступаю к допросу, – будь добра, расскажи мне, что это вдруг случилось с нашими девушками?
– А что с ними? – Вика отрывает взгляд от подарка и недоуменно смотрит на меня.
– Встретила Лену Изотову – она в какой-то умопомрачительной юбке на два размера меньше, чем ей требуется, – фыркаю я. – Потом наткнулась в коридоре на Ксюху с вырвиглаз ежиком на голове. И Лина тоже обнажила пузо.
– Лина?! – поражается Вика. – Лину еще не видела. Говоришь, обнажила пузо?
– Надела брюки с такой заниженной талией, что… – Я качаю головой.
– Плохо ей, да? – сокрушенно спрашивает Вика.
Вика Лину любит. Они, можно сказать, подружки.
Вместе ходят на обед, вместе болтаются по магазинам, иногда даже проводят вместе выходные.
– Да нет, – честно отвечаю я, – не плохо. Наоборот даже. Но просто непривычно.
– Надо будет взглянуть. – Вика задумчиво вынимает из факса только что полученное письмо и кладет его перед собой.
– Взгляни обязательно, – киваю я и продолжаю:
– Так что с ними? Какая-то эпидемия? Вирус неизвестного свойства?
– Почему же неизвестного? – хихикает вдруг Вика.
– Все известно.
Я вопросительно смотрю на нее:
– И?..
– А твоя Галина Викторовна ничего тебе не рассказала? – прищуривается Вика.
Я досадливо щелкаю пальцами:
– Не видела ее еще. Прилетела вчера вечером, не стала ей звонить. А сегодня она торчит у зубного.
– Ну да, ну да, – смеется Вика, – поэтому ты прибежала ко мне.
– Каюсь. – Я шутливо склоняю голову. – Давай рассказывай, что тут без меня произошло.
– У нас новый сотрудник! – триумфально объявляет Вика.
– Мужик? – догадываюсь я.
– Ага, – подтверждает она.
– Молодой?
– Тридцать восемь.
– Симпатичный?
Вика молчит. На лице ее бродит легкая улыбка, она прикрывает глаза и мычит:
– Мм…
– Я не уловила, – я осторожно беру ее за локоть и трясу, – что твое «мм…» значит?
– Симпатичный, – наконец выдыхает она.
Я откидываюсь на спинку кресла и задумываюсь. Мужчина… Само по себе это не событие. У нас не чисто женский коллектив. Процентов на сорок мужской. Результат целенаправленной Галкиной деятельности. Она терпеть не может баб, поэтому роль свою как начальника отдела персонала видит в том, чтобы укомплектовать наш офис как можно большим количеством представителей сильной половины человечества. Но в последнее время дела идут туго. Хотя смотря с чьей точки зрения взглянуть. Если с позиции Ксюшки и Катюшки, то – куда уж лучше. Молодняка в нашей конторе теперь хоть отбавляй. На любой вкус. И брюнеты, и блондины, и атлеты, и интеллектуалы. И главное – почти все холостые. А в нашей возрастной группе – увы! – дела швах. Есть, конечно, отдельные экземпляры, даже не скованные брачными узами. Но все они изучены вдоль и поперек. Ловить там нечего. Скучно. Новый мужчина тридцати восьми лет от роду – это как праздник.
– Ты еще не всех видела, – продолжает веселиться Вика. – Софья тоже вздрогнула. И Ритка.
– А ты? – спрашиваю я, оглядывая ее скромный деловой костюмчик.
– Забыла? Я замужем, – фыркает Вика.
– Ну, так, для спортивного интереса, – замечаю я.
– Знаешь, в моем положении это рискованное занятие.
– Да, и каково же твое положение?.. – начинаю я.
Закончить мне не удается. Дверь приемной распахивается. Вика от неожиданности вздрагивает и роняет шкатулку. Я ныряю под стол, чтобы поднять ее, и, когда появляюсь опять на свет божий, первое, что вижу, – это красную от смущения Вику, нервно поправляющую волосы.
– Э-э.. – мямлит она. – Доброе утро. Это, – она машет рукой в мою сторону, – наш специалист по бюджетированию Ольга Николаевна. А это, – взмах рукой в сторону, – наш новый заместитель директора по производству Максим Александрович.
Я следую взглядом за ее рукой. Черт!
Если бы я знала, что увижу, когда выберусь из-под стола с зажатой в руке шкатулкой, там бы и осталась. Лежала бы себе на коврике и в ус не дула. Но предвидение не осчастливило меня на этот раз, хотя, бывает, балует иногда своим вниманием. Я выпрямляюсь, осторожно ставлю свой подарок на стол, машинально киваю в ответ на приветственный кивок высокого мужчины, вошедшего только что в приемную, и опускаю глаза. Потому что абсолютно не могу выдержать его взгляда.
Одно из самых неприятных воспоминаний моей жизни. Хочется провалиться сквозь землю. Хотя тому уже почти пятнадцать лет минуло, желание провалиться сквозь землю своей остроты не теряет. Третий курс. Время всепоглощающей неуверенности в себе, эпоха первых шагов во взрослой жизни, эра ошибок. Кто-то увидел тебя неглиже – неделя Стыдливо Потупленных Глаз и Жарких Приливов Крови к Щекам. Брякнула что-то невпопад – месяц Терзаний. Соврала неудачно – год Задумчивого Состояния: поймают – не поймают. Это все понятно. Но что нужно сделать для того, чтобы мучиться целых пятнадцать лет?!
