Порочные.
Теряюсь в догадках, почему именно это слово пришло мне в голову, когда девчонки начинают скандировать хором, чтобы я стянула с парня рубашку. Неуверенно смотрю в их возбужденные лица, потом оборачиваюсь к стриптизеру. Он неспешно разнимает руки и разводит в стороны, пошире.
Ухмыляется уголком рта. И выражением лица, и языком тела бросает мне вызов.
Я понимаю: он думает, что я не осмелюсь. И возможно, никто не осмелится.
Именно это вызывает во мне решимость.
Поддаваясь расслабляющему ритму музыки, надеваю на лицо улыбку и протягиваю руки, чтобы вытащить из-под ремня заправленную в брюки рубашку Крутого Стрипера.
Черт возьми, да она красавица!
Между прядями черных волос ярко сверкают глаза, возможно зеленые; маленькое, ловко сработанное тельце, а повадки скромницы. Хотел бы я, чтобы мы оказались в этой комнате одни.
С ее губ не сходит улыбка, пока она пробегает пальцами по моей талии, высвобождая рубашку из брюк. Вот рубашка вытащена, и девушка начинает задирать ее.
Но останавливается. Какую-то долю секунды она колеблется. Я это вижу. Она старается не подавать виду, что не уверена в себе и в том, что делает.
Я смотрю вниз, в эти влажные глаза. Пусть она не останавливается. Хочу почувствовать прикосновение ее пальцев к коже. Поэтому я ее поддразниваю в надежде разбудить кошку, которая, готов побиться об заклад, прячется у нее где-то глубоко внутри.
– Ну давай, – шепчу я. – Разве ты уже получила свое?
Она сверлит меня взглядом, я задерживаю дыхание и выжидаю, чья возьмет. В восхищении наблюдаю за тем, как баланс сил смещается, и это изменение отражается в ее глазах. Они становятся немного ярче, веселее. Я никогда раньше не видел, как кто-то набирается храбрости. Что-то не давало этой девушке отступить, сдаться. Она принимает вызов. Это меня чертовски заводит.
Она неотрывно смотрит мне в глаза и тянет вверх край рубашки; наклоняется ко мне, я улавливаю легкий аромат духов. Запах сладкий и слегка мускусный. Сексуальный, как она сама.
Девушке приходится прижаться ко мне и встать на цыпочки, вытянувшись в струнку, чтобы через голову снять с меня рубашку. Чувствую, как ее груди трутся о мою грудь. Я мог бы облегчить ей задачу, но не делаю этого. Мне нравится, как она вьется вокруг меня. Не упущу такое удовольствие.
Стянув рубашку, девушка отступает назад и окидывает меня взглядом. Несмело. Это очевидно. Похоже, ей хочется смотреть на меня, но она немного смущается, отчего момент становится еще более волнующим. Я уверен, глаза всех, кто сидит в комнате, прикованы ко мне, к нам, но ощущаю только ее взгляд. Как языки огня, он лижет мое тело, обжигает, я это чувствую. Или, по крайней мере, мне так кажется.
Я делаю глубокий вдох, и взгляд девушки опускается на мой живот. Потом, на миг, еще немного ниже. Она смотрит туда дольше, чем следует, но вовсе не так долго, как мне хотелось бы.
У меня начинает вставать.
Глаза девушки расширяются, она приоткрывает рот ровно настолько, чтобы высунуть наружу язычок и быстро облизнуть губы. Я скрежещу зубами, до того хочется прижать ее к себе и впиться в этот соблазнительный ротик.
В комнате зажигается свет. Этого достаточно, чтобы наваждение развеялось.
Я слышу мужской голос, давно доставший меня мужской голос.
– Приятель, что за черт? – Это Джейсон.
Я знаю, почему он злится.
Мне трудно оторвать взгляд от глаз девушки. В них потихоньку разгорается восторг, и хочется посмотреть, как далеко я смогу завести ее. Но я никуда ее не завожу. Вместо этого поворачиваю голову и смотрю сперва на Джейсона, а потом на истекающих слюной женщин. Игра окончена.
Проклятье! А можно было неплохо провести время.
Я улыбаюсь тем, чье внимание приковано ко мне:
– Леди, это Джейсон. Сегодня развлекать вас будет он.
Все глаза обращаются к Джейсону, тот закрывает за собой дверь и обходит меня стороной. Я смотрю на девушку, которая держит в руках мою рубашку. Она ошарашена. И не из-за пустяка.
– Да ты что? Как это – развлекать нас будет он? – спрашивает девушка, бросая на меня сконфуженный взгляд.
Я сразу не отвечаю; скоро она и так сама все поймет.
Она переводит взгляд на Джейсона, пытаясь из отдельных кусочков составить полную картину происходящего.
– Кто же из вас, прекрасные дамы, будущая невеста? – спрашивает Джейсон.
И тут я вижу, до нее доходит. Глаза опять расширяются, и даже в тусклом свете я замечаю, как ее щеки заливает краска.
Она смотрит на меня и хмурит брови:
– Если стриптизер он, тогда кто ты?
– Я Кэш Дейвенпорт. Владелец клуба.
Что мне оставалось? Раскрыв рот, пялюсь на хозяина заведения, борюсь с порывом заползти под какой-нибудь столик. Никогда еще меня так не унижали.
Слышу, как девушки кудахчут вокруг Джейсона, но эти звуки едва проникают в мой мозг. Каждая клеточка серого вещества сконцентрировалась прямо и непосредственно на парне, который стоит передо мной.
И тут меня охватывает злость.
– Почему ты позволил мне это сделать? Почему ничего не сказал, не представился?
Он улыбается. Улыбается, черт бы его побрал! На секунду я отвлекаюсь – отмечаю про себя, что улыбка обалденная, но потом ощущение униженности возвращается и затмевает все напрочь.
– Зачем что-то говорить, когда гораздо веселее позволить себя раздеть?
– Хм, это абсолютно непрофессионально, во-первых.
– С чего бы? Девушки заказали стриптизера. Какая разница, кого я пришлю?
– Не в этом дело. Ты нас намеренно обманул.
Он давится смешком. Смешком, черт возьми! Вот наглость.
– Не припоминаю, чтобы я обещал прислать честного стриптизера. Только старательного.
Я поджимаю губы. Сбеситься можно.
Как ни в чем не бывало, будто вовсе и не стоит передо мной без рубашки, парень складывает руки на груди. Это движение привлекает мое внимание к красиво очерченным грудным мышцам и татуировке, которая покрывает один бок почти целиком. Не могу разобрать, что изображено, но часть картинки захватывает левое плечо, будто за него держатся длинные искривленные пальцы.
Парень откашливается, и мой взгляд перепархивает на его лицо. Он улыбается шире прежнего, а я невольно хмурюсь. Не могу мыслить ясно, пока он стоит тут передо мной в таком виде. Отсутствие рубашки сильно отвлекает.
– Ты не считаешь, что нужно, по крайней мере, одеться?
– А ты не считаешь, что нужно, по крайней мере, отдать мне рубашку?
