— Луис, если ты не перестанешь чесать себя за яйца, мы и до заката не доберёмся до вершины! — кричит снизу Эли Мовитц.
— Ребята, я, конечно, не хотел бы сообщать вам эти новости, — кричу я вниз, в то время как надо мной высовывается змеиная голова, а затем снова забирается в укрытие, — но меня только что укусила змея.
Я не успел толком рассмотреть эту дрянь, так что понятия не имею, ядовитая она или нет. Я смотрю на друзей и тут же чувствую головокружение. Это в мои планы не входило. Моё сердце начинает колотиться, и я закрываю глаза, чтобы утихомирить пляску.
— Вот дерьмо, чувак! — кричит мне Эли, — Это была гремучая змея?
— Я не знаю.
— Как она выглядела? — выкрикивает Джейми, — На ней были полоски?
— Я видел только её голову и не собираюсь возвращаться назад, чтобы рассмотреть её, — говорю я ей, размышляя о том, следует ли мне спуститься или продолжить взбираться последние десять футов, но чуть в сторону.
У меня математический склад ума, поэтому я сразу же начинаю прикидывать свои шансы на благополучный исход. Я чувствую жуткое жжение в руке, но, к счастью, могу ей шевелить. Безусловно, если бы в моей руке было много яда, я прямо сейчас бы почувствовал онемение.
— Я знал, что Луиса нельзя было отпускать одного, — слышится снизу голос Джека, — Я знал это! Но меня как всегда никто не послушал, а теперь он торчит там, пока яд, вероятно, распространяется по его телу.
— Мать твою, Джек, лучше заткнись! — кричу я, — у змей нет грёбаных ног, и откуда я должен был знать, что за десять футов до вершины я встречусь с одной из этих тварей?!
— Как ты себя чувствуешь? Всё нормально? — спрашивает Брук.
— Меня просто укусила змея, Брук, — говорю я. Возможно, мне просто кажется, но я чувствую, что моя рука начинает неметь, — Конечно, я не чувствую себя нормально.
— Нам нужно найти лесовика с противоядием! — говорит Джек остальным. Но чтобы найти его, нужно ехать на машине. Ни у кого из нас нет водительских прав, поэтому нам крышка. Хотя на самом деле, я единственный, кто влип.
Со всеми этими разговорами о противоядии и гремучих змеях, я не могу сосредоточиться и теряю равновесие.
Моя нога соскальзывает. Неповрежденная ладонь начинает потеть и, внезапно, я теряю хватку. Я скольжу вниз по склону и слышу крики друзей, в то время как я пытаюсь нащупать опору. Но всё бесполезно.
Всё, о чем я могу думать перед тем как упасть, это то, что я еще не готов умереть.
Глава 2
Никки
— Я люблю тебя, Марко.
Я сказала это. Но не могла смотреть в глубокие темные глаза моего парня, пока слова слетали с моих губ, потому что не была в этот момент до конца честна с ним. Мне показалось, что начать разговор с «я тебя люблю» будет проще, чем с «возможно, я беременна». Было подло говорить ему эти слова и не смотреть в глаза, но эти три слова должны стать началом. Я чувствую себя такой уязвимой, как никогда раньше.
Уязвимость это плохо.
Я медленно выдыхаю и собираю все свое мужество, чтобы взглянуть на парня, с кем я встречаюсь уже год. Мы потеряли девственность месяц назад друг с другом, когда его родители уезжали в Мексику навестить бабушку.
Я не могу даже думать об этом сейчас, так как сосредоточена на нем.
Ладно, я сказала, что люблю тебя. Теперь твоя очередь говорить это, как тогда, когда ты прошептал мне это на ухо в первый раз, когда мы занимались любовью. Потом я скажу тебе, что у меня задержка, и я волнуюсь. А ты ответишь, что все будет хорошо, и мы справимся с этим вместе.
Он улыбается. Ну, или что-то вроде. Уголки его рта ползут вверх, как будто его что-то забавляет. Но мне не до шуток. Я пришла, чтобы заручиться его привязанностью и поддержкой — характеристиками, которые помогут мне поделиться своим секретом. Я смотрю на озеро Мичиган, жалея, что мы снаружи и надеясь, что никто из нашей школы не объявится здесь откуда ни возьмись. Я обхватываю себя руками. В Иллинойсе все еще прохладно и ветер с озера заставляет меня дрожать. Или, может быть, это мои нервы.
— Тебе не обязательно отвечать мне тем же, — говорю я, чтобы заполнить молчание, но это полная ложь. Я ожидаю от Марко этих же слов. Мне не хочется слышать их только в особых случая, или когда мы занимаемся любовью.
В первый раз он сказал это в сентябре после танцев, когда мы возвращались домой. Затем на Новый год, И День Святого Валентина. И мой день рождения. Множество ночей я пролежала в постели, думая о том, что наша любовь продлится вечно.
У нас немного друзей, потому что мы живем по разные стороны Фэйрфилд, но это никогда не имело значения. У нас все работало. После школы мы обычно шли в мой дом и просто… были друг с другом.
И теперь у нас, возможно, быть будет ребенок. Как он воспримет эти новости?
Сегодня последний день учебного года перед летними каникулами. Марко предложил пойти на пляж после школы, когда я сказала, что нам необходимо поговорить.
На самом деле, это имеет смысл. Пляж — наше особенное место.
Наш первый поцелуй был на пляже прошлым летом. Он попросил меня стать его девушкой там на вторую неделю после начала учебного года. Мы делали снежных ангелов на этом же пляже в январе, когда выпал снег. Мы приезжали сюда, чтобы делиться своими тайнами, однажды он рассказал мне, где члены банды прятали оружие, чтобы полиция не поймала их. Марко всегда знал ребят, которые имеют с этим дело.
Он отходит от меня, и я сразу чувствую мурашки на коже, как будто мое тело знает, что тут происходит что-то еще помимо ветра, дующего с озера. Он запускает пальцы в волосы. Потом вздыхает. Дважды.
— Думаю, мы должны встречаться с другими людьми, — бормочет он.
Я склоняю голову в сторону. Очевидно, я не так его поняла.
Есть несколько фраз, которые девушка ожидает услышать, после признания в любви своему парню. Я могу взять их из головы прямо сейчас, но не думаю, что «встречаться с другими» это одна из них.
Я поражена. И не могу унять дрожь, когда думаю о беременности без него, улыбке и словах «все будет хорошо».
— П-п-почему?
— Ты всегда говорила, что никогда не будешь встречаться с членом банды, и я собираюсь вступить.
— Конечно, я не буду встречаться с членом банды, — выпаливаю я. — Всего два дня назад ты говорил мне, что никогда не вступишь в банду, Марко. Это было прямо перед тем, как мы занимались любовью. Помнишь?
Он вздрагивает.
— Я сказал много вещей, которые не следовало бы говорить. И не мола бы ты, пожалуйста, не называть это занятием любовью... когда ты так говоришь, я чувствую себя дерьмом.
