— Скоро приедет ваш отец, — сказала Далва, хорошо знающая суть взаимоотношений братьев. — Вы такая красивая пара! Ваша мать всегда веселилась, когда гости не знали, кто из вас кто, и терялись, увидев двух абсолютно одинаковых мальчиков. Она любила загадывать всем знакомым эту загадку — отгадайте, где Лукас, а где Диогу! Догадаться можно было только случайно.
Но одинаковыми братья выросли лишь внешне.
Диогу улыбнулся и снова поцеловал няню, но Лукас остался по-прежнему мрачным. Его собственная судьба казалась ему несправедливой, мир он видел исключительно в темных тонах и редко радовался чему-нибудь.
Бедный мальчик! — грустно подумала Далва. — У него сложный характер… Ему тяжело, он мучается, но, скорее, мучает себя сам. Никто не виноват в его страданиях… Но как же ему помочь?.. Хотя о чем это я? Ему не в силах помочь никто, кроме него самого. А он сам как раз не настроен выручать себя из ловушки, которую сам для себя устроил… Бедный мальчик.
— Далва, — услышала она снизу голос хозяина.
— Приехал отец, — улыбнулась она братьям.: И они отправились вниз. Первым весело бежал Диогу, а за ним нехотя плелся Лукас заставляя себя идти.
Леонидас Феррас любовно осмотрел сыновей. Сегодня у него был запланирован довольно серьезный разговор с ними. Они выросли, и им скоро предстоит брать в руки отцовское дело. Именно для этого Леонидас и решил привезти их к себе в офис.
Там Феррас, усадив сыновей напротив себя, объявил им, что хочет в них обоих видеть свое продолжение. Его заветная давняя мечта — увидеть после окончания учебы Диогу во главе отцовской компании (он изучал управление), а Лукаса — адвокатом компании (он изучал право).
Сыновья выслушали все молча. Диогу про себя восторженно согласился с замыслом отца — ему действительно понравилась эта идея. Она тешила его самолюбие и давала простор фантазии. И уже даже руки чесались начать что-нибудь делать, прямо сейчас… Но Лукас насупился еще больше. Он терпеть не мог право и стал изучать его исключительно под давлением и влиянием отца. Лукас мечтал стать музыкантом. Но отца такой выбор сына не вдохновлял, так же, как и брата.
— Мне эта мысль совсем не нравится, — пробормотал Лукас. — Почему надо все всегда решать за меня? Ты прекрасно знаешь, кем я хочу быть…
— Интересно, тебе хоть что-нибудь нравится? — съязвил вредный братец.
Но прежде, чем Лукас ответил, отец, улыбаясь, поспешил погасить очередной конфликт.
— Сын, ты у меня романтик, — сказал он. — Это неплохо, но профессия музыканта не для Феррасов! Мы совсем другие люди…
— Конечно, — с готовностью поддержал отца Диогу. — И ведь музыкой себя не прокормишь!
Ты должен это понимать и думать о будущем, у тебя впереди жизнь.
Он рассуждал, как многоопытный умудренный жизнью человек. Раздраженный Лукас готовился броситься в новую атаку на брата, но тут позвонил телефон. Отец снял трубку, и братья неожиданно обратились в слух, поглядывая на старшего Ферраса с любопытством. А он сразу резко изменился, заговорил другим тоном. Что это с отцом?.. Таким они его никогда еще не видели.
Иветти, несколько раз повторил он ласково женское имя таким тоном, словно само его звучание было для Леонидаса необычным и замечательным. Близнецы многозначительно переглянулись, забыв о своей ссоре. Интересно… Это что-то новенькое… У отца появилась женщина?.. Хотя, наверное, их у него было за то время, что он жил один после смерти жены, матери двойняшек, немало. Взрослеющие сыновья об этом догадывались. И все-таки он никогда раньше так не демонстрировал свои чувства, всегда скрывал свои связи от сыновей. А здесь… Нет, здесь явно что-то другое… Что?..
«Львеночек» — произнесла незнакомая женщина в трубку, и это неожиданно ясно услышал сидевший ближе к отцу Диогу. Отец заметил, что сын расслышал, как его называет дама, и поспешил немного отодвинуться. Даже слегка покраснел.
Диогу усмехнулся и вновь выразительно взглянул на брата. Его взгляд говорил яснее ясного — как бы нам поскорее познакомиться с пассией отца?.. Лукас ухмыльнулся в ответ и кивнул, подтверждая, что тоже не против ее увидеть.
Близнецы — это довольно загадочное явление. Практически это один человек, просто волей судьбы разделившийся на двоих. Именно поэтому они всегда хорошо понимают друг друга, любят друг друга, бывают очень привязаны друг к другу. Хотя братья Феррас часто спорили и ссорились, закон тяготения двойняшек распространялся и на них. И, поругавшись, они оба тотчас жалели о своей вспышке и торопились помириться, в глубине души хорошо зная, что каждый из них тоскует и скучает в одиночку, без брата.
Наконец отец опустил трубку и внимательно посмотрел на сыновей. Они ерзали на стульях от любопытства. Неужели сейчас они услышат нечто важное?! О женитьбе отца, например?.. Знает ли об этой женщине Далва?.. Надо спросить…
— Я собираюсь ехать в Марокко вместе с Албиери, вашим крестным. Он хочет навестить своего старого, еще со времен учебы в колледже, друга Али, — сказал он. — По дороге он еще решил заехать в Египет. Не поехать ли вам с ним вместе? А я прилечу прямо в Фес.
Братья вновь переглянулись и дружно улыбнулись отцу.
— Ура, едем! — ответил за двоих Диогу. — Нас ждут пирамиды, пески и красавицы в чадрах! Ура, ура! Классное предложение, отец! Кто же от него откажется? Нам здорово повезло!
Лукас согласно кивал. И от его мрачного настроения почти не осталось следа. Так, еле заметные отголоски…
Жади печально смотрела из окна на своих бразильских подруг. Они пришли звать ее на дискотеку. Здесь, в бедном квартале Рио-де-Жанейро, не так давно открывшаяся дискотека стала самым замечательным, просто-таки роскошным праздником для молодежи. Но надо же было так неудачно сложиться…
Жади росла с матерью-мусульманкой, которая старалась воспитать дочь в традициях ислама. Правда, в Бразилии это удавалось не слишком — здесь все росли свободно и жили легко, не обращая внимания на заповеди той или иной религии. Но мать Жади Саула этим возмущалась, постоянно носила мусульманскую черную чадру и строго следила за дочерью.
Вот и сегодня она, очень не вовремя, по мнению Жади, вернулась домой с рынка, а потому встретилась с подругами дочери и тотчас разузнала причину их визита. И затем вежливо им объяснила, что Жади не ходит на дискотеки, потому что этого не позволяет их религия. Жади сразу надулась и стала ныть над душой у матери, упрашивая ее разрешить сходить на дискотеку. Подумаешь, какое преступление! Все ходят — и ничего! При чем тут Ислам? Жади не хотела признаваться матери, что уже не раз там бывала с подружками. Она вообще не понимала, почему мать по-прежнему упорно держится за свою религию и следует лишь ее законам.
