Мужчина смутно припомнил, как зашедший в палату врач внимательно осмотрел его. Правда, к тому времени он успел уже погрузиться в призрачный мир сновидений, балансируя на грани сознания и спеша уплыть туда, где ему казалось намного безопаснее. Келси была где-то совсем близко — до него доносился ее голос. Однако звучал он при этом как-то на удивление тускло, и почему-то от этого у него возникло странное чувство, будто он упустил что-то очень важное.
Сейчас он чувствовал себя… более живым, что ли? Однако и боль, поселившаяся в теле, тоже как будто встрепенулась и с новой силой принялась терзать его. Осторожно — очень осторожно! — он повернул на подушке голову и посмотрел в окно. Огни большого города. Сполохи рекламы. Монотонный звук дождя, уныло барабанившего по стеклу.
“Меня зовут Джарред Брайант”.
Открыв рот, он попробовал произнести эти слова вслух, но губы пересохли и потрескались. Язык казался чужим, он лежал во рту, словно кусок сырой говядины, и даже не шелохнулся. Мужчина содрогнулся от ужаса, пронизавшего его с головы до ног. Неужели он навсегда останется немым?
Он попробовал снова, и на этот раз из горла вырвался звук, больше походивший на хриплое карканье. Так, уже лучше, удовлетворенно подумал он. Выходит, тело не отказывается повиноваться, хотя любая попытка вернуть его к жизни по-прежнему стоит ему огромного труда.
Это усилие обошлось ему дорого. Мужчина чувствовал, как все тело налилось свинцовой усталостью. Веки снова отяжелели, и это было ужасно. Он попытался бороться — что-то подсказывало ему, что не следует спать. “Я должен оставаться начеку”, — вдруг подумал он.
“Начеку… но для чего? ” — тут же пронеслось в голове. Только сейчас он сообразил, что эта мысль появилась откуда-то из глубин его дремлющего сознания. Но, толкнувшись несколько раз, она будто угасла, и Джарред Брайант вновь провалился в глубокий, тяжелый сон.
Когда он пришел в себя в третий раз, ему вдруг показалось, что он медленно всплывает на поверхность из самой глубины темного, узкого колодца. Он отчаянно барахтался и отталкивался от стен, душивших его со всех сторон, изо всех сил пробиваясь наверх, к свету. Потом вдруг как будто что-то подалось, и он всплыл на поверхность. И снова увидел ее. Свою жену. Келси Беннет Брайант. Стоя в изножье его постели, она смотрела на него, и было заметно, что в душе ее борются самые разные чувства. Что-то подсказывало Брайанту, что именно эти непонятные ему чувства напрямую связаны с событиями, о которых он ничего не знал и которые как раз и привели ее сюда.
Он кашлянул. Услышав этот звук, женщина вздрогнула и замерла, губы ее удивленно приоткрылись, янтарные глаза стали огромными. В это утро на ней была белоснежная блузка с черной юбкой и черный пиджак. Она была одета так, словно торопилась на совещание акционеров или на похороны. Джарреду с трудом верилось в то, что эта очаровательная незнакомка могла быть его женой. По причинам, в которые ему не хотелось вдаваться, он чувствовал, что не стоит ее.
— Привет, — удалось ему наконец выдавить из себя. При этом он невольно отметил, что голос его царапает слух, словно наждачная бумага.
Какая-то тень вдруг пробежала по ее лицу. И Джарред сжался, мгновенно вспомнив, что в той, прошлой жизни она не слишком была привязана к нему. Да что там! Сказать по правде, то, что она испытывала к нему, было какой-то причудливой смесью отвращения и ненависти.
— Тебе нельзя много говорить. Но я рада, что ты пришел в себя, — торопливо пробормотала она. — Только не нужно слишком напрягаться — тебе это вредно. Доктор Алистер подробно рассказал мне о твоем состоянии. И объяснил, что нужно делать, чтобы поскорее поправиться. Главное сейчас для тебя — это отдых.
— Что случилось? — с трудом прохрипел он.
Растерявшись, она со свистом втянула в себя воздух. Джарред ждал, надеясь, что сейчас услышит хоть какое-то объяснение, но она не хотела — или не могла — просветить его на этот счет. Вместо этого она снова отошла к окну и остановилась там, и Джарреду пришлось повернуть голову, чтобы не выпустить ее из виду. И дома, и небо за окном — все было одинаково серым.
— О нет, только не двигайся, — спохватилась она, оглянувшись и перехватив его взгляд. — Прошу тебя. Я не могу… не могу пробыть с тобой долго. Честно говоря, я вообще не знаю, что делать. Скоро сюда придут твои родители. Они так рады, что все обошлось.
— Мои родители? — пробормотал он. Голова его вдруг стала странно легкой и словно бы какой-то непрочной, и на мгновение он даже испугался — ему показалось, что она вот-вот расколется на кусочки. Он с трудом взял себя в руки, сообразив, что это скорее всего действие лекарств, которыми его накачали. Вот и сейчас возле его изголовья стояла капельница, и какая-то жидкость медленно стекала в вену через иглу, торчавшую в его правом запястье.
— Ты вообще что-нибудь помнишь… хоть что-нибудь? — резко спросила она, метнув в его сторону какой-то затравленный взгляд. Этот непонятный страх привел его в такое замешательство, что он мог только растерянно смотреть на нее.
“Это все та дрянь, которой меня пичкают”, — крутилось у него в голове. И в то же время он ясно осознавал, что дело не только в этом.
— Это… автомобильная авария? — неуверенно про— — шептал он.
Плечи женщины поникли.
Поколебавшись немного, она повернулась к нему, и янтарные глаза ее стали печальными.
— Врачи посоветовали не говорить тебе, что произошло. Им кажется, что будет куда лучше, если ты сам все вспомнишь. — Она запнулась, немного помолчала. Когда она заговорила снова, в голосе ее чувствовалось напряжение. — Ты меня узнал? Ты знаешь, кто я?
… должен вспомнить… должен прийти в себя… О Боже милостивый, что, если этого не случится?!
… Забудь об этом. На такое счастье и надеяться глупо…
С трудом проглотив подступивший к горлу комок, Джарред попытался размышлять. В голове у него крутились обрывки того разговора, свидетелем которого он невольно стал, когда находился в забытьи, и который, вполне возможно, был просто плодом его воображения. Неужели один из тех бесплотных голосов принадлежал ей? Глубокое, щемящее чувство, подозрительно походившее на отчаяние, вдруг заполнило его душу, и Джарред закрыл глаза. Как будто выключил изображение — ее изображение — в телевизоре. Но все внутри его мучительно содрогалось от желания позвать ее, попросить, чтобы она простила его за все, а потом крепко прижала к себе его измученное болью тело и вновь доверяла ему, как прежде.
— Доктор Алистер идет, — с облегчением проговорила она, явно радуясь, что может прервать затянувшееся молчание. Шаги в коридоре приблизились к самой двери, и она поспешно добавила: — Я еще вернусь вечером.
