Ознакомительная версия.
– Добрый... Ну-с, что у нас пишут?.. – за столом Арсений Никитич любил читать газету.
– Ненавижу капусту! – прошептала Лида едва слышно. – Больше не буду у вас обедать, Валька! Меня от нее тошнит... Лучше бы ко мне пошли – у нас макароны с сосисками.
– Ты просто зануда! – шепнула в ответ Валя, вылавливая из супа волокна тушенки и аккуратно складывая их на тарелочный бортик.
– Я не зануда, я ненавижу капусту!!!
– О книжной мафии пишут, – ответил сам себе Арсений Никитич, шелестя газетой. – Вот беда... Торгуют по договорным ценам.
– Значит, по завышенным? – вздохнула Клавдия Петровна.
– Естественно. Томик Александра Дюма стоил три рубля, теперь все сорок пять.
– Неужели сорок пять? – ужаснулась та.
– «Энциклопедия домашнего хозяйства» стоила шесть рублей, теперь дешевле пятидесяти пяти и не найдешь. «О вкусной и здоровой пище» – с шести пятидесяти до сорока пяти цена поднялась.
– И куда Горбачев смотрит... – печально вздохнула Клавдия Петровна. – Нет, папа, вы нам больше этих газет не читайте. Давайте я вам второго положу...
На второе была чуть подгоревшая морковная запеканка, щедро политая деревенской сметаной.
– Морковная? – прошептала Лида, побледнев. – Я сейчас умру...
– И я! – согласилась Валя.
– Чего вы там шепчетесь? – спросил дедушка, отложив газету в сторону. – Запеканку не любите? Это зря... В моркови находится полезное вещество – каротин, необходимый для улучшения зрения. Вот, помню, в пятьдесят седьмом году, когда мы ходили на «Садко» по Баренцеву морю...
– Дед был гидрологом, – пояснила Валя, довольно невежливо перебив Арсения Никитича. – Дед, объясни Лидке, что это такое – она темная...
– Лидочка – темная? – недоверчиво покачал головой тот. – Не верю... Прелестные светлые волосы! Лида, это у вас свой цвет, или вы им обязаны какому-нибудь химическому составу?
– Чему? Нет, у меня с детства такие волосы... – рассеянно ответила Лида, страдая над запеканкой. – Так что же это – гидролог?
– Гидрология есть наука о воде...
– Наука о воде? – удивилась Лида. – Ничего себе... Целая наука! Я думала, все гораздо проще: аш два о – да и только.
Валя, нагнув голову к столу, тихо смеялась. Она сто раз слушала рассуждения деда о его профессии.
– Лидка, молчи! – прошептала она сквозь смех. – Молчи, ничего не спрашивай! Он сейчас тебя до смерти заговорит...
– А может, мне стало интересно, – прошептала Лида в ответ. – Значит, гидрология – это наука о воде? – обратилась она опять к Валиному дедушке. – И чего дальше?
– Да... так вот, она изучает природные воды и процессы, в них происходящие, – с удовольствием продолжил Арсений Никитич.
– А что такое «природные воды»?
– Океаны, моря, реки, озера, водохранилища, болота, почвенные и подземные воды! – выпалила Валя, хорошо знавшая тему.
– Совершенно верно, Валентина, – кивнул дед. – Клавдия Петровна, будьте любезны, налейте-ка мне чаю... А гидрология, в свою очередь, разделяется на океанологию и гидрологию суши.
– Про океан и все такое... это понятно, – сказала Лида. – Но при чем тут суша?
– При том, что на суше тоже есть вода! – нетерпеливо воскликнула Валя. – Реки, озера и прочее. Наука о реках – потамология, об озерах – лимнология. Ну есть еще и болотоведение в придачу!
– Серьезно? – удивилась Лида.
– Мировой океан есть целостный планетарный объект, в котором происходят сложные процессы, – вдохновенно продолжил дедушка. – Теоретически, конечно, водные ресурсы неисчерпаемы, потому что они непрерывно возобновляются в процессе влагооборота. Однако потребление воды растет такими темпами, что во многих странах ощущается недостаток водных ресурсов, который усиливается с каждым годом...
– Ага, понятно, – кивнула Лида, ковыряя остывшую запеканку. – Только вы мне скажите, Арсений Никитич, к чему все это?
– Я, например, по молодости плавал в Баренцевом море и занимался также гидрографией, – сказал Арсений Никитич. – То есть составлял карты подводных течений. Если их не знать, то ни одно судно не пройдет там просто так... Потом осушал болота. Знаете, Лидочка, гидрология изучает многие процессы, от которых зависит жизнь человека. Например, как река поведет себя во время паводка, какой максимальный и минимальный расход воды может позволить себе человек, сроки вскрытия и замерзания рек...
– Очень, очень интересно! – горячо воскликнула Лида, потихоньку вылезая из-за стола. – Клавдия Степановна, спасибо, я наелась.
– В общем, мы пошли, – заторопилась за ней Валя.
Они опять углубились в кусты сирени.
– Меня сейчас стошнит, – пожаловалась Лида.
– Надо немного привыкнуть к маминой кухне, – уныло произнесла Валя. – Знаешь, она помешана на здоровой пище. Ну, чтобы все было полезное и с витаминами...
– А дед твой ничего. Прикольный.
– Да, он очень хороший. Правда, иногда достает с этой водой... Когда в доме, например, течет кран, он бежит срочно вызывать водопроводчика, чтобы, знаешь, ни одной лишней капли не вытекло. Он всю жизнь в экспедициях провел, и только когда на пенсию вышел, лет семь назад, стал дома жить. Но к нему до сих пор всякие люди приезжают, советуются по разным вопросам...
– Вода... – пробормотала Лида, перешагивая через небольшую лужу на скользкой земле. – Вот она, вода... Все просто и сложно одновременно. Слушай, Пирогова, пошли ко мне – чего макаронам зря пропадать!
– Хорошая мысль... Только у меня есть предложение получше... – и Валя жестом фокусника достала из широкого кармана кофты шоколадную плитку.
– Боже мой, «Аленка»! – обрадовалась Лида. – Откуда такой дефицит? Валька, я уже сто лет ее не пробовала...
Они сели на широкую скамью и разломили плитку пополам.
– М-м, блаженство... Обожаю тебя, Пирогова! – застонала Лида, впиваясь зубами в мягкий шоколад.
– Как просто тебя подкупить, – усмехнулась Валя.
– Ничего не просто!
* * *
Через два дня пронзительный майский холод ослабел, и синее небо, на которое невозможно было смотреть, не щурясь, словно опустилось ниже, сделалось мягким, приветливым. Белокурые легкие облака поплыли над горизонтом, нагоняя тень на сады.
Купаться в речке Иволге было еще рано, а в лес Валю с Лидой совсем не тянуло. Их шестнадцать лет были тяжелым бременем для них, с одной стороны, их еще держало в плену детство, а с другой – они уже принадлежали юности. Неопределенный, странный возраст – как испытание...
Они сидели теперь на даче у Лиды и опять болтали ни о чем. Первая половина дня была прожита, теперь осталось преодолеть вторую.
Ознакомительная версия.
