Никакого значения, черт побери.
Сегодня будет отличная ночь. Я это чувствовала.
Мы проследовали за остальными в здание, и я почувствовала вибрацию от пола от звуков техно музыки.
Интересно.
Мы прошли дальше в здание, и вышли в огромный зал. Стены были разрушены, и никто не потрудился убрать куски бетона. Рождественские огни и фонарики освещали пространство. Несочетающаяся с местом мебель была расставлена в беспорядке вокруг бара. Даже старый автомобиль был переделан в обеденный киоск. Это было самое странное, приводящее в замешательство место, в котором я когда-либо была.
— Тебе нравится? — спросила Каталина.
Я прижалась к Тамашу и сказала:
— Мне нравится.
Он повел меня к бару с дешевыми напитками. Я извлекла купюру в две тысячи форинт2. Меньше чем за десять долларов я купила пять шотов для нас всех.
Изумительно. Может, я останусь в Западной Европе навсегда.
И я уже почти решила… если бы не один недостаток. По какой-то причине к текиле мне подали лимон вместо лайма. Бармены смотрели на меня так, как будто я заказала пот слона в стакане. Они просто не понимали магическое свойство моего любимого напитка. И если акцент не выдавал меня, как туриста, то выбор напитка всегда.
С лаймом или без, текила моя страсть и я жадно выпила ее.
Затем Тамаш купил мне джин с лимоном, напиток, которому меня представили несколько недель назад. Он делал отсутствие маргариты в этой части мира терпимым. Я выпила его залпом, как будто это был лимонад в жаркий Техасский день. Глаза Тамаша расширились, и я облизала губы. Иштван купил мне еще и кислинка со сладостью взяли в плен мой язык.
Тамаш прожестикулировал, чтобы я снова выпила залпом. Вообще, этот напиток не для этого, но я не могла ему отказать. Я опрокинула стопку, сопровождаемая аплодисментами.
Господи, как я люблю, когда люди любят меня.
Я схватила Тамаша и Иштвана и оттащила их от бара. Я увидела комнату, переполненную танцующими телами, с дырой в стене вместо двери.
Вот туда я и хотела.
Я потащила мальчиков в том направлении, Каталина и Андраш шли за нами. Чтобы попасть в комнату, нам надо было переступить небольшую кучу бетонных булыжников. Я глянула на бирюзовые шпильки и поняла, что придется просить помощи. Я повернулась к Иштвану и Тамашу, оценивая их. Иштван был покрепче, поэтому я обняла его за шею. Нам не надо было говорить на одном языке, чтобы он меня правильно понял. Он провел руку под моими ногами и поднял к своей груди. Хорошо, что я надела узкие джинсы вместо юбки.
— Köszönöm3, — сказала я, хотя по идее он должен был благодарить меня за возможность таращиться на мою грудь.
Ну, хорошо. Я и не против. Я все еще была приятно согрета алкоголем и музыкой, которая окружала мир вокруг нас. Мои дерьмовые родители и неясное будущее остались далеко по ту сторону океана. Мои проблемы, должно быть, тонули на дне вышеупомянутого океана, такое они имели значение для меня в этот момент.
Единственной надеждой было то, что я была приободрена и хотела продолжать. Возможно мои новые «друзья» хотели меня только из-за денег и секса. Это было даже лучше, чем когда тебя совсем не хотят. Хотя… все хотят чего-то от остальных. Просто я предпочитала быть впереди всего этого.
Руки Иштвана обвивали меня, и я таяла в его руках. Мой отец любил говорить, и даже кричать о том, что я никогда ничего не ценю. Все что я хотела сейчас оценить, это мужское тело. Иштван играл в футбол, поэтому в своих руках я ощущала стальные мышцы. И те девушки определенно интересовались им.
К тому времени, как он поставил меня на ноги на танцполе, мои руки нащупали восхитительные мышцы, выпиравшие на его бедрах. Я закусила губу и встретила его взгляд из-под чуть опущенных ресниц.
Если выражение его лица давало хоть какой-то намек, я бы отправилась назад и забрала бы мои две сотни баксов. Или форинт. Неважно.
Тамаш прижал свою грудь к моей спине, и я отдалась алкоголю, музыке и ощущениям, сквозящим между двумя эффектными самцами.
Казалось, что время исчезало между безумными руками и каплями пота. Еще выпивка и еще танцы. Каждая песня растворялась в следующей. Цвета танцевали за моими закрытыми глазами. Этого было достаточно.
Ненадолго я стала пустой. Совершенно девственный холст. Нетронутый снег.
Я проверила свой багаж у двери, он был еще там.
И это было превосходно.
Как можно быть несчастной, когда ты зажата между двумя, похожими на стиральную доску, брюшными прессами.
Новый жизненный девиз, прямо здесь.
Я передала Иштвану пару купюр и отправила за напитками. Тем временем повернула лицо к Тамашу. Он прижимался к моей спине черт знает сколько времени, и я уже забыла, каким высоким он был. Я отклонилась, чтобы встретить его взгляд, и его руки проскользнули по моей спине к заднице.
Ухмыльнувшись, я спросила:
— Кто-то счастлив иметь меня всю?
Он притянул мое бедро к своему, его возбуждение ощущалось на моем животе, и сказал:
— Красивая. Американка.
Правильно. Нет смысла тратить энергию на наглое подшучивание, которое он все равно не поймет. У меня появилась отличная идея, как лучше использовать эту энергию. Я обвила руки вокруг его шеи и опрокинула голову, посылая универсальный сигнал «поцелуй меня».
Тамаш времени не терял. Как будто его не было… времени. Чувак завелся за секунды. Его язык был так глубоко в моей глотке, как будто целуешь маленькую ящерицу и Джина Симмонса 4.
Мы оба были очень пьяны. Возможно, он не понимал, что может спровоцировать своим языком, заслуживающим книги рекордов Гиннеса, рвотный рефлекс. Я немного отклонилась и прекратила нападение его языка, только его зубы зажали мою верхнюю губу.
Меня немного трясло, а он тянул мою губу, пока мой рот не стал похож на рыбий. Он так долго засасывал мою губу, что я даже стала отсчитывать время, сколько это будет длиться.
Когда я, наконец, добралась до пятнадцати (ПЯТНАДЦАТИ) секунд, мои глаза уставились на парня у бара, который наблюдал на мое затруднительное положение с огромной ухмылкой. Есть самодовольная улыбка в словаре? Если нет, то я должна сфотографировать ее для Merriam-Webster5.
Я напряглась и вытащила с хлопком бедную, изнасилованную губу из зубов Тамаша. Мой рот, как будто, застрял в пылесосе. Когда я прижала пальцы к онемевшей губе, Тамаш начал оставлять мокрые поцелуи от уголка моих губ к щеке и обратно.
Его язык скользил по моей коже, как змея, и весь блаженный туман в голове, спровоцированный алкоголем, исчез.
