– Моя машина стояла здесь раньше. А вы почти что наехали на мой бампер, и у вас хватает наглости утверждать, что я не умею парковаться?
– Я не знаю, как вы паркуетесь здесь, в Пенсильвании, но в Огайо мы оставляем машину хотя бы на полметра от обочины.
– Я и так на полметра от обочины. Проклятие, я практически на обочине. Но вопрос об обочине не имеет отношения к тому, как некоторые ставят свои машины и, что более важно, не дают возможности другим выехать со своего места парковки.
Он забрался в грузовик.
– Что ж, может, в следующий раз вы оставите машину на стоянке на углу Восьмой и Персиковой улиц, всего в нескольких кварталах отсюда.
Либби постучала в окно, и он неохотно открыл его.
– А может, – произнесла она, – именно вам стоит оставить машину в другом месте, когда вы в следующий раз пойдете к врачу?
– Для меня та стоянка находится слишком далеко, чтобы ходить в клинику каждый день.
– Вам нужно ходить к офтальмологу каждый день? – Не похоже: мужчина не носит очков и, скорее всего, не носит и контактных линз. Наверняка зрение у мистера Само Совершенство идеальное. И кого он думает обдурить?
– Я и есть офтальмолог.
– Доктор Гарднер? – Так вот о ком говорила Мейбл. Оказывается, он и есть доктор Выгодная Партия. Может, он и был конфеткой, но одной из тех, от которых остается горьковатый привкус.
– А кто вы? – поинтересовался доктор Гарднер.
– Ваша соседка, Либби Макгинес.
– У вас здесь квартира? – он кивнул в сторону дома, где сдавали квартиры.
– Нет, я владелица «Щелк – и готово», салона красоты, прямо рядом с вашей клиникой. И так как нам обоим нужно будет паковаться здесь достаточно часто, может быть, вам стоит получить несколько уроков вождения?
– Только если вы присоединитесь ко мне, – любезно отозвался он.
Либби постаралась, чтобы ее голос звучал как можно суше:
– Послушайте, препирательство с вами мало похоже на игру в остроумие, а мне пора ехать. Не могли бы вы убрать грузовик?
– А я должен признать, что вы очень приветливы ко мне по случаю нашего знакомства.
Чувство вины возникло у нее в душе. В конце концов, если она не хочет видеть доктора Гарднера в романтическом свете, это совсем не значит, что ей нужно восстанавливать против себя нового соседа.
Доктор раздраженно усмехнулся, и у Либби тотчас же пропало чувство вины.
– С вашими манерами вы могли бы получить приветствия и похлеще. – Либби отошла к своей машине.
И Мейбл еще хотела, чтобы Либби сменила свою прическу ради этого… доктора Гарднера? Либби с силой захлопнула дверцу машины. Единственное, что она готова переменить, – место стоянки. Она всегда спешит к дочке и не станет ежедневно ждать, пока доктор Гарднер не удосужится убрать свой грузовик.
Зеленый грузовик отъехал немного назад, оставив перед собой свободный метр, и выехал на дорогу. Наконец-то. Либби повторила его маневр. Можно ехать домой.
Через полчаса она уже стояла с Мэг на кухне и инцидент на парковке был ею почти забыт.
– И Джинни стошнило прямо в классе. Уборщику пришлось прийти и вычистить все. У нас было занятие в столовой, потому что в классе все еще пахло, но в столовой пахло почти так же плохо.
Некоторые вещи никогда не меняются. Плохая еда в столовой относилась именно к ним.
Либби бросила взгляд на темные кудри дочери. Еще одна вещь никогда не менялась – восторг, с которым она смотрела на Мэг. С каждым годом дочь становится все прекраснее. Малышке уже десять лет. Как быстро летит время!
– У тебя есть домашнее задание? – спросила Либби, чтобы прогнать внезапную грусть. Дочь не одобряла ее вздохи.
Мэг нахмурилась.
– Ты спрашиваешь меня об уроках каждый вечер. Может быть, я сделала их у Хендерсонов?
Либби помешала соус и улыбнулась. Ее дочь была нормальным десятилетним ребенком в полном смысле слова. Она положила ложку и сказала:
– А может быть, и нет. Так что же?
– Отлично. Я сделаю домашнюю работу. – Руки Мэг стали двигаться куда медленнее, чем когда она рассказывала историю о Джинни.
– Ужин будет готов через пятнадцать минут, так что приступай, – проговорила Либби.
Двигающиеся пальцы. Танцующие пальцы. Эти движения – единственное отличие Мэг от остальных.
Либби смотрела на убегавшую в свою комнату Мэг и не могла сдержать улыбку. Мэг ворчала по поводу домашнего задания, комната ее походила на свинарник, и она постоянно болтала со своими друзьями по Интернету. Либби не позволяла ей использовать общие чаты, но специально для друзей они создали свой частный сайт, где все они и встречались. А встречались они там всякий раз, когда Мэг могла найти время, чтобы пообщаться с ними с помощью старенького компьютера.
Она будет в восторге от новой модели, которую Либби твердо решила подарить ей на Рождество. Компьютеры, ручная азбука, чтение по губам – Либби поощряла все, что открывало для ее дочери возможности общения с миром.
Она начала резать хлеб, а разные модемы и мыши мелькали у нее в голове. Как и любому пятикласснику, Мэг хотелось бы более быструю модель.
Любому пятикласснику… Мэг была не любой, она была особенной. И дело не только в том, что она слабо слышала. Она во всем была особенной девочкой.
Тем хуже для отца, Митча. Он не остался с ними и не смог увидеть, что их дочь просто восхитительна.
Уход Митча обернулся благом для Либби. Воспитывать Мэг ей доставляло огромное удовольствие. Обедать с ней, спорить с ней по поводу домашней работы, видеть мир голубыми глазами своей дочери уже было подарком. И ни одного дня не проходило, чтобы Либби не напоминала себе, насколько она счастлива.
Пятнадцать минут спустя они обе принялись за спагетти с мясными шариками. А между тем Мэг успевала болтать о том, что она набрала много очков в какой-то новой компьютерной игре, в которую играла с Джеки Хендерсон.
– Я победила ее.
– Я полагаю, она захочет отыграться. И возможно, победит тебя, так что не зазнавайся.
– Ни за что. Мои пальцы быстрее, чем ее.
После девяти лет занятий с ручной азбукой пальцы Либби приобрели скорость, но не такую, как у Мэг. И, вероятно, Мэг права. У Джеки не оставалось шансов.
Свет на кухне замерцал в то же мгновение, когда раздался звонок в дверь.
– Я открою, – показала Мэг и вскочила со стула, прежде чем Либби успела запротестовать. Ей не нравилось, когда Мэг открывала дверь по вечерам. А в ноябре вечера наступают рано. Она поспешила вслед за дочерью. – Цветы! – жестами показала Мэг, прежде чем взяла от посыльного искусно составленный из осенних цветов букет.
Темноволосый посыльный улыбнулся, сверяясь со своими записями:
– Либби Макгинес, так?
