Ознакомительная версия.
Когда Сесилии было десять лет, весь ее мир разлетелся на части при разводе родителей. Она отказывалась подвергать такому испытанию своего ребенка. Сесилии казалось, что брак — это навсегда, поэтому она хотела убедиться в их с Яном чувствах до того, как взять на себя обязательство длиною в жизнь. «Как же это было наивно! — думала Сесилия сейчас. — Как сентиментально. Как романтично».
Ян говорил, что он тоже стремится к одному-единственному браку на всю жизнь, но все оказалось иллюзией, как и многое другое в этот последний год. Сесилии необходимо было верить ему, верить в силу любви, верить, что это чувство защитит ее от сердечной боли.
В конечном счете, будучи ослепленной прекрасной картиной будущего, в которой муж кажется невероятно преданным, и надеясь на счастливую жизнь, Сесилия уступила ему с одним условием. Это условие было изложено в соглашении.
Предполагалось, что их брак будет длиться до тех пор, пока они живы, поэтому Сесилия и Ян вместе разработали соглашение, которое должно было помочь им хранить верность своим клятвам. Во всяком случае, они так думали… Добрачный контракт был подписан и заверен у нотариуса до церемонии. Сесилия не вспоминала об этом, пока не встретилась с Аланом Харрисоном, который и спросил ее, подписывала ли она какое-нибудь соглашение до свадьбы. Этот документ определенно не был стандартным, но тем не менее Алан считал, что им потребуется судебное расторжение контракта.
Этот брак не должен был так закончиться, но после смерти ребенка все потеряло смысл. Какая бы сильная любовь ни существовала между ними, чувство было разрушено потерей. Дети не должны умирать, в том числе и те, которые рождаются преждевременно. Вера в справедливость исчезла из мира Сесилии. Брак, который должен был поддерживать ее, стал источником вины и скорби. Опыт научил Сесилию, что она — одна, и ее правовой статус должен отражать это.
Сесилия не могла больше думать о печальном и старалась направлять свои мысли в другое русло. Адвокаты бесцельно слонялись по заполненному людьми помещению, переговариваясь со своими клиентами. Сесилия огляделась, ожидая увидеть Яна, и приготовила себя к неизбежному столкновению. Она не видела мужа и не говорила с ним последние четыре месяца, хотя их адвокаты общались постоянно. Сесилия размышляла, находились ли окружающие ее люди здесь по таким же, как и у нее, печальным причинам. Вполне может быть. Ведь зачем еще приходить в суд? Нарушенные клятвы, невыполненные соглашения…
— У нас судья Локхарт, — сказал Алан, врываясь в ее раздумья.
— Это хорошо?
— Она справедлива.
Ничего иного и не желала Сесилия.
— Это ведь всего лишь формальность?
— Да. — Алан подарил ей утешительную улыбку.
Сесилия посмотрела на часы. Список дел к рассмотрению должны были объявить в девять, и ждать осталось всего пять минут. Ян все еще не появился.
— А что, если Ян не придет? — спросила она.
— Тогда мы попросим перенести слушание дела.
— О!
Только не задержка, молчаливо умоляла Сесилия.
— Он будет здесь, — утешил ее Ален. — Брэд сказал, что Ян так же сильно хочет покончить со всем, как и вы.
У Сесилии появилось ощущение узла, который медленно затягивается под сердцем. «Это легкая часть», — говорила себе она, прогоняя нервозность. Тяжелая уже пройдена — боль и скорбь, разочарование в браке, который не сложился. Слушание было лишь формальностью — так говорил Алан. Когда аннулируют добрачный контракт, с неопротестованным разводом будет покончено, и этот кошмар останется позади.
Наконец появился Ян.
Сесилия почувствовала его присутствие еще до того, как увидела. Ощутила взгляд мужа, когда тот поднимался по лестнице и заходил в холл. Она повернулась, и их глаза на короткое мгновение встретились, а затем каждый стремительно отвел взгляд.
Практически одновременно с его приходом открылись двери зала заседаний. Все встали и устремились внутрь с рвением, которое не поддавалось объяснению. Алан вместе с Сесилией прошли через двери из красного дерева. Ян и его адвокат последовали за ними и сели в противоположной стороне зала.
Судебный пристав без промедления стал зачитывать имена, как будто делая перекличку. Называлось имя или группа имен, звучал ответ, и людям объявляли номер. Все произошло так быстро, что Сесилия едва не пропустила тот момент, когда назвали ее фамилию.
— Рэндалл. — В ответ раздались голоса Алана Харрисона и Брэда Дамаса.
Сесилия не расслышала номер, который им дали. Сев рядом с ней, Алан написал «30» на странице небольшого желтого блокнота.
— Тридцать? — прошептала она, с изумлением осознав, что до нее будет слушаться еще двадцать девять дел.
— Не волнуйтесь, все пройдет быстро, — кивнул ей адвокат. — Мы, вероятно, выйдем отсюда до одиннадцати. Все зависит от тех дел, которые рассматриваются перед нами.
— Я должна оставаться здесь?
— Только не в зале заседаний. Вы можете подождать снаружи, если хотите.
Сесилия хотела. В зале она ощущала клаустрофобию, которая была невыносима. Она встала и поторопилась выйти в почти пустой коридор, едва не сбиваясь с ног в своем стремлении как можно быстрей покинуть зал заседаний.
Войдя в фойе, Сесилия остановилась, с трудом избежав столкновения с Яном.
Они оба застыли, уставившись друг на друга. Сесилия не знала, что сказать, и Ян, очевидно, пытался справиться с точно такой же проблемой. Он хорошо выглядел в синей морской форме, которая напоминала об их первой встрече. Ян был высоким мужчиной в превосходной физической форме, его голубые глаза гипнотизировали — таких глаз она не видела ни у одного человека. Сесилия подумала, что, если бы Элисон Мари выжила, у нее были бы глаза отца.
— Почти все закончено, — сказал Ян голосом тихим и лишенным эмоций.
— Да, — ответила Сесилия и спустя минуту добавила: — Я не следовала за тобой, выходя из зала.
Она хотела, чтобы Ян знал это.
— Я так и подумал.
— Просто было такое чувство, что стены надвигаются на меня.
Ян не ответил, опускаясь на одну из деревянных скамеек, которые стояли в коридоре возле каждого зала. Он сгорбился, уперев локти в колени. Сесилия села на другой конец скамьи, отодвинувшись к самому краю. Люди покидали залы заседаний и либо исчезали, либо находили уединенный угол, чтобы посовещаться со своим адвокатом. Их перешептывание эхом отдавалось от гранитных стен.
— Я знаю, ты не веришь, но мне жаль, что все дошло до этого, — проговорил Ян.
— Мне тоже. — А затем на тот случай, если он подумал, что Сесилия ищет примирения, добавила: — Но это необходимость.
Ознакомительная версия.
