— Ты уверена, что любишь его?
— Любовь случайна, — задумчиво проговорила она.
— Ты не хочешь бороться с этим?
— Разве можно восстать против случайности? Женечка, это же вздор!
— Но не можешь же ты всю жизнь просидеть под его окнами?
— Жизнь — это любовь, так?
— Не знаю, Варя. Тебе надо чем-то занять себя. Где ты учишься?
— В театральном, — просияла Варя. Неужели она настолько перевоплотилась в чью-то роль?
— Ты играешь? Ты не путаешь сцену с жизнью?
— Я живу, Женечка, живу, — она мягко покачала головой. — Я обманула тебя. Я не учусь в театральном. Просто сказала то, что ты хотел услышать. Ведь так проще, да? Я — ненормальная, помешавшаяся на почве театра актриса! Только это не так, Женя! У меня отсутствует эта самая толерантность, потому что нет фрустраций!
Я заглянул в её глаза, окунулся в искрящуюся синеву, но Варя не пускала меня вглубь. Или я стучался не в дверь, а в глухую стену?
— Знаешь, что мне теперь не нравится? — она как будто воодушевилась. В ней всё же проснулся интерес к этой преисполненной бессмыслия беседе психоаналитика и пациента.
— Что же?
— Мне не нравится, что Никита лжёт. Мне не нравится, что я больше не имею права быть частью его судьбы, что я ничего не могу сделать для него, а когда я делаю что-то для себя, он думает, что я сошла с ума.
— Неправда, — тихо вставил я.
— Знаешь, ведь на самом деле это с ним что-то не так. Ты ведь его друг, Женечка, помоги ему, — она легко коснулась моей руки, пробегая тёплыми кончиками пальцев по ладони.
— Что с ним? — неуверенно поддержал её я.
— Он делает какие-то странные вещи, Женя. Он отстранил меня, испугавшись моей любви, а потом сам пришёл с дружбой. Он показывал мне её фотографии, что-то говорил… Этакая поэтичная романтика!
— Ты злишься?
— Я не понимаю.
Она снова отвернулась, оглянулась на манящее бездной мрака окно. Всё было так же. Снег, фонари, игра света…
— Фрустрация… Это серьёзно? — как-то слишком тихо спросила Варя.
— Да нет… Со всеми бывает.
— Что я должна делать?
— Только не спи, — эхом отзывался я. — Скандальчик — хорошее средство. Разрушить всё, чтобы затем построить заново.
— Мне скучно, — Варя поморщилась. — Я бы хотела родиться моллюском, который живёт себе в раковине на дне океана, хранит жемчужину и взирает на мир сквозь узкую щель.
— Наблюдать — тоже неплохо… — я достал бланк и, изображая кипучую деятельность, решительно застрочил рецепт.
— Это что?
— Тебе нужно попить капли, — уверенно заговорил я. — С Никитой не встречайся. Развеешь иллюзию.
— А может быть, иллюзия развеет меня? — усмехнулась Варя. Она неслышно поднялась, листок как будто сам скользнул к ней в руки.
Юное личико озарила счастливая улыбка.
— До свидания, Женечка! Я зайду к тебе в следующую пятницу.
— Да, обязательно, — подхватил я, вставая, чтобы открыть перед ней дверь.
— Не волнуйся. У тебя всё будет хорошо. Если до моего прихода не пройдёт, ты мне расскажешь про свою депрессию. Я тебе помогу.
— Ты о чём? — оторопел я.
— Это будет синий-синий сон, — Варя загадочно улыбнулась и исчезла за дверью. Я ещё долго слышал, как ласково звенели её шаги у меня в душе: дин-дон, дин-дон… И всё вокруг становилось синим, синим-синим…
Такое случается с каждым.
Ноябрь всегда казался мне самым тоскливым месяцем в году. Земля уже окоченела от ледяного дыхания зимы, всё бесстыдно оголилось, а сверкающая красота снега ещё не коснулась не то умершеё, не то глубоко заснувшей природы. Я молча брела бок о бок с Верой. Под ногами хрустела замёрзшая листва, ветер порой скудно сыпал в наши хмурые физиономии сухие снежинки и уносился в пустошь безликих дворов. По проспекту бродили незнакомые люди, мимо пролетали средства передвижения… Пейзаж не из приятных. Но вдруг моё задремавшее, зябнущее внимание привлекло удивительно худенькое живое существо — бродячая собака. Она неустанно бежала рядом с явно чужими ей людьми: женщиной и ребёнком. Настойчиво следовала за ними, семеня через дорогу, не останавливаясь на поворотах. Она бежала не сама по себе, не бродила бесцельно по улицам города, не искала пищи или крова. Она спешила куда-то рядом с сильными и знающими людьми, а они шли рядом с ней, бездомной собакой. Только вот рядом ещё не значит вместе. Женщина и ребёнок исчезли в глубине подъезда. Собачья морда как будто утонула в растерянности, но только на миг. Вот она уже решительно затрусила рядом с молодым человеком и девушкой. Она была не одна… Она не хотела верить в своё одиночество…
Я никогда не забывала эту собаку. Что-то поразительно знакомое виделось мне в её чертах.
— Будешь «Орбит»? — спросила я.
— Так ведь без сахара же, — усмехнулась Варя.
— Вот тоска-то, — затянула я без перехода, закидывая пачку жвачки обратно в сумку.
— Скоро сессия, — многозначительно отозвалась Варя.
— Не сыпь мне соль на рану.
— Да, Вера, в этом году пахнет даже не жареным, а палёным. Мы в этом семестре отличились ничего не скажешь.
— Не говори, — я устроилась на лавочке, отвернулась от пыльного окна, зачем-то делящего мрачное питерское небо на четыре картинки. — Если бы кто-нибудь в прошлом году сказал мне, что я прогуляю хотя бы половину пары, я бы вызвала его на дуэль.
— А помнишь что творилось, когда мы ещё назывались этим дурацким словом — абитуриенты? Я с таким обожанием взирала на университет, атлантов-студентов, богов-преподавателей! Тьфу!
— Вот-вот, — кивнула я.
— И самое страшное, — Варин голос дрогнул, — так всегда и бывает: добиваешься чего-то, жилы рвёшь, а получаешь — душно!
— Бойтесь мечтать — мечты сбываются, — подхватила я.
— А чем ещё заняться? — кого-то вопрошала Варя. Она такая. Ей всё кажется, что кто-то придёт, возьмёт её за маленькую ручку и выведет на светлую, широкую дорогу, поведет к чему-то громадному, важному, а никто не приходит. Порой ей грезится, что вот он наш спаситель. Она спешит к нему, опекает, отогревает и даже выводит на эту самую дорогу, чтобы не заблудился, не потерялся, а потом видит — не он… Без сахара, как говорится.
— Ленка идёт, — брякнула я, не желая погружаться в Варино самокопание.
— Исчезнем? — неуверенно оглянулась Варя. И через пару минут мы уже подпирали стены этажом ниже. Метрах в пяти от нас переминались с ноги на ногу однокурснички.
— Митюшечка сегодня в ударе, — сквозь зубы шептала Варя, щуря глаза. Видимо, пыталась спрятать за ресницами бесовские злые огоньки, которые с завидным постоянством зажигали некоторые особи, обитающие на нашем курсе.
