Как-то незаметно я заснула, а проснулась, когда уже настала ночь. Городские огни освещали мансарду. Голова моя была свежа, и мне захотелось есть. Я натянула легкие брюки и рубашку, отыскала в холодильнике женевские сосиски, помидоры и молоко. Проходя мимо двери с сандвичем в руках, я заметила у своих ног на полу конверт.
Кто-то, может быть Питер, увидел его в моем ящике и засунул под дверь. Конверт был из веленевой бумаги, и я подумала, что это приглашение на бракосочетание. Прежде чем вскрыть его, я доела сандвич, допила молоко и вытерла руки. Могла ли я думать, что содержимое конверта перевернет всю мою жизнь?
Я увидела тисненые буквы: «Миллисент Уолдрон» — и адрес на Мэдисон-авеню. Мисс Уолдрон! Ей понравились картины, и она собирается купить их! Это триста долларов, лихорадочно подумала я. На три сотни долларов я смогу питаться целое лето. Трясущимися руками я открыла конверт.
«Дорогая мисс Белдинг, — прочитала я, — несколько дней советовалась, могу ли обратиться к Вам со столь деликатным и конфиденциальным вопросом…»
И моя первая реакция была — это не касается приобретения картин!
«Я понимаю, что наше знакомство было очень поверхностным. Мне жаль, что я не имела возможности встретиться с Вами после того, как Ваш отец написал мне письмо и Вы начали работать в колледже Барнс».
Так, значит, она не забыла о том благодеянии, которое мне оказала.
Далее в письме говорилось:
«Не зайдете ли Вы ко мне вечером 14 июня, в восемь часов? Моя племянница Мария будет в это время в театре, а я не хочу, чтобы она присутствовала при нашем разговоре. Я буду ожидать Вас, если не последует отказа. Благодарю Вас. Ваша Миллисент Уолдрон».
Меня поразили две вещи. В письме слышались командные нотки, оно носило характер скорее приказа, а не просьбы. Я вспомнила, как отец сказал мне, прежде чем написать письмо мисс Уолдрон: «Помни, что многие люди, даже очень важные, расценивают свои благодеяния как вклад в банк, откуда они могут в любое время взять нужную сумму».
Может быть, мисс Уолдрон хочет сейчас что-то потребовать?
А вторая вещь, которая прямо следовала из первой, состояла в том, что очень хорошенькая блондиночка в моем втором классе оказалась племянницей мисс Уолдрон. Не знаю, почему я не уловила связь между Марией Уолдрон и ее тетей; может быть, потому, что прошло целых пять лет, как я работаю в колледже, и я позволила себе забыть о благодеянии мисс Миллисент Уолдрон, тем более что Уолдрон — довольно распространенная фамилия.
Итак, Мария Уолдрон — ее племянница. Я не могла не заметить ее в классе, потому что она была гораздо красивее других, эдакая Алиса в Стране чудес, небольшая и складненькая, с простодушными голубыми глазами и вздернутым носиком. Что же заставило ее обратиться к своей тетушке?
Если дело было в классных успехах Марии, то мисс Уолдрон могла переговорить с сестрами Барнс. Частные уроки? Но весь мой класс знал, что я лечу в Европу этим летом. Они даже сложились и купили мне очаровательную красную косметичку, которой я, правда, не пользуюсь.
Наверное, все-таки что-то другое.
Я не смогла бы лечь спать, даже если бы уже немного не вздремнула. Попробовала работать по холсту, но была чересчур рассеянна для этого. Уже после полуночи я вышла из дому, чтобы пройтись и унять свое беспокойство.
Мои друзья по колледжу сестер Барнс считали меня сумасшедшей, потому что я хожу гулять по пустынным ночным улицам центрального Манхэттена.
Временами я и сама удивлялась, почему со мной не происходит ничего необыкновенного? Что потрясло бы меня и позволило бы мне самой узнать настоящую Керри Белдинг. Может быть, письмо мисс Уолдрон и намекает на некое приключение? Почему бы ей не предложить мне новую жизнь? Я так и представляла ее себе, мудрую и красивую, говорящую:
— Зачем вам растрачивать свой талант на этих глупых маленьких девочек? Поезжайте на Таити, на Гебриды, на Мадагаскар, пишите картины, отдайтесь полностью своему искусству. Я дам вам денег…
И позже той ночью, уже в постели, перед тем как совсем заснуть, мне пригрезились необыкновенные картины, яркие, как камушки в калейдоскопе. Я мечтала о невероятных, неописуемых приключениях и о герое этих приключений, темном, мощном, даже неразборчивом в средствах, который возьмет меня с собой…
Вечером четырнадцатого июня меня обуяло такое нетерпение, что я не могла сидеть дома, ожидая восьми часов, и вышла пораньше, чтобы пешком дойти до Мэдисон-авеню. Было тепло, немного туманно, в воздухе сильно пахло бензином, но я не возражала против этого. Запах был как раз такой, какой должен быть летним вечером в Нью-Йорке, и все это только лишний раз напоминало, что начинаются летние каникулы и в конце этой недели я улечу…
Время я рассчитала отлично. Идя неспешной походкой, подошла к нужному месту точно в восемь. Я стала рассматривать номера домов. Номер, указанный на конверте, совпал с номером дворца из красного камня в стиле ренессанс, с большим двором и железными консолями на стенах, как на палаццо Медичи. Некоторым диссонансом выглядели только кондиционеры, установленные в окнах.
Так вот откуда Мария Уолдрон в голубых джинсах и с волосами, как у Алисы из Страны чудес, выпархивает каждое утро, садится в черный лимузин, и ее везут в мой класс, где она наравне с другими девушками терпеливо накладывает краски на холст. Это произвело на меня сильное впечатление. Я поборола в себе желание постучать в окованную латунью дверь молотком с львиной головой и вместо этого позвонила. Меня встретила служанка.
— Я мисс Белдинг. Меня ожидает мисс Уолдрон.
В руке я держала конверт, на случай если она не поверит мне.
— Пожалуйста, входите, — любезно пригласили меня.
Я прошла за ней по мраморному полу в полутемную комнату, уставленную шкафами с книгами в кожаных переплетах. Слышался приятный гул кондиционера. Я села, выпрямившись, в глубокое кожаное кресло; у меня под ногами лежал восточный ковер тусклого красного и голубого цветов, и я чувствовала себя как девушка, которая хочет получить место горничной. Через пять минут появилась фигура, закрывшая дверной проем.
— Здравствуйте, мисс Белдинг, — с тяжелым придыханием произнес старческий голос. Прихрамывая и опираясь на две трости, вошла невысокая полная дама. Я поднялась, чтобы обменяться с ней рукопожатиями, но ее руки были заняты: она усаживалась на стуле с прямой спинкой. Сев, мисс Уолдрон облегченно вздохнула и спросила: — Как ваш отец?
— У него был рак. Он умер пять лет назад.
— Очень жаль, — сказала она. — Такой хороший человек. Мы гуляли вместе, и он объяснял мне названия камней, которые мы находили. Лето в Дорсете просто чудесное.
