— Погоди, Майкл! Мы же еще не закончили…
— Раз я сказал — закончили, значит, закончили.
— Но Майкл…
— Ты что, не поняла? Ты нужна мне здесь.
— Я все поняла, — она вздохнула, — зачем я тебе нужна?
— Рекламодатели мне всю плешь проели. Ты и так уже задержалась там на неделю.
Морин нахмурилась. Так она и думала!
— Наверное, я тебя не правильно поняла, Майкл. Ты хотел сказать, что я нужна журналу, а не тебе.
— Это одно и то же.
— Для меня нет.
— Ну хватит, опять ты за свое… О Господи, ты же сейчас в Африке! Вот приедешь, тогда и поговорим. Поужинаем где-нибудь завтра вечером. Как насчет того ресторанчика — нашего обычного?
— Дай мне еще один день. Всего один, Майкл! — Она помолчала. Пожалуйста!
Боже, она терпеть не могла клянчить!
— Нет, я хочу, чтобы ты вернулась. Немедленно!
— Ладно! Ладно…
— Вот и умничка.
— Майкл, сделай мне одолжение.
— Какое?
— Оставь свой покровительственный тон. Ты добился, чего хотел, вот и радуйся. — Она бросила трубку и задумалась, сверля взглядом черный телефонный аппарат. Интересно, дошло до него или нет?
— Скорее всего нет, — сказала себе Морин, поднимаясь и начиная одеваться.
* * *
Когда вошла в столовую, вся съемочная бригада уже была там. Все головы разом повернулись к Морин: ей очень шло платье цвета хаки с кружевной нижней юбкой; по плечам падали прямые черные волосы. Девушка пыталась улыбаться, но одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, что что-то произошло. Как только она опустилась за столик рядом с Битей, официанты словно по команде принялись обслуживать сотрудников «Ультра вумен».
— Что-то случилось? — Битей внимательно смотрела на подругу.
Морин мрачно уставилась на еду, художественно разложенную по тарелке, и тяжело вздохнула:
— Ничто так не отбивает аппетит, как любовь к шефу.
— Ах, этот! — Битей очень фотогенично надула губки.
— Мы уезжаем.
— Ну, это ни для кого не новость.
— Ты не поняла. Мы уезжаем завтра утром.
— Но я же еще не надевала белое шифоновое с блестками! А съемки на водопаде? — воскликнула Битей. Она была ужасно разочарована. Морин могла сделать из нее супермодель — блестки, радуга над водопадом Виктория. Битей мечтала об этих съемках и возлагала на них большие надежды Ее агент уже тратил деньги, которые рассчитывал получить за публикации ее фотографий в «Пипл» и «Ас».
Битей решительно тряхнула головой:
— Он не посмеет! Скажи ему, что я никуда не поеду, пока мы не закончим.
— Сама и скажи, — буркнула Морин, — я пыталась его уговорить бесполезно! Если он начинает жаловаться на рекламодателей — значит, дело дрянь. За два года я его изучила, слава Богу.
Битей отправила в рот кусочек овоща, с виду похожего на цуккини.
— Ты его так хорошо знаешь?
— Как облупленного!
— Какая досада!
— Что? Ты о чем?
— Да ладно, Мо, не прикидывайся! Ты все прекрасно понимаешь. Когда не остается никакой загадки… это же скука смертная!
— Загадки? В Майкле никогда не было никаких загадок.
Как раз за это я его и люблю. Мне нужен надежный, предсказуемый человек.
— Сколько лет мы знакомы, Морин, я ни разу не слышала от тебя таких речей. Вся твоя жизнь — сплошное творчество, поиски нового, необычного. Ты постоянно что-то меняешь, ты сама не знаешь, что тебе нужно. Сейчас тебе хочется заснять меня на вершине горы, а через минуту — у подножия.
— Ну, это другое дело. Не путай работу с личным. К тому же я знаю, чего хочу от жизни. Мне нужна семья, нужен настоящий дом. Я готова к замужеству. Ты хоть представляешь себе, какие у нас с Майклом были бы отношения, если бы у меня в голове гулял ветер?
— Да-а-а. Просто атомные!
Морин нахмурилась.
— Лучше скажи: хаотические. Майкл — моя судьба. Мне необходим порядок, какая-то логика в жизни. Майкл — как раз такой мужчина, который мне нужен. Он респектабельный, преуспевающий, добрый, щедрый… и он меня любит.
— Да, но я что-то не видела документального подтверждения вашего брака.
Битей прекрасно понимала, что бьет по больному, но считала, что не вправе молчать.
Морин тут же перешла в оборону.
— А что твой журналист Джон? — спросила она, имея в виду приятеля Битей.
— Он сейчас в командировке в Оттаве. Тоскует без меня Ты знаешь о наших планах не хуже, чем я, Мо. Мы поженимся следующей осенью. Я еще года два поработаю моделью, а потом мы уедем в горы. Джон будет писать свой роман, а я нарожаю детей. У нас все решено, Мо. Мы оба движемся в одном направлении. А вот Майкл тебе не пара…
Ты заслуживаешь лучшего.
— Я не умею фантазировать, как ты. У меня все четко.
— У тебя-то — да. А у Майкла?
Официанты убрали грязные тарелки и принесли мороженое, заказанное Морин для своих тружеников. Мысли о Майкле вызывали головную боль. Морин знала, что Битей права, но признаваться в этом не хотелось. В последнее время их отношения становились все более натянутыми.
Вот уже больше двух лет Майкл Грэйсон был ее любовником и работодателем. На тринадцать лет старше Морин, он в сорок один год возглавлял самый крупный и прибыльный женский журнал в стране (в 1983 году «Ультра вумен» побил тираж «Космополитена»). Одновременно работая на «Тайм», Майкл писал почти во все деловые журналы страны.
Половина одиноких женщин Нью-Йорка грезила об этом преуспевающем разведенном красавце. Многие завидовали Морин только потому, что она была близка к Майклу. «Подружка Майкла Грэйсона» — она ненавидела это прозвище.
Оно затмевало ее собственную пятилетнюю славу фотографа.
А Морин дорожила своей личностью и не желала быть просто придатком мужчины.
Они жили отдельно: Морин убедила себя в том, что ей нужна независимость. Майкл тоже считал, что так лучше.
Насколько она знала, он ей не изменял, и у нее не было причин в нем сомневаться. Хотя, говоря по правде, при таком напряженном режиме работы он просто физически не мог завести себе еще одну любовницу.
В этом году Морин исполнилось двадцать восемь. Подходя к своему тридцатилетнему рубежу, она, как большинство людей, задумывалась над прожитой жизнью. И ей становилось ясно, что она несчастлива. Она ждала от Майкла большего. Ей хотелось иметь дом и детей, хотелось нормальной семьи. Но, как нередко бывает, чем настойчивее становилась Морин, тем больше Майкл от нее отдалялся. Где бы она ни была — в Африке, в Австралии или в Нью-Йорке, — они постоянно ссорились.
Морин понимала: пора что-то менять, иначе жизнь будет неполной. Семья всегда много для нее значила. Родители девушки погибли в морской катастрофе, когда ей исполнилось двадцать пять лет. Ее единственным родственником был брат отца. Мак, живший за тысячи миль, в Техасе. В детстве она каждое лето отдыхала на его ранчо, но после окончания колледжа Скидмора стала видеться с дядей всего раз в году, когда он приезжал в Нью-Йорк на рождественские праздники.
