— Твоя бабка опять на работу не вышла!
Я только опустилась га золотой песочек, и хотела кинуть камешек в воду, как позади появился Стас, наш сосед и по совместительству, внук бабушкиной начальницы. Заведующей женской консультацией в поселке, бабушка там мыла полы. Раньше консультация, имела огромную популярность, как и роддом, при котором находилась, даже поговаривали с города сюда приезжали рожать за большие деньги, хорошие врачи, экология, чистый воздух. Вот только времена поменялись и сейчас здесь рожали, и наблюдались, лишь одни местные.
— Я знаю!
Стас подошел ко мне поближе и опустился рядом. Высокий, светловолосый, играл на гитаре и был местной знаменитостью среди девушек поселка. Вот только почему его выбор пал на меня, я не знала. Самая бедная в поселке, из неблагополучной семьи, я прекрасно знала, как ко мне относится его семья, особенно бабушка.
— Ты поступишь в медицинский, я тебе обещаю! Бабушка поможет!
Большие голубые глаза Стаса, не мигая уставились на меня.
— Ты ела что-нибудь, Гель?
В желудке тут же бушуют спазмы. Начинается целая война. Два дня не ела, а хочется до одури.
— Да! — храбро вру я.
Сама только и мечтаю о тарелке с чем-нибудь съестным. В магазин смысла идти нет, там давно не дают в долг, мы еще старые не погасили.
— Пойдем к нам, поешь!
Рука Стаса, как бы невзначай ложится мне на плечо, а я тут же мягко ее убираю.
— Стас!
Знаю, он вздыхает по мне со школы. Росли вместе, вместе нам было очень хорошо, но Стас всегда был, есть, и останется для меня другом. Хотя прекрасно знаю, сколько девчонок мечтают оказаться сейчас на моем месте.
— Что? Я тебя в обиду никому не дам, Гель, ты же знаешь!
Мягко улыбаюсь. Знаю. От этого и тоскливо, не хочу, чтобы он ссорился со своей семьей из-за меня. Прекрасно и объективно воспринимаю мнение его родных о себе и своих дома, наверное, на их месте, я бы также относилась, считая меня оборванкой.
— Бабушка знает, что у тебя потенциал! Ты лучше всех в школе училась!
— Но золотую медаль, получила Кира! Ее мама главный товаровед, а папа хирург!
Стас молчит, Киру давно и прочно, пророчат ему в невесты. Пусть она весит почти сто килограмм, она богатая, а я, нищая, и совсем не угодна его семье.
Раскаты грома на небе, как будто соглашаются со мной. Встав с песка, зябко ежусь. Надо идти домой, как бы мне не хотелось. Если промокнут единственные сандалии, ходить будет не в чем.
— Пойдем ко мне! В летний домик!
Стас с надеждой продолжает на меня смотреть, а я кладу ему руки на плечи и смотрю прямо в глаза. Не люблю юлить. Я очень прямая.
— Стас, пожалуйста! Мы просто друзья! Я все очень ценю, что ты делаешь для меня, и, как относишься, но не надо! Я не тот человек, кто нужен тебе! Прости! Пойдем домой!
Всю дорогу идем молча. Стас плетется рядом. Не знаю, как я бы отреагировала будь на его месте. Может забралась бы мне под подол, завалила бы на песке, я бы все равно ничего не доказала. Но он этого не сделал, и я была ему очень благодарна.
— У тебя кто-то есть?
Мы почти дошли до его дома, и, он, резко, остановившись, задает мне этот вопрос. Внезапно темнеет, погода портится. В это время, хорошо семьей, дома, сидеть у телевизора. Уют. То, что так не хватает сейчас и, наверное, никогда не хватало мне.
— Ты прекрасно знаешь, что нет! Дождь начинается!
Ему плевать на погоду, он делает шаг ко мне. На его красивом лице, застывает отчаяние.
— Тогда почему, ты не даешь мне заботится о себе? В городе есть квартира! Поехали со мной!
Я молчу. Это прекрасная возможность, уехать из того места, которое тебе ненавистно. Где все шепчутся, считают мою мать шлюхой, бабушку алкашкой, а меня потаскухой. Начать с чистого листа. Вот только я не могу. Что-то мешает, как представлю, что всю жизнь жить с нелюбимым человеком, просыпаться с ним по утрам, пить кофе и воспитывать общих детей, то становится страшно. Я не смогу. Не справлюсь.
— Нет! Прости! Я не хочу никогда замуж, я хочу быть одна!
Ухожу очень быстро. Стас что-то кричит мне вслед, у него скорее всего сдают нервы, а я сворачиваю на свою убогую улочку и иду в сторону дома, давно требующего ремонта. Останавливаюсь у ворот и откинув щеколду, вхожу внутрь. Надеюсь, все пьяные и спят. В доме горит свет, полнейший беспорядок. Бабушка храпит прямо за столом, мама в комнате. Из нее раздаются охи, скрипит кровать. Замираю, забыв, как дышать. Считаю про себя мысленно до трех, и подхожу к шторке, аккуратно отодвинув ее. Мама пьяная и голая на кровати, с раздвинутыми ногами, а прямо на ней какой-то молодой парень, с татуировкой во всю спину в виде волка.
— Ааа, хорошо то, как!
Мне становится настолько противно, закрываю шторку и на цыпочках, иду к себе, чувствуя, как в глазах застывают слезы от увиденного и тех чувств, когда наизнанку вырывают душу.
[ДАВИД]
— Я очень ценю, твою преданность, Давид, но твои суммы становятся все больше! Мне, как скромному врачу они не по карману!
Я прищурился. Этот очкарик, который напротив меня пил кофе, который заказывал где-то в Бразилии, откровенно прибеднялся. Скромный врач отгрохал такую виллу, что ему можно было только позавидовать. Вот только у меня, он вызывал чувство жалости и гадливости. Бесполезный, очкастый ботаник, привыкший прятаться за чужие спины таких, как я, чтобы не замарать свои ручки, уже, итак, погрязшие в говне.
— У меня такие расценки! Я рискую, вы платите, Леонид, кажется все по-честному!
Закурил, выпустив дым колечками. Леонид, тут же замахал руками.
— Просил тебя не курить!
— Не удержался, знаете ли нервы!
Он никогда не смотрит мне в глаза. Боится. Мы оба это хорошо знаем и меня это откровенно забавляет. Он мог давно пустить мне пулю в лоб через любого из своих быков, но не сделал и никогда не сделает этого. Я ему нужен, он нуждается во мне, а не наоборот.
Встает, набирает комбинацию в стене, достает увесистую пачку денег и вернув сейф на место, кладет бабки на стол. Я демонстративно пересчитываю, хотя знаю, что там все правильно. Чтобы подействовать на него, позлить, поиграть на нервах.
— Все верно! Спасибо, Леонид!
— Я позвоню, дорогу вы знаете! И очень прошу, Давид, не звони мне сам!
Усмехнувшись, смотрю ему в глаза, которые тут же нервно бегают из стороны в сторону.
— У меня не было выбора! Вы знаете почему!
Встаю и не попрощавшись, выхожу. Дорогу я хорошо знаю, поэтому без приключений добираюсь до парковки.
— Пообщались?
Резко оборачиваюсь. Не люблю, когда кто-то стоит за моей спиной, даже если это она. А из нее очень плохой конспиратор. Духи. Роскошный аромат, выдающий ее за огромное расстояние, по которому, я узнаю, это она.
— Пообщались! — лениво отвечаю я, опять закуривая.
— Папа не курит на парковке и никому не разрешает!
Подходит ближе. Черт возьми, волосы у нее шикарные. Длинные, до жопы, моя слабость.
— Мне твой папа разрешает все!
Огромные синие глаза устремлены на меня, ресницы черные, густые, а черты лица, словно вылеплены лучшим скульптором. Алла-красавица, в этом нет никаких сомнений. Природа не обделила ее, ни внешностью, ни умом. Подходит ближе. Как идеально, как влитое на ней сидит это платье из серебристой чешуи. Облегает красивую, накачанную попку. Отвожу взгляд от слишком откровенного декольте, а девичья грудь с каждым ее вздохом, взымается все выше.
— Нравится?
Чертовка подходит почти вплотную. Я усмехаюсь. Кидаю сигарету прямо на пол и ботинком наступаю на нее.
— Охрана твоего отца, вечно ходит со стояком!
— Мне плевать! Они мне неинтересны! Ты!
Алла обнимает меня за шею, прижимается всем телом. Чувствую, как член твердеет. Эта девочка может заставить хотеть себя. Испытываю острое желание, прижать ее к себе в ответ, а потом прямо на капоте отыметь, как последнюю сучку. Но сдерживаюсь, и мягко отодвигаю ее от себя.
— Детка! Твой отец не одобрит твоего поведения! Здесь камеры!
